Гавань Командора - Алексей Волков Страница 11

Меня определенно не тянуло в очередной раз скитаться по волнам. Никаких средств давления Поншартрен не имел. Как дворянин, я человек вольный. Что хочу, то и творю. Хоть всю войну на печи пролежу – никто даже не осудит.

Или не на печи, а на камине?

Да, на камине определенно не лежится… Ладно, я и от диванчика не откажусь. Еще бы книги на родном языке! Говорю по-французски я уже достаточно неплохо, а вот от чтения удовольствие получу навряд ли. Хотя надо попробовать. У нас на кораблях, кроме библий, никакой литературы не было.

– Я на самом деле не люблю моря, – повторил я. – Да и надо решить кое-какие вопросы. Вы же знаете – я прибыл только вчера, а переход через океан – вещь достаточно сложная. Или хотя бы чрезвычайно утомительная.

Поншартрен был вынужден отступить:

– Вас же никто не торопит, шевалье. Я уже говорил – отдыхать вы можете сколько угодно. Речь идет только о вашем принципиальном согласии. Его Величество действительно остро нуждается в предприимчивых и энергичных людях.

– Я подумаю, – уклончиво пообещал я.

В итоге размышлений я нимало не сомневался.

На седьмой год войны дела Франции были далеко не блестящие.

Правда, и у ее соперников они обстояли не лучше.

Бывают такие дни, которые по насыщенности событиями не уступят месяцу. Этот явно был из таковых. Столько всего уже произошло! Я, если честно, устал. К тому же земля под ногами несколько покачивалась, словно я до сих пор находился на корабле. Вестибулярный аппарат никак не мог прийти в норму после долгого путешествия, отчего походка у меня наверняка была чисто морская – вразвалочку, с широко расставленными для устойчивости ногами.

Радовало, что вечер приблизился и день забот подошел к концу. Вернее – приносило некоторое облегчение. На радость я в данный момент уже не был способен. Устал…

В приемной меня зацепил чей-то пристальный взгляд. Он буравил, жег, и пришлось повернуться, посмотреть на новоявленного василиска, проявившего недобрый интерес к моей малоизвестной на материке персоне.

С дивана на меня взирал сухощавый пожилой мужчина с обильной сединой в холеной бородке. Кого-то он мне напоминал, но я никак не мог вспомнить, кого именно. Вроде что-то вертится и никак не может определиться.

Взгляд черных, глубоко посаженных глаз светился неприкрытой ненавистью. Мужчина несомненно хотел уничтожить, испепелить меня. Но за что? Врагов вроде быть не должно. Хотя бы потому, что еще вчера меня здесь не было. И вообще, я практически никого во Франции не знал. Не за то же, что меня вызвали к министру без очереди! Очень уж это мелко. Хотя кто их, прирожденных аристократов, знает?

Моего ответного взгляда мужчина в конце концов не выдержал. Уступил в нашем безмолвном соревновании первым.

Наверняка еще один предлог для подогрева прежних неприязненных чувств!

Наплевать! Нравиться я никому не обязан. Да и вообще, не собираюсь я надолго задерживаться ни в Шербуре, ни во Франции. Отдохну, осмотрюсь, навещу Мишеля и буду искать способы перебраться на далекую родину.

Хочется снега, морозца. Нет, лето – здорово, однако хочется и разнообразия. Хоть иногда. Тем более – после климата курортных островов. Ну не привык я жить на курорте!

Любезность Поншартрена простиралась настолько, что обратно меня тоже отвезли на уже знакомой карете. Только не в порт, а в гостиницу, которую снял Флейшман.

Свободного жилья хватало. Война сильно ударила по морской торговле. Количество рейсов резко сократилось. Большинство стран оказались врагами. Поэтому портовые города переживали явно не лучшие времена. Не полный кризис, но все-таки…

Любой порт вообще очень чувствительная штука. Во времена расцвета жизнь в нем кипит. Появляются толпы всевозможных авантюристов, просто желающих заработать, а за ними следуют торговцы, сутенеры и прочий, так сказать, обслуживающий персонал. Среди разноязыких пришельцев напрочь теряются коренные жители города. Меняются времена – и улицы заметно пустеют.

Я уже наблюдал последнее в заморских колониях. Свободные дома в Пор-де-Пэ, полностью обезлюдевшая Тортуга…

Здесь до такого не дошло. Все-таки материковые портовые города имеют большую историю, и слишком много людей живут в них из поколения в поколение. Им деваться некуда…

А вот что мне хотелось больше всего – это настоящей баньки. Чтобы смыть весь пот, грязь. В море не помоешься, а плавание длится долго.

Человек привыкает ко всему. И к грязи тоже. Только тело чешется так, что…

Баньку! Хорошо пропариться, почувствовать себя чистым, словно заново родившимся. Только откуда баньки в цивилизованной Европе? Тут сама идея телесной чистоты еще в голову никому не пришла. И не знаю, когда придет.

В итоге моюсь в лохани. Замена не равноценная, однако далее так вместе с грязью смываю часть накопившейся усталости. Затем следует обед. Не опостылевшая корабельная пища, а настоящий обед. Свежее мясо, соусы, овощи…

Все это подается прямо в комнаты. Не хочу выходить в общий зал. Без этого почти постоянно находился на людях. Гораздо приятнее пообедать почти по-домашнему, с моими девочками. И чтобы никто нас при этом не тревожил.

Интересно, у меня когда-нибудь появится свой дом в здешнем времени? Тот, который был в Пор-де-Пэ, я в расчет не беру. Пусть меня там всегда ждали и я стремился вернуться туда, однако воспринимался он как изначально временное пристанище. Место, которое рано или поздно я обязательно покину.

Точно так же я не собираюсь надолго задерживаться во Франции. Дом-то купить здесь могу, а вот стоит ли? С чемоданным настроением? Вроде сумел вжиться в эпоху, и все равно чего-то важного не хватает. Не чувствую я себя здесь до конца своим. При том что предыдущая жизнь чем дальше, тем больше кажется сном. Нереальным, пригрезившимся, и еще странно, что память сумела удержать многое из него.

Ладно. К чему сейчас заботы? Сытный и вкусный обед, твердая земля вместо качающейся палубы, относительный уют, чувство безопасности. Сын тихо спит, словно не хочет тревожить редкий покой родителей. Юля и Наташа рядом. О чем еще мечтать? Я без того обласкан судьбой без меры.

Девочки тоже выглядят чуточку устало. Перейти под парусами океан – не шутка. Но сквозь усталость светится радость. Всё позади, мы вместе и даже наедине. По сравнению с перенесенным есть все поводы для полного счастья.

А о будущем лучше не думать. По крайней мере, сейчас. Счастье и мысли плоховато уживаются друг с другом.

И мысли на самом деле улетают прочь. Мы сидим при свечах, обедаем, ведем разговор ни о чем, наслаждаемся ощущением чистоты и покоя. Если подумать, человеку для радости достаточно простых вещей.

Потом следует кормление сына. Я с умилением смотрю на малыша. Крохотный комочек, еще ничего не знающий о мире. Моя кровь и мое продолжение.