«Попаданец» специального назначения. Наш человек в НКВД - Виктор Побережных Страница 11

– Хорошо. – Сталин отложил давно погасшую трубку в сторону. – А что с нашими людьми?

– Состояние Судоплатова и Иванова хорошее. Через неделю врачи разрешат им вставать. Сильное сотрясение и ушибы. В целом ничего особо опасного нет. С огнестрельными и осколочными ранениями трое – перспективы на выздоровление хорошие. Все остальные, как и генералы, пострадали в результате взрыва. Переломы, ушибы, сотрясения и вывихи – вот основные травмы. Тела трех наших сотрудников, как и части материальных ценностей, не обнаружены. Наиболее вероятной кажется версия о их переносе в мир «ковбоев». В связи с этим возникают следующие варианты развития событий…

Интерлюдия. Красноярск, пос. Удачный, 9 июля 2011 г.

– Да вашу же мать! Не могли же они испариться! Копайте, пока не найдете!!! – орал на осунувшегося от усталости майора раскрасневшийся мужчина в дорогом костюме. Наконец, отвернувшись от вздохнувшего с облегчением офицера, он переключился на своего бывшего любимца.

– А ты какого… в… тебя… на… тут стоишь, Дима? Какого ты жив, а? Ты же, с…а такая давал 1000 процентов на успех! Я разрешил твоему Званцеву самому людей набрать, людям кланялся, чтобы группу собрать, и что?! Где результат?! Где сам Званцев, в конце концов, твою мать!!! Где?!!

– Товарищ генерал, Андрей Петрович, пока не нашли Званцева, но посмотрите ЧТО, вернее, КОГО нашли! – и он повернул к генералу экран ноутбука. Насупившийся Андрей Петрович бросил взгляд на экран и прикипел к нему взглядом. Молча досмотрев ролик до конца, он достал сигарету, прикурил ее от зажигалки Димы, ходящего в камке с капитанскими погонами, и тихо спросил:

– Ты понимаешь, что это значит и чем может обернуться? Кто еще в курсе?

– Врачи и бойцы. Но и те и другие – наши сотрудники.

– Так… Нужно подумать… Нужно хорошо подумать… – генерал отвернулся и невидящим взглядом уставился в небо, забыв о сигарете…

После совещания мы дружной компанией погрузились в две «эмки» и направились на таинственный «Объект». Как выяснилось, это целый завод, километрах в трех от «поселка», причем попасть на него еще трудней. Несколько проверок, причем всегда присутствовали хмуро наблюдающие за нами здоровенные немецкие овчарки, и мы добрались до места. Первым делом направились в относительно небольшой, отдельно стоящий цех. Та часть, в которую я попал, очень напоминала подземную лабораторию, где впервые увидел оружие из моего мира. Такие же огромные стеллажи и верстаки, куча станков и приспособлений и немаленькая толпа гражданских и военных, возившаяся с оружием. Только вот образцов для изучения было очень много. И тогда не было полдюжины кинокамер, с которыми сейчас возились несколько человек. Подойдя к основному верстаку, я сразу увидел «старых знакомых» – «семьдесят четвертые калаши». Попросив разрешения, я схватил один в руки и… Помнят рученьки, помнят!!! Сколько лет прошло, а взял в руки – и раз… разборка произведена! С какой-то самому непонятной нежностью снова собрал автомат, положил его к «товарищам» и, не удержавшись, погладил, как живое существо.

– Что, старого знакомого встретил? – Мартынов, улыбаясь, смотрел на меня. – Смотрю – раз и готово, разобрал и собрал.

– Точно, Александр Николаевич, старого знакомого. Знакомьтесь, товарищ генерал-майор, это автомат Калашникова, Михаила Тимофеевича. АКС74М. Самый лучший автомат в мире!

– Так уж и лучший? – это уже Меркулов присоединился, подойдя с незнакомыми гражданскими.

– Лучший! – мотнул головой я. Почему-то мне стало обидно – не верить в то, что АК лучший? Ничего, вы еще успеете убедиться! – Есть оружие с лучшей точностью, скорострельностью, с большей надежностью, наверное, тоже есть. Но что бы в одном оружии соединялось это все на высоком уровне – нет! А простота? Человек, даже из самой глухой деревни или аула, полностью неграмотный, с легкостью научится им пользоваться. Насколько я знаю, люди даже на ходу «калаши» для чистки разбирали и собирали.

– Ладно, ладно! Верим! – Меркулов заулыбался. – Вон как насупился, когда засомневались в твоих словах. Кстати, Максимов говорит то же самое и почти теми же словами. Ну хорошо, а про остальные образцы что скажешь? Только вначале повтори свои действия на камеру.

Повторить так повторить. Я еще несколько раз разобрал и собрал «калаша». Причем в последний раз очень медленно, показывая каждое свое действие объективам сразу двух камер, снимающих все это с разных сторон. А вот подойдя к соседнему стеллажу, я подзавис. М-да-а-а. Прилично железа захватили… Рядами лежали «ксюхи», МР5 и совершенно незнакомые мне смертоносные штуковины. Помимо них отдельными рядками лежали пистолеты.

– Ну тут, Всеволод Николаевич, я не особенно помогу. Вот это «хеклеры», такой уже был. Вот это – «ксюхи», укороченные версии Калашникова. Вот это точно наши, но я с ними никогда не сталкивался. Их, видимо, спецы используют. А с пистолетами проще. Вот это «макаровы» разных модификаций. Я вообще-то не пользовался ни ими, ни другими пистолетами, но слышал и видел много раз. Не хвалили их у нас, не хвалили. А вот это автоматический пистолет Стечкина. Хорошая штука, говорят. Хотя и ругают многие. А вот эти я знаю. Это «Глоки», семнадцатые. Многие говорят, что это один из лучших в мире пистолетов. В куче стран и вояки и полиция используют, да и гражданские, где разрешено, не отстают.

– Хм. Что Максимов, что ты почти слово в слово рассказываете о «калашникове», да и про другое оружие тоже, – Меркулов усмехнулся. – Пошли дальше. Посмотрим, что еще расскажешь.

Пройдя в конец «цеха», мы подошли к небольшой двери. С другой стороны нас кто-то рассмотрел в глазок, и дверь медленно открылась. Вначале мы попали в небольшой тамбур, в котором нас встретил невысокий крепыш с погонами сержанта-танкиста. Он закрыл массивную дверь, через которую мы вошли, и только после этого открылась другая. Прошли в нее, процедура повторилась с той разницей, что в глазок нас не разглядывали и встречал не танкист, а артиллерист. Еще через пару минут мы все-таки попали во вторую половину «цеха». Она сильно напоминала предыдущую, только специализация другая. Если там – станки, оружие, железо и масло, то здесь… здесь совсем другое. Чистота, напоминающая операционные. Почти все немаленькое пространство забито радиоаппаратурой, вокруг которой крутилось пара десятков человек в форме и гражданке. Что-то гудело, слышались электрические разряды, пахло нагретой изоляцией, канифолью и почему-то ванилью. Честно говоря, я немного подрастерялся. Если на металлопроизводстве мне бывать доводилось, то в царстве связистов-радиотехников – никогда! Ведь не считать же небольшую серверную за серьезный объект? А тут, тут глаза разбегались. К нам подскочил какой-то худющий мужик явно нездорового облика и, что-то тихо объясняя Меркулову, повел нас в глубь помещения. Немного приотстав от «босса», Мартынов, наклонившись ко мне, тихо сказал:

– Будь поаккуратней со словами. Среди этих людей больше половины заключенные. И лишнее им знать незачем. Понял?

– Понял, Александр Николаевич. – Я другими глазами взглянул на «худого». М-да. Понятен его вид теперь. Это что же, я в «шарашке»? Кажется, так Солженицын называл подобные места?