Пески Палестины - Руслан Мельников Страница 11

— Освальд. Пан Освальд.

— Адам. Дядька Адам…

— Вася. Просто Вася.

Бурцев все еще с трудом сохранял на физиономии приличествующее случаю торжественно‑железобетонное выражение. Сохранил, справился.

Представились все. Жюль закончил объяснения кто есть кто. Алиса Шампанская шагнула к Бурцеву. Улыбнулась приветливо и очаровательно, однако спрятать затаенную грусть так и не смогла:

— Бонжур, мсье Вася!

Голос у ее величества оказался с нежной — на грани интима — хрипотцой.

— Здрасьте, — Бурцев немного обалдел. Надо же! «Мсье Вася»! А сам виноват. Надо было не поясничать, а представляться нормально.

— Д'у венэ ву?

— Спрашивает, откуда ты родом, — подсказал Джеймс.

— Так это… Сам же знаешь — с Руси…

— Же сюи рюс [16]— приблизительно так прозвучал его ответ по‑французски.

Народ благоговейно внимал. Никто не смел вмешиваться в беседу.

— Кель аж авэ ву?

А вот это уже был вопрос личного характера. Как пояснил брави, ее величество изволит интересоваться возрастом собеседника.

— Э‑э‑э…

Ну, и на кой это сдалось королеве? Бурцев замялся, не зная, что и сказать. Минус семьсот с хвостиком лет — вот он, возраст… Именно столько ведь прошло с ненаступившей еще даты его рождения. А королева опять что‑то нежно курлыкала.

— Слышь, Джеймс, спроси, может, она того… по‑немецки понимает?

Джеймс спросил. Королева понимала!

Разговор сразу пошел бойчее.

В общем‑то, все было очень мило, да только обстоятельства не располагали к продолжительной беседе… Бурцев намекнул ее величеству, что время поджимает и он был бы рад поскорее добраться до Палестины.

— Зачем вы направляетесь в Святые земли, мсье Вася? — неожиданно серьезно спросила королева.

Напряженный взгляд немигающих глаз… Алиса Шампанская хотела знать правду и вовремя распознать обман, если собеседник пожелает солгать.

Бурцев всей правды не сказал — долго слишком. Но и лгать не стал.

— У меня… у меня там дела, — уклончиво ответил он, — и кое‑какие личные счеты к Хранителям Гроба.

— Значит, вы следуете не в паломничество, а на битву?

— Да, ваше величество. Можно сказать и так.

— Тогда прошу вас пройти в мою каюту, мсье Вася. Поговорим там. С глазу на глаз. Без свидетелей.

Каютой, тем более королевской, это тесное, низенькое, обитое голой доской помещеньице в кормовой надстройке можно было назвать с большущей натяжкой. Массивный сундук, два грубо сбитых табурета да кусок парусины в полтора метра шириной, подвешенный к балкам наподобие гамака, — вот и весь комфорт. Впрочем, как пояснила Алиса Шампанская, на корабле и это считается неслыханной роскошью. Отдельная каюта, отдельный гамак…

Оказалось, что остальные пассажиры и члены экипажа, включая капитана, ютятся в общих каютах и спят по двое на одном подвесном спальном месте. По крайней мере, так обстояло дело до встречи с пиратами, когда на судне было более многолюдно.

Бурцев посочувствовал мореходам, но поспешил сменить тему. Время действительно дорого, и тратить его на пустопорожнюю болтовню — жаль. Бурцев теперь сам старался задавать тон беседе. И легко преуспел в этом. То, что интересовало сейчас его, королеву также волновало до глубины души. А потому говорила ее величество охотно и по делу. Только вот часто прикладывала к уголкам глаз шелковый платочек.

После смерти мужа Гуго де Лузиньяна — наследника Амори де Лузиньяна, обладателя громких титулов короля Кипра, графа Аскалона, графа Яффы и коннетабля Иерусалима, — Алиса Шампанская осталась в окружении немногих, но верных вассалов. Тихо, мирно и спокойно жила венценосная вдова с сыном Генрихом на острове‑королевстве, не помышляя ни о большой политике, ни о великих свершениях, пока Иерусалим не попал под власть Хранителей Гроба и ордена Святой Марии.

Вот тогда выяснилось, что королева с королевичем стоят на дороге фашистско‑тевтонской машины, стремительно набиравшей обороты. Кроме того, юный Генрих — набожный и в то же время честолюбивый наследный принц — загорелся желанием биться за святыни, попираемые колдунами «поломанного креста». Вопреки воле матери Генрих отправился на бессмысленную войну и сгинул под Аккрой. Потом было предупреждение Хабибуллы, бегство, пираты, освобождение…

— Теперь я хочу плыть в Рим, затем во Францию. Хочу поднять европейское рыцарство в новый крестовый поход, — страстно закончила королева недолгий рассказ. — В поход против Хранителей Гроба и тевтонского братства! И Господь да поможет нам!

Безысходная печаль в красивых глазах Ее Величества уступила место гневу. К щекам королевы прилила кровь. Бурцев аж залюбовался. Алиса Шампанская бурлила. Ну точно, прямо как шампанское в бокале. Пузырики зарождающейся ярости, однако, пришлось пригасить.

— Крестовый поход против немецких крестоносцев — по‑моему, это весьма сомнительное мероприятие, Ваше Величество. И совершенно бесперспективное, если уповать на одну лишь помощь свыше.

— Его Святейшество Папа Григорий Девятый выступит на моей стороне, — убежденно заявила королева.

— Я тоже думаю, что в Риме вы найдете поддержку, — согласился Бурцев. — Возможно, вам даже удастся собрать небольшое войско. Однако Хранители Гроба разобьют его еще на подходе к Святой земле. А если ваши крестоносцы отправятся морем, немцы потопят весь флот.

Она молчала и ждала… Он вздохнул:

— Открою вам секрет, ваше величество. В бою с пиратами я использовал оружие Хранителей, и лишь благодаря ему мы победили.

— Это для меня уже не секрет, — кивнула Алиса Шампанская. — Жюль мне обо всем поведал. До сих пор я и надеяться не смела, что кто‑нибудь, кроме самих немецких колдунов, в состоянии овладеть смертоносными громами. Но сегодня Господь послал мне вас, мсье Вася. Я поняла, это знамение! Благоволение Божие, от которого грешно отказываться. И я решилась…

— На что?!

— Об этом, собственно, я и хотела поговорить наедине.

Ее глаза смотрели серьезно и внимательно. «А теперь о главном», — читалось в этих глазах. Отказать им Бурцев не смог.

— Хорошо. Что именно вас интересует, ваше величество?

— Мне не важно, где и каким образом вы получили доступ к тайным знаниям Хранителей Гроба и как завладели их оружием, ибо я вижу в ваших очах и помыслах божественный свет, а не отблески адова огня. Сейчас у меня к вам только один иопрос. Один‑единственный. Согласны ли вы выступить во главе войска, которое я намерена собрать во Франции?