Дорога к Звездному престолу - Юрий Иванович Страница 11

Поэтому Тантоитан старался не выдать своей заинтересованности. В подобном случае логично выглядеть беззаботным и недалёким, что он и сделал с напускной непосредственностью:

— Да я быстро! — и с места сорвался к дальним стойлам.

На немного запоздалое мычание он постарался не реагировать, но всё равно после короткой пробежки замер на месте. Возле каурого жеребца уже кто-то был, и поняв, что его заметили, фигурка не узнанного сразу ученика вышла к дверце. Настроение у юноши сразу обвалилось, а все его подозрения и намерения что-то выведать покрылись туманом открытой раздражительности:

— Ты чего здесь делаешь? — воскликнул он с досадой. — Ведь у тебя тренировка по плаванию!

— Готовлюсь к экзамену по художественной выездке! — нагло соврала самая противная и надменная воспитанница данного интерната. — А тебе чего здесь надо?

— Не хами! Лошади тебе одной не принадлежат, да и каурый, удивляюсь, почему тебя не кусает…

— А я вот удивляюсь, с чего это ты так подробно знаешь моё расписание? — девочка высокомерно приподняла брови: — Следишь за мной?

— Ха! Причина банальна: стараюсь выбирать время и место, где тебя быть не должно, — с юношеской жестокостью пояснил Тантоитан. — Потому что твои выходки и зазнайство уже всех достали, даже Зайца.

— Ой, не смеши меня! — девушка вышла в проход и подошла к раскрасневшемуся Танти чуть ли не вплотную:. — Дыня, ну когда уже в твоей голове созреют семечки? Неужели ты не понимаешь, что ваша навязчивая опека, Романа только портит?

Вот такой мерзкой, задиристой она была всегда, сколько ребята её знали. Но сейчас наглые упоминания неприятного в последнее время прозвища, а также инсинуации на тему семечек, вообще моментально довели юношу почти до неконтролируемого бешенства. Он только и смог, что сжимая кулаки, выдавить сквозь зубы:

— Следи за своими словами! А не то…!

— Что? Хочешь сказать, что побьешь? — она преодолела то мизерное расстояние, остающееся между ними, и бесстрашно смотрела ему в глаза, — Ну так попробуй! Но учти, что сразу втройне получишь от меня в ответку! Я не Заяц, прощать не стану.

Драться с этой пигалицей действительно было бы ниже всякого человеческого достоинства. Но и ответить на ложные обвинения следовало немедленно:

— Клёша! Да с чего ты взяла, что мы его хоть чем-то обижаем? Он самый лучший наш друг.

— Я тебе не "Клёша"! — раздалось в ответ угрожающее змеиное шипение. Она вообще ненавидела данное ей прозвище, производное от перекрученного имени. На что он ответил со звериным рычанием:

— А я тебе не «Дыня»!

Между обоими уже начали проскальзывать ощутимые только подсознанием молнии, когда обстановку разрядило миротворческое мычание Немого и его ладони опустившиеся на плечи юноши. Танти непроизвольно присел и отскочил в сторону. А потом размашистым шагом устремился к выходу. В голове вращались жутко обидные мысли:

"Ну как я опять сорвался? Давал ведь себе и Гарольду слово не заедаться и держать себя руках. Вечно эта Клёша меня своими провокациями и надменностью до бешенства доводит. Вот уж…змея! Лягушка…! Ящерица! Саранча противная!"

На пол пути к спальному корпусу ему встретился Гарольд, который не разжимая особо губ, заговорщески спросил:

— Разузнал?

— Шлагбаумом ей по голове! — в сердцах воскликнул Танти, — Ты себе не представляешь, как эта Клёша всё испортила!

— Понятно, — сочувственно закивал Амбал.

Затем демонстративно сплюнул в сторону конюшни и бросился догонять товарища. Уж он то лучше всех знал подноготную самых непримиримых и антагонистических во всём интернате отношений.

История эта началась в начале этого, последнего учебного года. В первые дни занятий в школу доставили того самого каурого жеребца и парочку прекрасных, не менее породистых кобыл, которых и сопровождал новый конюх. Понятно, что служащему из-за его немоты сразу навесили соответствующее прозвище, но он никогда на это не обижался. Молодой, лет двадцати пяти мужчина, всем понравился своей доброжелательностью и непосредственностью, и несмотря на врождённый дефект, моментально подружился с самыми заядлыми наездниками. И этот счастливый период продолжался целую неделю.

А потом и эта пигалица свалилась как снег на голову. Откуда и за что её перевели именно в интернат Китланда, никто не знал, да и по существу, родословная отношения к делу не имела. Но чуть ли не с первого часа её пребывания, новенькая встала на пути у троицы друзей. Началось всё в тот момент, когда Танти и Гарольд прибыли в конюшню на запланированные занятия и там наткнулись на своего субтильного друга. Заяц выглядел самым счастливым в мире и пуская слюни встретил друзей восклицаниями:

— Там такая девочка! Такая…! Её Клеопатра зовут!

— Хо-хо! — обрадовался Тантоитан, хлопая Романа по плечу, — Слишком ты доверчивый! Если она — Клеопатра, то я — Александр Македонский!

Его смех резко оборвался, когда он увидел, что записанного на него каурого собирается оседлать какое-то невзрачное создание.

— Эй! — строго крикнул он незнакомке в спину, — Вали отсюда! Это мой конь!

Та уже к нему повернулась всем корпусом и теперь смотрела расширенными глазами. Но без всякого страха или сомнения. Причём чуть ниже воротника у неё на бейдже красовалось отчётливо имя и фамилия: "Клеопатра Ланьо". Вряд ли бы новенькая осмелилась воспользоваться выдуманным именем. Обое полминуты рассматривали друг друга со всем возможным апломбом, а потом девочка заливисто расхохоталась:

— Твой конь? Да ты никак потомственный ковбой! Вернее конокрад, который только и может, что мечтать иметь такого красавца.

Она каким-то слишком уж хозяйским жестом погладила каурого по громадной скуле и тот ответил приветственным ржанием. Такое предательство прекрасного животного, на приручение которого Танти потратил почти четверо суток, его добило так, что он лишился дара речи. И какое-то время общался с появившимся рядом конюхом лишь возмущёнными жестами для глухонемых:

"У меня сейчас два часа занятий на этом коне!"

"Знаю, знаю! Но ты не расстраивайся, можешь взамен выбрать любое другое животное".

"Но я записан на каурого!"

"Сочувствую. Но ведь девочкам надо уступать. Тем более она новенькая, у неё здесь ни друзей, ни знакомых. А этот конь её признал и разрешил себя оседлать…"

"Так у неё никогда друзей не появится, если она начнёт воровать и устраивать полости!"

"Ну зачем ты так? Она ведь вполне хорошая и воспитанная девочка. Разве тебе трудно ей уступить?"

"Нисколько! Но это всё равно как украсть мою порцию в столовой, сожрать её, а потом попросить: я страшно голоден, спаси меня…"

Похоже, что девочка совершенно не могла понять, о чём идёт речь, разве что догадывалась. Потому что смотрела на переговаривающихся жестами немых, скривившись от подозрения. Наконец это ей надоело, она схватила жеребца за узду и стала выводить из стойла с надменным восклицанием: