Семя Ветра - Александр Зорич Страница 11

Подоспевший Фор спешился у самой двери святилища. Он тоже извлек из ножен меч, заглянул внутрь… В этот момент Элиен почувствовал, как в двух шагах от Фора, в святилище, вспыхнула совершенно бездушная, ледяная злоба. В следующее мгновение Фор страшно захрипел и Элиен увидел на его горле что-то, похожее на тонкое шипастое щупальце.

Элиен молниеносно оказался рядом с Фором.

Щупальце принадлежало чудовищному в своих размерах и противоестественности пауку. Или скорее сольпуге. Элиен заметил, что тварь сильно изуродована чьим-то старательным мечом. Но он не стал долго раздумывать над этим. Поющее Оружие очень скоро пропело свою победную песнь над останками твари.

Но Фор был уже мертв.

Смертоносный двойной бич, который рос на нижней поверхности приплюснутой головы паука, разодрал горло Фора во многих местах. Шипы наверняка были напоены ядом.

Элиен бессильно выругался. Он слишком давно не обнажал своего меча. Его душа размягчилась семью годами мира. Мира, который иногда стоит слишком дорого. Фор тоже пошел в уплату за мир.

Элиен сел, привалившись спиной к стене святилища. Сейчас он займется чем надо. Сейчас продолжит искать следы и знаки. Сейчас. Пусть только немного утихнет горечь глупой утраты.

Он ведь чувствовал, что эта тварь мертва. И сейчас он чувствует то же самое! Значит, эту тварь не умертвить. Даже Поющее Оружие не смогло уничтожить ее. Чужая магия. Синий Алустрал. Какой-то там у них Пастырь, какие-то Семь Благородных Домов…

Что он вообще знает об Алустрале? Ничего. Ровным счетом ничего. Кроме того, что через Завесу Хуммера в его мир, в Сармонтазару, пришли чужие люди и чужие вещи. Потому что не бывает таких пауков. Они – чьи-то подвижные вещи. Они принадлежат кому-то. И этот кто-то ему, Элиену, совсем не понравился. Как в свое время не понравился Октанг Урайн – Длань, Уста и Чресла Хуммера.

1

Герфегест не заметил, как у вековых кедров на круче появилась рыжеволосая охотница в кожаных штанах и полотняной куртке.

Он был слишком увлечен своим луком, чтобы беспрестанно оглядывать окрестности. Это было ни к чему – в глуши Хелтанских гор не стоило опасаться дурных гостей. Для дурных гостей существуют долины – плодородные, населенные, изобильные.

Жилище Герфегеста было расположено в стороне от всего, что могло бы заинтересовать тех, кто умышляет злое. Герфегест жил там, где вьют свои гнезда белоголовые орлы и ищут себе пропитание маралы. И поэтому появление кого бы то ни было – тем более такой статной молодой охотницы – было событием совершенно невероятным.

Выстроганные из кедра стрелы лежали по левую руку от Герфегеста.

Они были длинны, прочны и ровны. Они ожидали часа, когда хозяин снабдит каждую из них стальным наконечником.

По правую руку от Герфегеста лежало крыло черного кондора – он коварно подстрелил его, еще сонного, на рассвете. Герфегест знал, что лишь стрелы, чье оперение сделано из маховых перьев этой гордой и свирепой птицы, будут в должной степени устойчивы в полете. Конечно, многим воинам хватило бы и голубиных перьев, но Герфегест был из тех, кто знает толк в хорошем оружии.

Девушка, то и дело скрываясь за стволами кедров, спускалась вниз, к остывшим углям костра, подле которых сидел спиной к ней Герфегест.

Она ступала легко и бесшумно, но, присмотревшись, можно было заметить, что ее левая рука закрывает глубокую рану в бедре, из которой сочится кровь. Рваная рана была скрыта под сделанной на скорую руку повязкой, под которой нестерпимо жглась и источала резкий запах кашица из пережеванных второпях целебных побегов. Охотница была бледна, словно осенняя луна. С ней не было охотничьего оружия. Лишь у пояса висел короткий кинжал – таким звероловы перерезают жилы раненым маралам.

Тогда Герфегест еще не знал, что Тайен – так звали охотницу – никогда бы не открылась случайно встреченному на высокогорье человеку. В их деревне верили в оборотней, принимающих человеческий облик, и полагали, что местность, где было расположено жилище Герфегеста, – их излюбленная вотчина.

Она никогда не открылась бы оборотню, если бы не рана. После схватки со снежным котом Хелтан-охотница оказалась слишком далеко от знакомых троп. Раны, нанесенные ей зверем, были слишком глубоки. Ей оставалось одно – заночевать в горах. И она не колеблясь поступила бы так, если бы не твердое осознание того, что без посторонней помощи ее крепкое, но отнюдь не стальное женское тело истечет кровью еще до рассвета.

Погруженный в свое нехитрое ремесло Герфегест приладил приготовленные отрезки перьев к кедровой заготовке, обмотал шелковой нитью их начала и концы и обвил основание стрелы нитью потолще, пропитанной растительным клеем.

Ему вспомнился тот день, когда он впервые смастерил стрелу самостоятельно. Тогда он еще не знал, что оперение для стрелы необходимо вырезать из одного или нескольких перьев, но непременно взятых из одного крыла – левого или правого. Тогда, будучи еще ребенком, он допустил ошибку, которую никогда больше не повторял, – составил оперение из правого и левого крыльев альбатроса. Разумеется, стрела летела как попало, минуя цель, поскольку перья на левом крыле птицы слегка изгибаются влево, а на правом вправо.

«Сразу видно, что ты никогда не летал», – сказал юному Конгетлару наставник, отпуская беззлобную, но поучительную затрещину. Уста Герфегеста тронула улыбка – из беспорядочной череды мрачных воспоминаний это было одним из самых приятных.

Девушка-охотница не видела его улыбки, хотя приблизилась достаточно – ей по-прежнему была открыта лишь спина Герфегеста. Она уже убедилась в том, что человек, мастерящий стрелы, не оборотень, поскольку за оборотнями такой досуг ее сородичами замечен не был. Но страх все же был велик, и потому она затаилась за камнем, чтобы понаблюдать за незнакомцем еще немного. Она прислонилась к валуну боком, но ее нога неловко скользнула по предательскому камню и на секунду она потеряла равновесие. Рассудок Тайен полоснуло болью и она не смогла сдержать сдавленный стон. Одно из ее ребер было сломано зверем, и обломок кости, растревоженный неловким движением, впился в плоть Тайен, причинив ей новые страдания.

Герфегест насторожился. Теперь у него не было сомнений в том, что он не один на этом горном склоне, но выказать свою осведомленность Герфегест не торопился.

Если это недруг, лучше пускай он до поры до времени держит Герфегеста за простака. Как ни в чем не бывало Герфегест взял полностью законченную стрелу, взвесил ее на указательном пальце и стал внимательно осматривать свое изделие. Не тяжела ли? Правильно ли лег центр тяжести? Схватился ли клей? За видимой беспечностью, однако, теперь скрывалась предельная концентрация. Герфегест обратился в слух, пытаясь понять, откуда именно был донесен ветром сдавленный человеческий стон.

Но Тайен молчала. Она уже не смотрела на Герфегеста. Она сползла на землю и отерла рукой смрадный горячий пот, выступивший на лбу.