Темная ночь - Джена Шоуолтер Страница 11

– Нет!

«Убивай! Рви! Круши!»

– Мэддокс?

Дух заревел, отчаянно вырываясь на свободу.

«Сопротивляйся ему, – приказал себе Мэддокс. – Оставайся спокойным». Он набрал воздуха в легкие, задержал дыхание, медленно выдохнул.

«Убивай! Рви! Круши! Убивай! Рви! Круши!» – почти завопил демон.

– Я буду сопротивляться! Я не чудовище! – возразил Мэддокс.

«Посмотрим», – ответил дух.

У Мэддокса удлинились ногти, руки чесались от потребности ударить. «Если я не овладею собой, – подумал он, – то скоро начну крушить все, до чего только смогу дотянуться. Буду убивать, не зная ни милосердия, ни сомнения. Разнесу этот замок на булыжники, а затем перережу всех его обитателей. Но скорее я вечность буду гореть в адском огне, чем допущу это».

– Мэддокс? – повторила Эшлин. Ее голос услаждал его слух, умиротворяя и воспламеняя одновременно. – Что…

– Тихо. – Одной рукой придерживая девушку, другой он остервенело дернул на себя входную дверь, почти сорвав ее с петель. Приветствием ему послужил хор гневных голосов. Торин, Люсьен и Рейес стояли в холле и ругались.

– Ты не должен был дать ему уйти, – говорил Люсьен. – Он делается животным, Торин, которое…

– Перестаньте! – крикнул Мэддокс. – Помогите!

Все трое мужчин обернулись к нему.

– Что происходит? – строго спросил Рейес. Увидев Эшлин, он резко втянул воздух. Его лицо исказилось от изумления. – Почему ты с женщиной?

На шум в холле прибежали обеспокоенные Парис и Аэрон. Когда они увидели Мэддокса, черты их лиц разгладились.

– Ну наконец-то, – сказал Парис с явным облегчением.

Затем он заметил Эшлин и широко улыбнулся:

– Подарочек? Мне? Как это мило.

Мэддокс недобро улыбнулся.

«Убей их! – приказал Насилие, и на сей раз нутро Мэддокса почти откликнулось на этот призыв. – Убей их!»

– Вы не должны быть здесь! – проревел он. – Возьмите ее и уходите! Пока не стало слишком поздно!

– Посмотрите на него! – воскликнул Парис, от расслабленности и веселости которого не осталось и следа. – Посмотрите на его лицо!

– Процесс уже идет, – сказал Люсьен.

Эти слова вывели Мэддокса из оцепенения. Боль и безумие все нарастали, и, хотя ему отчаянно не хотелось отпускать Эшлин, он швырнул ее в сторону друзей. Люсьен без малейшего труда принял груз и поставил девушку на пол. Эшлин скривилась от боли. «Должно быть, подвернула ногу на холме», – подумал Мэддокс, и на долю секунды жажду крови затмило беспокойство.

– Осторожнее с ее ногой, – приказал он.

Люсьен отпустил Эшлин, чтобы осмотреть ее ногу, но она рванулась от него и похромала обратно к Мэддоксу. Не успел он опомниться, как девушка прильнула к нему и обвила руками. Она дрожала. Мэддокс ощутил новый укол беспокойства, однако мгновение спустя это прошло – сознание спуталось, страсть к насилию отодвинула на задний план все прочие чувства.

– Пусти меня! – рявкнул он и оттолкнул ее.

– Что случилось? – Женщина снова было подалась к нему, но Люсьен схватил ее и, держа стальной хваткой, оттащил назад.

Не сделай он этого, в следующее мгновение Мэддокс разодрал бы ее на куски. Почти не владея собой, он впечатал оба кулака в ближайшую к нему стену.

– Мэддокс, – пролепетала Эшлин дрожащим голосом.

– Не навредите ей! – прохрипел Мэддокс, обращаясь в том числе к себе самому. – Ты, – ткнул он перемазанным кровью пальцем в Рейеса, – в спальню, сейчас же.

Не дожидаясь ответа, Мэддокс кинулся вверх по лестнице. Миновав несколько ступенек, он услышал, как Эшлин, вырываясь, закричала:

– Но я хочу остаться с тобой!

Прикусив до крови щеку, Мэддокс бросил быстрый взгляд через плечо, чтобы тут же отвернуться и бежать дальше. Но когда он увидел, как Люсьен силой удерживает отбивающуюся Эшлин, как его темные волосы касаются ее плеч, жажда крови усилилась настолько, что ее стало почти невозможно терпеть. Его обуяло непреодолимое желание развернуться, сбежать назад в холл и разорвать друга на куски. «Моя, – клокотало его нутро. – Она моя! Это я нашел ее! Никто, кроме меня, не смеет ее трогать!» Мэддокс не был уверен, чьи это мысли – его или демона, да и сейчас ему было все равно. Ему просто хотелось убить. Дичайшая ярость сотрясала все его естество. И вот он действительно остановился и развернулся, чтобы броситься на Люсьена, рассечь его клинком пополам, залив кровью весь холл.

«Круши, круши, круши! Убей!» – кричал демон.

– Он собирается напасть, – констатировал Люсьен.

– Убери ее отсюда! – заорал Торин.

Люсьен потащил Эшлин из комнаты. Ее полные ужаса вопли эхом отдавались в ушах Мэддокса, что только усилило темные устремления. Перед его мысленным взором снова и снова мелькало ее бледное красивое лицо, и в конце концов это стало единственным, что он вообще видел. Она боялась. Верила ему, хотела его. Простирала руки к нему.

В животе у него извивался жалящий клубок пульсирующей агонии, но он не замедлил шага. Вот-вот пробьет полночь, и он умрет, но, уходя, прихватит с собой всех остальных.

«Да, разорви их на куски!» – приказывал демон.

– Вот черт, – процедил Аэрон. – Демон полностью подчинил его. Придется скрутить его. Люсьен, сюда! Быстрее!

Аэрон, Рейес и Парис ринулись на друга. Мэддокс выхватил свои метательные кинжалы и пустил их в ход. Ожидавшие нападения, все трое воинов пригнулись, и блестящие клинки, просвистев у них над головой, вонзились в стену. Мгновение спустя они уже набросились на Мэддокса и повалили на пол. Кулаки впечатывались ему в лицо, живот, пах. Ревя, рыча, отвечая ударами на удары, он остервенело отбивался.

Челюсть была выбита, чувствительная плоть между ног ныла. И все же он продолжал защищаться. В пылу схватки воинам удалось затащить его вверх по ступенькам и затолкнуть в спальню. Мэддоксу казалось, будто он слышит рыдания Эшлин, казалось, что он видит, как она пытается оттащить от него противников. Выбросив вперед кулак, он попал кому-то по носу. Мэддокс услышал вой и почувствовал удовлетворение. В этот миг его охватило желание пустить еще больше крови.

– Вот черт! Прикуй его цепями, Рейес, пока он еще кого-нибудь не изувечил, – произнес кто-то из воинов.

– Он слишком сильный. Не знаю, сколько еще мы его продержим, – раздался чей-то голос.

Мэддокс рассыпал удары еще какое-то время – то ли пару минут, то ли целую вечность, а затем холодный металл сомкнулся на его запястьях и лодыжках. Он дергался и извивался, не обращая внимания на то, что кандалы впиваются ему в кожу.

– Ублюдки! – бесновался он. Живот невыносимо болел, приступы сменились постоянной агонией. – Я убью вас! Я вас всех прихвачу с собой в ад!