Принц снов - Курт Бенджамин Страница 117

Льешо не знал наверняка, но ему казалось, что настоящий король должен вести себя именно так. Конечно, королевские приказы должны быть такими, чтобы подданные могли с чистой совестью их выполнять. Но не хотелось бы, чтобы этот глупый принц считал, что победная улыбка способна его защитить.

Словно сбросив маску, Таючит моментально стал серьезным.

— Госпожа Чауджин была второй женой отца до того, как моя мать умерла во сне. После этого она стала первой женой.

Не требовалось особенно богатого воображения, чтобы представить себе, как именно умерла мать Таючита. Значит, у них есть что-то общее.

— Это случилось три года назад, а я все еще жив.

И это замечание Льешо понял. Он счел нужным поклониться юному принцу, признавая накал тех незримых битв, которые мальчик неустанно ведет в кругу семьи.

— Ты не обретешь в нашей компании большей безопасности, однако хорошо уже то, что тебе не придется притворяться в любви к врагам.

— Так когда же мы отправимся?

Таючиту явно не терпелось уйти, и Льешо хорошо понимал почему.

— Рано, еще на ложном рассвете. Так что попрощаться лучше сегодня.

Принц быстро кивнул в ответ и, не оборачиваясь, вышел. Оставшись наедине с собой, король почувствовал, что лекарство Болгая подействовало — он почти пришел в себя. Только умирал от голода.

Льешо собрал свое войско на площадке для игр, которая служила в лагере Чимбай-хана отправным пунктом. В тусклом сером свете малого солнца воины стояли, со всех сторон окруженные белыми юртами, и ждали прихода гарнских всадников. Король ожидал, что пожелать удачи в походе явится сам хан, а с ним, возможно, вожди и несколько советников, а вовсе не эта толпа старых и малых, мужчин и женщин, которые заполнили все свободное пространство. Люди волновались, возбужденно переговаривались, а потому Льешо едва не пропустил отдающееся в земле эхо далекого еще лошадиного топота. Едва дрожь земли превратилась в катившийся по главной улице громоподобный грохот, возбуждение переросло в громкие приветственные крики. К площади приближался отряд из пятидесяти всадников, каждый из которых вел в поводу еще одну лошадь. Воины Чимбай-хана ворвались в людской круг и как вкопанные остановились перед построенным для хана и членов его семьи подиумом.

Гарнский принц с улыбкой соскочил с коня и предстал перед отцом.

— Жизни твоих воинов в твоих руках, — выпалил он заученную фразу.

Опустившись на одно колено, юноша склонил голову, обнажая шею навстречу отцовскому мечу, как предписывал традиционный ритуал покорности. Именно в этот момент Льешо и заметил за его плечами сумку, из которой с любопытством выглядывала лохматая голова Маленького Братца.

— Встань, воин, и смело сражайся за своего хана, — ответил Чимбай, проявляя необычайную выдержку при виде прочно устроившейся на спине сына обезьяны.

Но, едва закончив торжественную церемонию прощания с отправляющимися в поход всадниками, он громко, не стесняясь, расхохотался и крепко обнял сына, с легкостью оторвав его от земли. Последнее действие очень не понравилось обезьянке, которая укоризненно взглянула на нарушителя спокойствия и поглубже спряталась в сумку.

— Возвращайся с множеством удивительных историй и парой шрамов, чтобы было чем поразить дам, — пожелал он сыну.

В глазах хана Льешо сумел прочитать его истинную мечту: о скромных рассказах, неглубоких шрамах, а главное — о возвращении домой. Таючит был его единственным сыном.

— Обещаю. — Надуваясь от гордости, Таючит по-военному распрямил плечи и выпятил грудь. — Отец, благослови этих воинов, ведь они готовы умереть за тебя.

— Несите смерть врагам! Вам же желаю лишь самых малых ран — только чтобы отметить ими свою боевую доблесть.

Хан обвел взглядом стоящих наготове всадников, и Льешо последовал его примеру. Двадцать пять из них были молоды и явно не имели даже самого скромного боевого опыта. Когда прощание хана с воинами закончилось, к ним неудержимо хлынула толпа. Матери совали сыновьям свертки со сладостями — чтобы было чем скрасить долгий путь. Отцы напутствовали советами, а кто и фамильным мечом или колчаном со стрелами, словно надеясь, что эти свидетели доблести помогут их чадам вернуться домой целыми и невредимыми. Не столь счастливые юнцы усердно прятали за показной грубостью разочарование в том, что выбрали не их, а их товарищей.

Сердце Льешо ушло в пятки: почему именно на него судьба возложила ответственность за судьбы этих желторотых птенцов и юного гарнского принца? Может быть, он казался увереннее, чем был на самом деле, когда рассуждал о возможности победить Цу-тана? Знай король, что именно замыслил Чимбай-хан, он предупредил бы его: во время испытания погибали люди, которых он просто не имел права терять, — и советчики, и последователи. Чем больше человек был нужен Льешо, тем вернее ему грозила смерть.

Если бы хану довелось увидеть вырвавшегося из плена императора Шу, он бы хорошенько подумал, прежде чем отправлять единственного сына на эту пусть и не большую по сравнению с предстоящими событиями войну. Но нельзя было даже заговорить об этом, не рискуя поставить под удар империю. Враги, которых у императора Шана было великое множество, ждали лишь малейшего признака слабости, чтобы, словно стая хищных птиц, наброситься на жертву. Льешо не хотел подводить ни друга, ни страну. Так что оставалось лишь надеяться, что молчанием он не навлечет беду на улус Кубал и его молодого принца.

Хорошо хотя бы то, что к каждому из молодых бойцов был прикреплен наставник. За новобранцами следовало равное число закаленных в боях ветеранов с такими бесстрастными лицами, что не приходилось сомневаться в том, что их чувства совпадают с чувствами самого Льешо. Все они вели в поводу лошадей на смену. Вдумавшись в тактический расчет, молодой король понял его логику. Ветеранам трудно будет подчиниться приказам иностранца, да еще и мальчишки, каким он им казался. А младая поросль Таючита с готовностью воспримет лидерство сверстника и союзника в противостоянии со старшим поколением.

Умелые бойцы, которым поручено провести юнцов через первую в их жизни битву, будут оберегать мальчишек от излишней опасности и учить уму-разуму, чтобы они вернулись домой зрелыми воинами, с честью выдержавшими первое серьезное испытание.

То обстоятельство, что Чимбай-хан послал сына в первую битву именно с Льешо, возлагало на короля особую ответственность, но в то же время позволяло больше узнать о тайных планах властителя. Вот только как сохранить всей этой команде жизнь?

Как только закаленные в боях всадники остановились, их командир спешился. Им был не кто иной, как Мерген.

— Дары, — произнес он, низко поклонившись Льешо и показав на нетерпеливо топтавшихся среди всадников свободных лошадей. — Мы пойдем в поход по гарнскому обычаю.

Это означало, что отряд поскачет галопом, и каждый всадник поведет за собой запасную лошадь. Гарны меняли лошадей, не останавливаясь, а просто переходя из стремени в стремя, как будто пересекая по камням бурный поток.