Воительница Лихоземья - Триша Левенселлер Страница 12

Я оглядываюсь и осознаю, зачем Хавард издал тогда боевой клич. Он отвлек внимание на себя, и стоящий совсем близко Торрин смог осуществить свой план незаметно.

Я смотрю на мать.

Она все видела. Я это точно знаю. Она может спасти мне жизнь.

– Мама? – с мольбой обращаюсь я к ней.

На ее лице написана нерешительность. Ей предстоит сделать важный выбор, который может изменить обе наших жизни.

В конце концов она заявляет:

– Богиня запрещает нам лгать, поэтому я не могу этого сделать, даже ради дочери. Я ничего не видела.

Исчезает последняя надежда, за которую я так отчаянно цеплялась. И я исчезаю вместе с ней. Мой мир рухнул, и я теперь – лишь обрывки разрозненных мыслей.

Почти невероятно, что ни один человек не заметил произошедшего, однако никто не спешит оспорить слова матери. Она же первая красавица деревни и жена вождя. А теперь еще и должница всякого, кто знает истину.

– Ну что же, – роняет отец лишенным всяких эмоций голосом. – Расмира Бендраугго, дочь Торлона, ты приговорена к изгнанию из деревни. Тебе дается время до следующего утра, чтобы собраться. Завтра совет назначит тебе маттугр.

* * *

У меня уходят все силы на то, чтобы просто переставлять ноги. Я чувствую, как сотни осуждающих взглядов прожигают во мне дыру. Ступив за порог дома, я позволяю себе расслабиться, опускаю плечи и свешиваю голову.

Медленно бреду в свою спальню. Мне нужно собрать вещи.

Мне не хватает воздуха.

Мысли путаются, когда я пытаюсь вспомнить, какие припасы мне понадобятся в Лихоземье. Запасные доспехи, шкуры, еда, свечи, кремень и кресало, мыло, фляга для воды, одеяло, точильный камень, масло.

Я встаю на колени, чтобы достать кожаный мешок для вещей из-под кровати. Вместо этого взгляд падает на шкатулку с украшениями. С серьгами, которые мне подарила мать.

В ярости я хватаю шкатулку и швыряю ее через всю комнату. В ушах звенит от крика. Моего собственного крика.

Ящик разлетается от удара о стену, и яркий солнечный свет отбрасывает разноцветные блики от разбросанных украшений. Я срываю топор со спины и роняю его на пол. Ударяю кулаком по набитой перьями подушке. В глазах и носу щиплет.

Я забиваюсь в самый дальний угол, где никто не сможет увидеть или услышать мои рыдания.

* * *

Какое-то время я просто лежу на кровати и бездумно смотрю в каменный потолок. Я уже упаковала мешок со всем необходимым. Остается лишь ждать.

Создается ощущение, что память меня подводит. Что я путаю кошмары с явью. Но радостные голоса жителей деревни напоминают мне, что я больше не одна из них. Я не являюсь полноправным членом общества, как остальные ребята моей группы. Я – изгой.

Я слышу хлопнувшую дверь и быстрые шаги. Затем дверь в спальню распахивается, и Иррения влетает внутрь, с трудом удерживая в руках груду разнообразных предметов.

– Прости, что так долго не появлялась, – выдыхает она. – Нужно было кое-что забрать. – Она сгружает вещи на пол и начинает их перебирать. – Это поможет сбить жар, – начинает перечислять сестра, беря в руки склянку с несколькими листьями внутри. – Это уймет боль, – указывает она на бутылочку с розовой жидкостью. – А здесь – мышечный релаксант. Там – средство от инфекции, а эту…

– Иррения…

– Эту настойку нужно добавлять в воду. Так ты будешь получать все необходимые организму питательные вещества. Их сложно будет достать в Лихоземье в достаточном количестве.

Я встаю, подхожу к ней и беру за руки в попытке успокоить.

– Иррения!

– Не перебивай меня! Тебе нужно все запомнить в точности! Это очень важно!

– Как, по-твоему, все снадобья поместятся в мой походный мешок?

– Значит, возьми еще один.

– Я выносливая, конечно, но хотела бы передвигаться не только ползком.

Сестра вскидывает голову.

– Сейчас не время для шуточек! Тебе скоро… Ты скоро будешь… – она разражается слезами.

Я не слишком расположена утешать ее перед лицом скорой смерти, но все же обнимаю ее. Именно Иррения с ее миниатюрной фигуркой больше всех из нас походит на мать. И является ее полной противоположностью во всем остальном.

Она позволяет себя обнимать лишь несколько секунд, а затем отталкивает меня.

– Не надо. Это я должна тебя успокаивать. Я – ужасная сестра. Я… я просто стояла там…

– Ты о чем?

– Мне всего лишь нужно было объявить, что я видела, как тот мальчишка тебя подставил. Неважно, что это неправда, я все равно должна была так поступить. Ради тебя.

У меня наворачиваются на глаза слезы.

– Я не хочу, чтобы ты обманывала людей ради меня. Ты не можешь запятнать свою душу, Иррения!

– И все равно, я должна была это сделать. Я готова ради тебя на все. Я просто растерялась. Испугалась за себя. Я просто отвратительна! Я…

– Хватит! Ты самый далекий от отвратительности человек на земле! А еще из всей деревни лишь ты по-настоящему любишь меня. Ты добрая и хорошая. Мне безумно повезло, что ты – моя сестра.

У Иррении снова начинают капать слезы.

– Но так нечестно! Тебя подставили эти несносные мальчишки…

– Все верно.

Она подхватывает с пола еще один предмет.

– Ну ладно, я не подумала, когда принесла столько лекарств. Но возьми хотя бы это. Я приготовила тебе подарок на прохождение инициации. Теперь… – она запнулась. – Теперь инициация позади, и я могу его вручить.

Она с вымученной улыбкой отдает мне небольшую жестянку. Я беру, открываю и принюхиваюсь.

– Фу, оно коричневое. Навоз, что ли?

– Кое-что получше. Я экспериментировала…

– С навозом?

– Да нет же! С кровью зирапторов.

Вот теперь она привлекла мое внимание.

– Ты бы не посмела!

От ее слез не остается и следа. В ней просыпается целитель.

– Посмела! Если поранишься в Лихоземье, то нанеси этот крем. Порезы и царапины должны зажить моментально. Сломанные кости не срастит и оторванные конечности не восстановит, хоть я и пыталась разобраться, как у зирапторов это получается. И до сих пор пытаюсь, но…

Я сжимаю ее в объятиях и не даю закончить предложение.

– Чудесный подарок. Уверена, мне пригодится.

Возможно, теперь я смогу продержаться вне деревни на день дольше. Сердце сжимается от боли: осталось совсем немного времени, и мне придется отпустить сестру навсегда.

* * *

Ничего удивительного, что в ту ночь мне не удается сомкнуть глаз. Я почти решаюсь покинуть деревню, пока все остальные спят. Так мне не придется встречаться со всей толпой утром. Но если я не останусь, то не услышу свое задание. Тогда я потеряю всякую надежду когда-либо вернуться домой, упущу шанс на восстановление чести и возможность попасть на небеса к богине.