Влюбленные в маски - Елена Чаусова Страница 12

— Добрый вечер, синьора Аделия, — мрачно поздоровался Фабио, отпив вина. — Только не говорите, что и вы тоже собираетесь кого-нибудь за меня сосватать. Например, двоюродную правнучку вашего достойного супруга.

Аделию его слова развеселили:

— Добрый вечер, синьор Фабио, — красивым голосом ответила она. — Но отчего же вы не думаете, что вами не могу заинтересоваться я сама, дама глубоко замужняя, а потому матримониальными целями вовсе не озабоченная? В конце концов, вы сейчас затмили популярностью даже синьора Лауро, и дама может заинтересоваться вами просто так, с познавательной целью.

Синьор Лауро, наследный маркиз делла Серра, и впрямь был достопримечательностью Вентимильи не хуже главного храма. Разумеется, вовсе не из-за золотистых локонов и красивых глаз, хотя для вьющихся вокруг него дам они имели большое значение. Главная причина, однако, заключалась в том, что синьор Лауро обладал двойным магическим даром, по каковому поводу им неустанно восхищались и прочили ему самое блестящее будущее. Одновременно с тем ходили мрачноватые слухи, что у синьора Лауро есть брат-близнец, не одаренный вовсе, будто простолюдин, которого семья тщательно скрывает. Словом, наследный маркиз являлся фигурой, затмить которую в глазах сплетников было крайне сложно.

— Так я сейчас вроде модной новинки? — буркнул Фабио.

— Можно подумать, для вас это новость, — Аделия засмеялась и легонько хлопнула его веером по руке, что было жестом весьма фамильярным или изрядно намекающим на желательное сближение. — Ну прекратите же, не будьте таким букой, я не охотница за вашим титулом.

— Я бы предложил вам вина, но у меня с собой всего один бокал, — ответил Фабио и улыбнулся. У синьоры Аделии было то, чего ему ужасно не хватало в других людях: она была искренней. Искренне любопытствовала, искренне находила его привлекательным и искренне сообщала, что собирается по этому поводу предпринять. А еще она радовалась, тоже от души: самому Фабио, его дурным ехидным шуткам, даже его мрачному настроению. Он чувствовал эту радость, и ему хотелось радоваться вместе с ней. — Ваше изрядное женское любопытство нравится мне куда как больше всеобщих мыслей о замужестве.

— Любопытство привело невинную деву в лес, где она встретилась с Единорогом, даровавшим ей магию. Так что, как видите, просто грех ему не потворствовать, — она приподняла брови, говоря о грехе в смешном притворном ужасе, а потом осуждающе покачала головой: — Не становитесь грешником, я вас умоляю.

Фабио, не выдержав, искренне рассмеялся.

— Как я могу не потворствовать любым искренним чувствам, виконтесса? С моим-то даром, — ответил он и немедленно предложил ей куда-нибудь прогуляться вдвоем, предусмотрительно прихватив с собой недопитый кувшин и единственный бокал.

С Аделией и впрямь оказалось очень весело и легко — не очень надолго, но по-настоящему хорошо. "Так уж у меня выходит в жизни, — думал Фабио, — что женщинам либо нужно от меня немногое, зато искренне, либо многое, но не искренне вовсе. И если уж выбирать одно из двух, я предпочту первое". Разумеется, Фабио хотелось бы встретить ту, которая искренне захочет многого, захочет разделить с ним жизнь, но ее на горизонте не наблюдалось. А тем, кто хотел просто хорошо провести вечер, он, по меньшей мере, мог подарить каплю радости и искреннего внимания, так же, как это делала Аделия, от всего сердца и всей широты своей души. И это было не так уж мало.

Фабио то и дело вспоминал пресловутого Лауро, который по одному из своих двух дарований тоже был эмпатом, как и Фабио — и точно так же вовсе не спешил жениться. Похоже, он испытывал ровно те же проблемы, что и граф делла Гауденцио: обрести спутницу жизни, когда не питаешь ни малейших иллюзий насчет чувств и переживаний окружающих, весьма непросто. Тебе непременно нужна девушка или женщина исключительных моральных качеств и свойств натуры, и ты никак не можешь ее найти, а когда наконец находишь — оказывается, что ты не нужен ей, и ее совершенно не устраивают твои собственные качества и свойства. В самом деле, порой слишком много знать о том, что чувствуют к тебе, слишком вредно. И Чезаре даже не представлял, насколько на самом деле оказался прав в своей недавней шутке: с работой у Фабио, по его собственному мнению, все складывалось куда удачнее, чем с женщинами. Хотя мало кто мог подумать об этом, глядя на беззаботного повесу синьора делла Гауденцио.

— А вот, — Фабио ткнул пальцем в лист бумаги, казавшийся золотисто-розовым от падающих на стол лучей закатного солнца, — синьор Джакомо Бруно, которого заменили аж целым виконтом. Сумеешь ли ты догадаться, друг мой Чезаре, чьим человеком является наш синьор Бруно?

Над списком из двух дюжин фамилий — двенадцать отставников и двенадцать человек, их сменивших — они сидели с полчаса, и настроение у Фабио за это время стало весьма приподнятым, поскольку ситуация стремительно прояснялась. Он с аппетитом откусил яблоко и принялся старательно намазывать хлеб паштетом. Для ужина было рановато, но не думать же о серьезных вещах на голодный желудок? Думать ему, однако, не терпелось, потому они с Чезаре полдничали прямо в процессе обсуждения, щедро запивая еду кофе, для которого, напротив, было слишком поздно — зато он очень способствовал размышлениям.

Чезаре ехидно предположил:

— Может, человек герцога? Должен же быть хоть один герцогский.

— Угу, причем марейского, — очень серьезно ответил Фабио, но тут же, не сдержавшись, весело фыркнул. — Подозреваю, герцогские тут только мы с тобой.

— Да ты что? Неужели тоже человек синьора Марчело? Как удивительно, — засмеялся Чезаре.

Смеялся он не зря: смещенные с должностей люди синьора Марчело — отнюдь не герцога, а негоцианта, второго лица в посольстве герцогства Тревизского в Даларнской империи — попадались им удивительно часто, что навевало на определенные мысли, на кой была вообще затеяна эта мышиная возня. Богатство синьора Марчело могло не давать покоя многим, и, раз уж он так удобно находился в отдалении, можно было воспользоваться возможностью несколько потеснить его на политическом поле.

— Этот уже четвертый, и не удивлюсь, если не последний, — Фабио хмыкнул и тут же задумчиво поинтересовался: — Интересно, додумался ли уже сам синьор Марчелло до того же, что и мы с тобой?.. Ему это сделать намного проще. Насколько я знаю, из Даларна возвращаться уважаемый торговец пока не собирается, но руки у него длинные, и размаха их хватит, чтобы прямо из империи с этим разобраться, через доверенных лиц.

— Я постараюсь выяснить, что он думает и собирается ли что-то предпринимать, в конце концов пусть не такие длинные руки, но какие-то есть и у меня, — тонко усмехнулся Чезаре, — А сейчас давай взглянем, кто у нас там дальше по списку. Не стоит останавливаться на единственной догадке.

— Дальше по списку у нас маркиз делла Кьяри, — мигом посерьезнев, ответил Фабио. — И учитывая дату его отставки… я бы сказал, что причиной его отставки стала смерть наследника. По собственному опыту знаю, что, когда такое случается, вовсе не до дел, хоть государственных, хоть каких.