Лебединая дорога - Мария Семенова Страница 12

Звениславка пристально разглядывала Гуннхильд… Говорили,будто зеленоокая была разумна настолько же, насколько красива, и в это не верилтолько Иллуги кузнец: может ли быть умна выбравшая Эрлинга, а не Хельги!Звениславка встретилась с нею глазами, и Гуннхильд улыбнулась. Она держала наруках самую большую драгоценность из всех, какие могут достаться женщине:своего маленького сына. Двое старших, Виглаф и Халльгрим, играли подле неё наполу. Оба были темноволосы – в отца. Эрлинг взял у жены малыша и передал егоматери.

– Я хочу назвать его Хельги. Но Гуннхильд сказала, какбы брат не обиделся…

Фрейдис подсела к Гуннхильд и сказала, глядя на спящегомальчика:

– Пускай уж лучше это будет Эйрик, по твоему брату.

Фиорд здесь круто изгибался к северу, так что Сэхейм не былвиден с Эрлингова двора. Когда возвращавшаяся лодка уже подходила к этомуповороту, Сигурд кормщик вдруг насторожился и тронул Халльгрима за рукав:

– Халльгрим хёвдинг, ты слышишь?

Сын Ворона прислушался и кивнул:

– Слышу.

Фрейдис повернулась к нему:

– Ты о чем?

Халльгрим ответил коротко:

– Рунольв.

И хорошо знакомым движением поправил на себе пояс с мечом.

В фиорде появился корабль…

Он шёл со стороны моря – длинный боевой корабль сфорштевнем, украшенным резной головой не то волка, не то змеи. Хозяин корабляне позаботился снять её, подходя к знакомым берегам. Или, может быть, хотелхорошенько постращать горных духов, охранявших Сэхейм. Раскрашенные щиты, какчешуя, пестрели вдоль борта, от носа до кормы были наведены яркие полосы. Надкораблём реял парус, тёмно-красный, словно вымоченный в крови.

С драккара неслась песня – нестройный, но радостный рёвнескольких десятков глоток, ороговевших от штормовых ветров. Эту-то песню иуслыхал Сигурд ещё из-за скал:

С Рунольвом мы

на деревьях моря!

Дева, встречай,

благороднорождённая!

Обнимешь кормильца

гусят валькирий…

Песня стоила того, чтобы её петь. Державший рулевое веслонедаром носил своё прозвище: Рунольв Скальд…

Славный народ был у него на корабле. Но предводитель невольнопритягивал взгляд. Если бы поставить его рядом с Халльгримом, они оказались быодного роста. Другое дело, что Рунольв годился ему в отцы. И трудно былопредставить воина, способного одержать над ним верх. Он стоял как гранитныйутёс. И правил драккаром с той небрежностью, которая говорит о величайшемискусстве.

Войлочная шапка плотно сидела на его голове. Из-под шапкиторчали тёмно-медные с проседью космы и такая же борода. Если бы не ветер,волосы легли бы ему на спину и укрыли бы её почти до ремня.

Звениславке стало страшно… Халльгрим хёвдинг был и суров ижесток, но даже он ни разу не пугал её так, как этот чужой вождь.

Видга подошёл к Фрейдис и встал рядом с ней, словно готовясьеё защищать.

– Халльгрим, – сказала хозяйка Сэхейма. –Халльгрим, поздоровайся с ним…

Сын Ворона поднялся на ноги:

– Здравствуй, Рунольв Раудссон!

Однако было ясно, что навряд ли он сделал бы это без просьбыФрейдис. И он определённо жалел, что при нём не было его корабля.

– Здравствуй, Халльгрим! – прозвучал с пёстрогокорабля голос Рунольва Скальда. Этот голос был похож на морской прибой. –И ты здравствуй, старуха…

Халльгрим свирепо стиснул челюсти и оглянулся на мать. НоФрейдис не проронила ни звука. Даже не подняла головы. Видга по-прежнему стоялподле неё, держа руку на рукояти меча. Его меч мог разрезать комочек шерсти,подброшенный в воздух.

Ненависть витала над небесной гладью фиорда, и Звениславкачувствовала её тяжкое дыхание на своей щеке. Смертная ненависть, крепконастоянная на старых обидах. И уже похожая на проклятое оружие, которое до тогонапитано злом, что рано или поздно начинает убивать само по себе.

Но в этот раз грозе не было суждено прогреметь.

Корабль и лодка уже почти разминулись, когда один из людейРунольва, не в меру развеселившись, столкнул другого в воду. Парню бросиливерёвку, но он её не поймал.

– Эйнар! – обернувшись, прогудел Рунольв. –Если хочешь поспеть к выпивке, поторопись!

Эйнар приподнялся над водой и крикнул в ответ, хохоча иругаясь:

– Только смотри не выпей всё без меня!

Сигурд кормщик вопросительно глянул на Халльгрима: будем егоподбирать? Халльгрим покачал головой.

Вскоре Эйнар выбрался на берег. Вылил воду из сапог изашагал к дому – в Торсхов…

Госпожа Фрейдис занемогла…

Вот уже несколько дней она не покидала своего покоя. Старухагорбунья, ходившая за хозяйкой, всё реже оставляла её одну. И с каждым разом,появляясь во дворе, выглядела всё озабоченней.

– Это Рунольв испугал госпожу, – сказал Скеггиубеждённо. – Она ведь когда-то была его женой… Неужели ты не знала,Ас-стейнн-ки? И про то, как старый Ворон едва его не убил?

Хельги Виглафссон думал иначе.

– Это Эрлинг накликал несчастье. Нечего было ездитьтуда. Да ещё с подарками!

Звениславка с ним не спорила. Тогдашней ночной разговорХалльгрима с Фрейдис не шёл у неё из ума. Однако рассказывать об этом негодилось. Особенно ему.

Горбунья поила госпожу настоями боярышника и наперстянки, ноцелительные травы не помогали.

Смуглолицая Унн приготовила какое-то диковинное блюдо и какумела объяснила Сигурду, что у неё дома так кормили больных, которые жаловалисьна сердце. Фрейдис передала Сигурду вышитый платок для жены. Но еда так иосталась нетронутой.

Скегги взял осколок козьей бедренной кости и вырезал на нёмфутарк – двадцать четыре волшебные руны, приносящие победу, удачу, здоровье…Малыш долго собирался с духом, но в конце концов принес их Видге.

– Возьми, – сказал он сыну хёвдинга и протянул емукость. – Положи это госпоже под подушку. И я знаю, что ты меня убьёшь,если ей станет от этого хуже.

Он ждал, чтобы Видга поблагодарил его подзатыльником. Ноошибся. Взяв руны, Видга молча вытащил нож, уколол себе руку и погуще вымазалкровью всю надпись. И так же молча понёс кость Олаву Можжевельнику, чтобы тотпосмотрел колдовское лекарство и решил, стоило ли его применять…

Ещё через три дня Фрейдис велела позвать сыновей.

Халльгрим и Хельги вошли присмиревшие, словно двоемальчишек… Фрейдис лежала на широкой деревянной кровати, украшенной по угламизображениями свирепых зверей. Множество зим эти оскаленные пасти отгоняли отнеё дурные сны. От неё и от Виглафа, пока он был жив. Но, как видно, недуготогнать не смогли…