Пыль и пепел. Или рассказ из мира Между - Ярослав Гжендович Страница 12

- Забирай его и беги, - крикнул тот в ответ. – Я и так уже не живу пять лет, и ты прекрасно об этом знаешь.

Он сунул руку себе под кафтан и вынул нечто, что носил на шее. Не знаю, как это выглядело, но знаю, что это было. Может, фигурка из киндерсюрприза, а может – магический амулет, который получил от отца. Что-то такое, которое вызвало, что девятилетний пацан, который попал под грузовик, катаясь на велосипеде, держался за жизнь. Надежда. Он сорвал это с шеи, и внезапно весь заполнился ослепительным сиянием.

- Бегите!

Мы отступили на лестницу. Прямо к плотной толпе шипящих и скалящих зубы демонов.

- Вынимай фигурки! – крикнул я.

Племянник послушался. Он сунул руку за пазуху и вытащил терракотовую кружечку. Толпа заволновалась и внезапно лопнула. Стоящие ближе начали отступать, напирать на стоящих сзади, а перед Павлом образовалась пустота. Демоны расступились.

Они боялись приблизиться к тому, что принадлежало ей. Матери.

Мы спустились, потом вышли из подъезда. Толпа редела, отступая от нас. Мы подошли к мотоциклу. На баке сидел небольшой кот, который, увидев нас, мяукнул и вытянул голову, чтобы его погладили, после чего поострил коготки о седло Марлены и соскочил в темноту.

Неожиданно Павел остановился словно вкопанный.

- Магда!

- Разбей фигурки! –приказал я.

- Зачем?

- Делай, что тебе говорят.

Тот с размаху бросил первую об асфальт. Глиняные обломки разлетелись в облаке желтого дыма.

- Что это было?

- Не знаю. Быть может, это твое здоровье, а может – удача. Разбивай, говорю. А я должен туда вернуться.

Лестница была самой пустой и выглядела нормально, как лестница в довоенном доме. Я вошел наверх и нашел бывшую квартиру своего племянника.

Альдерон полулежал, опираясь о стенку, он весь буквально светился от крови. В руке он держал рукоять рапиры с обломком лезвия.

Он раскашлялся, на подбородок потекла светящаяся струйка.

- Найди... мою шляпу...

Шляпа осталась в спальне, я вошел туда и нашел ее на полу. На кровати спокойно спала маленькая, незаметная блондиночка. Обнимая подушку, она видела сон о мести.

И сосала большой палец.

Я отнес шляпу и нахлобучил Альдерону на голову, потом помог ему встать, хотя он и проливался сквозь руки.

- Меня зовут Блажей...

- Тебя зовут Альдерон, - решительно перебил я его. – И ты победил мать демонов.

Он вновь раскашлялся.

- Нет... Та только ушла на время... Она же вечная. Вернется, когда какая-то разозленная женщина вновь призовет ее.

- Все это неважно. Ты победил.

- Ты переправишь меня?

- Да, - ответил я ему.

- Я обязан дать тебе... обол...

Я отрицательно покачал головой.

- Это я должен тебе. Альдерон?...

- Да?

- Если... Когда уже будешь там, если найдешь какой-то способ, если это возможно... Вернись и скажи мне, что там находится. Куда мы уходим...

- Хорошо. Попробую...

Я обнял его.

- Лети, - сказал. – Лети к свету.

Внизу, у мотоцикла, мой племянник стоял среди битых черепков и прижимал свою девушку. Оба они плакали. Я медленно подошел, шаркая сапогами по пеплу. Пепел и пыль. Коснулся плеча.

- Уже пора.

- Нет! –вскрикнул Павел. – Позволь ей остаться!

- Это от него не зависит, - сказала Магда. – Я обязана. Отпусти меня.

Девушка поцеловала Павла и подошла ко мне. Я обнял ее худенькое тело и в очередной уже раз этой ночью столб белого света вонзился в пурпурное небо мира Между.

Возвращаясь пустыми улицами, мы оба молчали. Только колеса вздымали пепел. Пепел и пыль...

Утром я застал Павла сидящим в кровати. Он недоверчиво качал головой.

- Если бы... ты знал, что мне снилось... – выдавил он из себя. – Это было... Наверное, я с ума сошел. И ты, дядя, тоже мне снился.

- Да, после таблеток случаются кошмары, - мягко сказал я ему.

- Странно, - сообщил племянник. – Я чувствую себя гораздо более спокойным. Как будто бы вновь мог жить. Не понимая. Как-то со всем этим согласился.

Я лишь кивнул.

Ушел он после завтрака. Оделся, побрился, собрал сумку и вызвал такси. Поблагодарил мне. Сказал, что теперь уже справится.

Я уселся на террасе и поглядел на сливы. Подумал, что теперь какое-то время не буду работать.

Потом я очень долго ничего не слышал о своем племяннике и даже не пытался узнать, как у него дела.

Где-то через месяц я получил посылку без обратного адреса. Обычный, пузырьковый конверт. В средине не было письма, всего лишь две квадратные коробочки из прозрачного пластика. В каждой из них лежал кружок отполированного чистого золота, на котором была отпечатана неправильная окружность с упрощенным резным изображением прыгающего дельфина и нечеткими греческими буквами.

Обол.

Мне подумалось, что следует как-нибудь позвонить племяннику и спросить, как там его бывшая, но знал, что этого не сделаю.

Я извлек монеты из коробочек и закрутил их на столешнице. Вращались они с пронзительным звуком, захватывая свет офисной настольной лампы.

Обол для Магды.

И обол для Лилит.

Пепел и пыль... – подумал я.

- Осторожнее с шипами, - сказал мой умерший приятель. Над его головой по серо-грязному небу клубились и неестественно быстро плыли облака. Все тонуло в желтом, предгрозовом свете, словно вирированная фотография цвета сепии. – Будь осторожен с шипами.

Я хотел что-то сказать, только у меня сложилось впечатление, будто кто-то склеил мне губы пластырем. Мой мертвый приятель свисал с креста, тяжело, словно на готическом распятии. Пальцы у него были искривлены, словно когти, полосы ржавой, практически черной крови скатывались вдоль плеч, но ни в запястья, ни в верх скрещенных ступней плотницких гвоздей не вбивал. На деревяшке он висел благодаря шипам, что полностью покрывали и столб, и поперечину. Мой праведный приятель. Пригвожденный десятками твердых, словно железо, и длиной с ладонь шипов, словно бы крест был африканской акацией.

Я не мог ничего сказать, не мог кричать. Схватился за лицо, но между носом и подбородком нащупал лишь гладкую кожу. Мои уста исчезли. Собственных уст я не обнаружил!

Мой приятель задыхался, свисая с перекладины, его легкие были размозжены собственным весом. Он поднимался на руках и пробитых ступнях, раздирая плоть колючками и выпуская очередные потоки крови. Приподнялся к обезумевшему небу, пытаясь вдохнуть.