Пророчество о Златовласой принцессе, или Сказка для больших девочек №1 - Марья Димина Страница 12

– Я приношу свои извинения, уважаемые мастера гномы, – развел тот руками. – Я наговорил столько безобразных вещей…

Ной похлопал по пустому креслу рядом с собой.

– Сядьте уже, лорд Трилон. Мы прекрасно Вас понимаем, наша девочка способна довести до белого каления даже святого. Сам уже не понимаешь, что говоришь. Только совет на будущее: следите за своей речью, у Леточки прекрасная память. Вы с принцем еще наплачетесь, вспоминая свою несдержанность. Заранее соболезную.

Остальные гномы, ухмыляясь, согласно закивали, явно перебирая в памяти особо колоритные обороты. Трилон вздохнул и сел рядом с Энатэлем. Принц вопросительно посмотрел на Реля.

– Откуда взялось это имя «Лета»? И чья тогда могила находится в Растане?

– «Лета» – это анаграмма «Стеллы», буквы переставлены, – объяснил гном. – А могилку ей Минерва организовала, пустую, скорее всего. Должна же она была что-то предъявить убитому горем больному отцу. А так, по официальной версии, принцесса Стелла, поскользнувшись, упала с крепостной стены в ров и утонула.

– А как вы поняли, что она магичка? – убито поинтересовался Трилон.

Ответил ему Док.

– Ну, мы подозревали, что Пророчество на магический Дар и намекает, «наследье древних», в смысле. А когда она нам «домотрясение» устроила, сомнения сами собой отпали. Да, кстати, вы уж с ней поаккуратнее, осерчает, может так колдонуть, что мало не покажется.

Благодарно кивнув, Энатэль задумчиво произнес:

– По тому, как вы предупреждаете нас на будущее, я делаю вывод, что не все еще потеряно. Что принцесса может изменить решение. Вы знаете что-то, чего не знаем мы?

Гномы в очередной раз переглянулись. Теперь слово взял Ник.

– Мы просто верим в Пророчество. Если там сказано, что Леточка вам поможет, значит, должно случиться что-то, что заставит ее пойти с вами.

Какое-то время все молчали. Потом Горн устало предложил:

– Утро вечера мудренее. Идите-ка спать. Завтра поговорим. Меч, покажи гостям их комнаты, будь добр.

Гномы поднялись и потянулись в дом, эльфы направились за ними. Уже у самой двери Меч обернулся.

– А ты, Горн?

– Еще чуть-чуть посижу.

Эльфам выделили две комнаты на первом этаже. Для лордов и для воинов. В апартаментах высокородных эльфов стояли две кровати, застеленные чистейшим белоснежным бельем, в углу лежали их походные рюкзаки.

Стелла позаботилась, – догадался принц.

– Послушай, Энатэль, я чувствую себя последним кретином, даже больше, преступником, – начал Трилон, входя за ним следом и закрывая дверь. – Я своим длинным языком завалил все дело.

– Ой, не надо, Трилон, только не сейчас, – остановил его друг. – Давай завтра обсудим все на свежую голову.

Через четверть часа капитан уже спал, но даже во сне лицо его было хмурым, видимо, и там он продолжал терзаться муками совести.

Принц стоял у открытого окна, вдыхая свежий ночной воздух. Окно в комнате располагалось так, что ему была видна дальняя часть террасы, погруженная во тьму. Эльф прекрасно видел в темноте, да и вспыхивающий изредка огонек указывал, что мастер Горн все еще там.

В комнате наверху кто-то быстро ходил из угла в угол. Принцесса?! Энатэль напряг слух, концентрируюсь и, отсекая остальные звуки, но услышал только неразборчивое нервное бормотание, и поскольку голос был один, вывод напрашивался однозначный: девушка разговаривала сама с собой. Потом он различил сдавленные рыдания и сначала не поверил себе.

Кто угодно, только не она. Она выкована из чешуи дракона и обмазана ядом мантикоры, – хмыкнул он про себя, вспоминая стальной взгляд и ехидные реплики принцессы.

Он начал представлять ее себе и с удивлением обнаружил, что необходимость жениться на человечке, вернее, на этой конкретной человечке, уже не кажется ему такой уж обременительной. Девушка была совсем не похожа на эльфиек с их идеальной, но какой-то холодной отстраненной красотой. Было в ней что-то непокорное, своенравное, но живое, притягательное.

Меж тем рыданья наверху перешли во всхлипы, потом дверь на втором этаже тихонько хлопнула, и послышались осторожные шаги по лестнице, будто кто-то крался босиком. Затем открылась и закрылась входная дверь, явно придерживаемая кем-то. И вот этот кто-то появился в пределах видимости.

Девушка в светлом платье с распущенными волосами, окутывающими ее невысокую фигурку, будто шаль, кинулась в угол террасы.

– Горн, пожалуйста-пожалуйста, скажи, что все не так, – запричитала она, бросаясь на колени к гному. – Что мне приснился дурной сон. Ну, прошу тебя, – и она, сотрясаясь от сдерживаемых рыданий, обхватила его за шею.

– Да, я бы рад, малышка, – горько вздохнул Горн, гладя ее по голове. – Только, чему быть, того не миновать.

– Но, Горн, миленький, ты же видел его. Я не хочу за него замуж! Он жестокий, злой, бессердечный… – рыдала она.

В этот миг луна вышла из-за тучи, делая все более четким, и принц увидел, что мастер Горн смотрит прямо на него.

– Но такой красивый, – усмехнувшись, продолжил гном.

Он сказал это таким тоном, что Стелла удивленно подняла голову, и, повернувшись, проследила за его взглядом.

На Энатэля смотрели два озера беспросветного отчаянья, из которых потоками извергались реки горести. Принц застыл, любуясь на это заплаканное несчастное обворожительно прекрасное лицо невинно обиженного ребенка. Она была так искренна в своем горе, что сердце эльфа сжалось от желания броситься и утешить ее.

Обиженно задрожали надутые губы, слезы брызнули из глаз, и принцесса поспешно щелкнула пальцами.

Оконная рама с громким стуком захлопнулась, едва не щелкнув Энатэля по носу. Конечно, он понял непрозрачный намек. Но потихоньку все же попытался открыть окно. Не тут-то было. Рама грудью стояла на сохранении секретов своей хозяйки. За стеклом простиралась совершенно мирная ночная картина: пустая терраса, залитая лунным светом, и лужайка перед домом. Все бы хорошо, только пейзаж был зимним. Принц пожал плечами, наверное, в сотый раз за сегодняшний день и лег спать.

Наутро Энатэль проснулся в прекрасном настроении. Вспоминая вчерашний вечер, он улыбнулся. Конечно, принцесса была в своем праве, и они получили по заслугам. Но убежденность гномов, что все еще может измениться к лучшему, передалась и ему. Трилон отсутствовал. Приведя себя в порядок, принц вышел в столовую. Зал встретил его пустотой и умопомрачительным ароматом, дверь на террасу была открыта, и снаружи доносились голоса. Энатэль направился туда и увидел, что оказался самым большим соней, все уже расселись вокруг стола и с аппетитом завтракали. В центре стола стояло огромное блюдо с пирожками, источавшими тот самый восхитительный аромат, и вся компания с энтузиазмом воздавала им должное.