Огненная кровь - Брайан Стейвли Страница 12

Бирч, младший из этих двоих, являл собой воплощенное воинское мужество: редкие в их широтах светлые волосы, квадратный подбородок. Он был светлокож, почти как ургул, но Адер повидала немало белых, словно кость, северян среди министров и чиновников, бывавших в Рассветном дворце. Никто бы не принял Бирча за чиновника. Сложен он был словно статуи вдоль дороги Богов. Даже зубы – само совершенство. Такой мог бы позировать художнику.

Фултон был старше напарника, ниже ростом и неказист видом, но во дворце шептались, что он опаснее, и Бирч, хотя после многих лет службы позволявший себе вольности в общении с Адер, к старшему питал невольное почтение.

– Я собралась за красные стены и не хочу привлекать внимание, – ответила Адер.

Фултон нахмурился:

– Жаль, что вы заранее не предупредили, министр. Я бы вооружил эскорт.

Адер покачала головой:

– Сегодня вы двое – мой эскорт. Мне нужно побывать на Нижнем рынке, выяснить для министерства, как идет торговля «серым» товаром, и, как уже сказала, особого внимания я не желаю.

– Гвардейцы обучены держаться незаметно, – возразил Фултон. – Мы не привлечем к вам лишних взглядов.

– Полдюжины воинов с двуручными мечами? – шевельнула бровью Адер. – Я ценю вашу скромность, Фултон, но среди добрых горожан вы будете вроде львов среди домашних кошек.

– Обещаем мурлыкать, – подмигнул ей Бирч.

– Дайте мне минуту послать раба в казармы, – как о решенном, сказал Фултон. – Дорожный эскорт нагонит вас у ворот. Я прикажу прикрыть доспехи плащами.

– Нет, – отрезала Адер.

Ответ прозвучал суше, чем ей бы хотелось, но сейчас решалось все. Даже от Фултона с Бирчем будет непросто отделаться. Если же они умудрятся привести целый эскорт, гвардейцы окружат ее, как рыбу невод.

– Понимаю, вы заботитесь о моей безопасности, – сказала Адер, постаравшись уравновесить властность примирительным тоном, – но мне нужно увидеть реальную жизнь Нижнего рынка. Если торговцы узнают, к моему приходу все незаконное исчезнет с прилавков, а мы найдем достойных аннурских купцов, торгующих обычнейшими товарами, вроде миндаля и дверных ручек.

– Пошлите кого-нибудь другого, – скрестив руки на груди, возразил Фултон. – В вашем распоряжении целое министерство. Отправьте какого-нибудь счетовода. Или писца.

– Счетоводов я уже посылала. И писцов. Кое-что надо делать самолично.

Фултон сжал челюсти:

– Министр, вам не нужно напоминать, что в городе неспокойно.

– Аннур – величайший город величайшей в мире империи, – отрезала Адер. – Здесь всегда неспокойно.

– Я о другом, – ответил эдолиец. – Убивший вашего отца жрец был любим тысячами, десятками тысяч. Вы разоблачили его, добились его смерти, а затем продавили множество соглашений, подкосивших его церковь и его религию.

– Люди смотрят на это иначе.

– Многие, – кивнул он, – но не все. Сыны Пламени…

– Их нет. Я распустила военный орден.

– Солдаты, которых распустили, не исчезают в никуда, – угрюмо ответил Фултон. – Навыки остаются при них, как и верность, и клинки.

Адер заметила, что снова сжимает кулаки. Эдолиец высказал вслух то, на что она втайне надеялась: что Сыны Пламени никуда не делись и клинки еще при них. При ясном свете дня ее план выглядел безумием. Сыны Пламени ненавидели ее за все, что она сделала с их церковью и орденом. Если Адер одна, без охраны, покажется в южном городе Олоне, ее скорее сожгут, чем станут слушать, – и все же другого пути она не видела.

Чтобы выступить против ил Торньи, ей нужна своя армия, своя налаженная военная машина. Доходившие с юга слухи намекали, что Сыны Пламени снова собирают силы. Потаенная – но сила у них осталась. Что до их верности… что же, верность переменчива. Во всяком случае, она отчаянно на это надеялась. В любом случае уже нет смысла переживать. Надо либо сидеть в своих покоях наподобие балованной комнатной собачонки, либо хватать оружие, которое есть под рукой, и надеяться, что клинок не порежет руку.

– Я сделаю так, как считаю нужным, – добавив в голос стали, проговорила Адер. – Разве вы посылаете раба встречать меня утром у дверей? Нет, вы приходите сами. Раб может наводить блеск на ваши доспехи, но служите вы мне лично.

– По правде сказать, – вставил Бирч, – этот упрямый осел сам начищает свое оружие.

– Мы выходим, – сказала Адер. – Втроем. Я вполне уверена, что вы в состоянии меня сберечь, – тем более никто не будет знать, кто я такая. Можете взять оружие и надеть доспехи, но прикройте все это дорожными плащами, и чтоб никакие, поцелуй их Кент, гербы из-под них не светились. Жду вас у Нижних ворот к следующему гонгу.

* * *

Проскользнув под опускной решеткой, перейдя ров по деревянному мосту и смешавшись с толпой за наружной линией стражи, Адер перевела дыхание.

Она решилась оглянуться через плечо, сама не зная: проверяет, нет ли погони, или просто хочет напоследок посмотреть на родной дом – на крепость, больше двух десятилетий хранившую ее жизнь. Изнутри трудно было оценить величие Рассветного дворца: изящные залы, приземистые храмы, вьющиеся садовые дорожки открывали взору по кусочку зараз. Даже центральная площадь, рассчитанная на пять тысяч застывших по стойке смирно солдат и потрясавшая самых искушенных иностранных послов, была лишь малой частью целого. Об истинном масштабе дворца можно было судить лишь снаружи.

Стены цвета темной крови тянулись в обе стороны, на сколько хватало глаз. Если бы не зубцы и не сторожевые башни, их можно было принять за древнюю складку земли, а не творение рук человеческих: отвесные скалы, неприступные и непобедимые, возносились над головой на пятьдесят футов. Они и без защитников представляли бы серьезную преграду для любого врага, но первыми бросались в глаза не они, потому что позади высился лес изящных башен: Жасминовое Копье и Белая башня, башня Ивонны, Журавль, Парящий зал, – и каждая была достойна короля. В другом городе любая из этих построек стала бы главной достопримечательностью, а в Аннуре, в Рассветном дворце, они выглядели добавкой, диковинкой, капризом заскучавшего архитектора. Глаз скользил мимо них и выше – к немыслимой высоте Копья Интарры.

Двадцать лет Адер прожила во дворце, а эта башня все не укладывалась в голове. Отчасти из-за размеров. Шпиль, казалось, пронзал небесную твердь, царапая синеву небес. Подъем на вершину Копья, начатый до рассвета, занимал почти все утро, а в минувшие годы, бывало, одряхлевшие императоры поднимались не один день, ночуя на обустроенных площадках для отдыха.

Эти путевые станции были более поздними сооружениями. Все, что находилось внутри башни, – лестницы, перекрытия, внутренние помещения – к немыслимо древней постройке умудрились добавить люди. Изначальными были в ней лишь стены – стены, вытесанные или выкованные из прозрачного, как зимний лед, вещества крепче закаленной стали, гладкого, словно стекло. Изнутри открывался вид прямо сквозь стены – на улицы и дома Аннура и за город, за Разбитую бухту, дальше на запад, до моря Призраков. Люди со всей империи и из-за ее границ стекались поглазеть на эту огромную мерцающую иглу. Высясь в самом сердце Рассветного дворца, она наравне с легионами и флотом внушала людям представление о несокрушимой мощи Аннура.