Дом слёз - Вячеслав Еропов Страница 12

– Ты не можешь указывать…

– Я тебе и не указываю. Я настоятельно советую меня не злить. Потому что когда я злой – а тебе это очень хорошо известно, лучше всех в этом доме, – я способен на многое. На очень-очень многое.

Спенсер положил книги на письменный стол, затем схватил Джона за шею и поволок за собой.

– Мужчина не должен плакать. Слезы превращают его в чудовище, на которое противно смотреть.

У меня сердце сжалось. Это не тот старик Спенсер, которого я знаю. Хотя тут вернее было бы написать, что Спенсера – истинного и неподдельного – я никогда на самом деле не знал. Всего лишь додумывал его образ в своей голове.

– Я забираю Джона и уезжаю к маме, – осмелев, произнесла миссис Форд. – Когда ты придешь в себя… тогда и поговорим.

Спенсер встал на пути Форд, перегородив ей выход. Он продолжал держать рукой шею Джона.

– Последнее слово в доме всегда принадлежит мужчине, – сказал Спенсер. – Женщина должна поддерживать мужа, но никак не перечить ему. Иначе зачем она нужна? Я больше не собираюсь выслушивать нытье. Ты можешь уезжать к своей маме, но Джон останется здесь.

Спенсер – это домашний тиран, привыкший всех держать в ежовых рукавицах. Я о таких читал. Стремление подавлять, подчинять и унижать прячется в подсознании и управляет поступками человека. Спенсер, конечно, не признается себе в такой некрасивой склонности, и чтобы объяснить свои поступки, рационализирует их. Он начинает рассуждать о патриархальных традициях, оправдывать тиранию желанием защитить семью. На самом деле не только Джону, но и его отцу не мешало бы сходить к психотерапевту.

Я встал за Спенсером, чтобы как следует рассмотреть обстановку дома. Никогда не был в гостях у семьи Форд. Книжный шкаф и письменный стол из древесно-стружечной плиты с потрескавшейся шпоновой облицовкой, дешевый выцветший линолеум, гнетущая темно-коричневая краска на стенах. Старый календарь и сломанные часы, минутные стрелки которых застыли в одном положении. Дом слез, наверное, казался Джону не таким уж и жутким местом, если учесть, где он вырос.

Повисло молчание. Похоже, семейная ссора наконец-то закончилась. Удовлетворенный своим собственным заключением, я развернулся глянуть, не уехала ли миссис Форд, как и обещала. Но от увиденного у меня перехватило дыхание. Джон и миссис Форд замерли, а Спенсер выжидательно смотрел в одну точку налитыми кровью глазами. Смотрел и не моргал, как хищник, готовый сорваться с места. Он смотрел на меня.

– У меня еще в машине было предчувствие, что кто-то наблюдает за моей семьей с другой стороны, – нервно произнес Спенсер. – Говори, кто ты такой?

Я молчал.

– Ты приспешник Виктора Бормана? – спросил Спенсер. – Я вижу твою тень. Отвечай мне.

Похоже, Спенсер меня еще не знает. Либо, как он выразился, видит лишь тень. Мы находимся в прошлом, когда мне и Джону было по девять лет. «Дом слез – это музей воспоминаний», кажется так писал Джон в своем дневнике.

– Я вам не враг, – как можно мягче сказал я. – Извините за неудобство…

– Лжешь. Тебя отправил ко мне Виктор Борман. Говори как есть.

– Нет, я в воспоминаниях…

– Да-а-а, – злобно протянул Спенсер. – Никто больше не мог найти мои слезы, кроме Виктора.

Я попытался двинуться с места, но у меня ничего не вышло. Ноги прилипли к полу.

– Отвечай, откуда у тебя мои слезы? Быстро! – крикнул Спенсер. – Отвечай прямо сейчас или, клянусь, я выжгу тебя изнутри.

– У мня нет вших слез, – быстро проговорил я, от испуга проглотив несколько гласных. – Я попал сюда случайно! Вы меня еще не знаете, но в будущем мы с вами встретимся.

– Ты лжешь, поганец. Меня можно было вычислить только по моим слезам. Если только…

Спенсер замолк, ужас осознания мелькнул в его глазах.

– Виктор сказал, что мой сын прольет за меня те слезы, которые я задолжал дому после своего побега.

Спенсер резко сжал кулак. Мне стало очень больно, в груди будто факел зажегся.

– Как ты сюда попал?

– В доме слез… в комнате, – задыхаясь, сдавленно просипел я. – В комнате Джона…

Спенсер ослабил хватку.

– Так-то лучше. Значит, ты не приспешник Виктора Бормана, но тебе он все-таки знаком?

– Да, – выдохнул я. – Он отправил меня в дом слез.

– Вместе с Джоном?

– Одного.

– Когда? В каком году?

– В две тысячи восемнадцатом.

– Черт! Зараза… Джона все-таки забрали у меня. Чтоб этот Виктор подавился нашими слезами! – выругался Спенсер. – А я еще и дурак, время остановил… Теперь нас точно вычислят.

Спенсер с ненавистью взглянул на меня, вновь сжав ладонь в кулак.

– Я не знаю кто ты, но из-за твоей любознательности у моей семьи теперь очень большие проблемы.

– Простите, – хрипло произнес я. – Не хотел… это случайность…

– Что ж, придется тебе случайно исчезнуть из дома слез. Мне не нужны лишние тени в сознании Джона.

Спенсер занес руку над моей «тенью», и я был уже готов отправиться на тот свет, как внезапно мое тело провалилось сквозь пол. Несколько секунд я летал в полной темноте в каком-то оцепенении, мышцы мне не подчинялись. Наконец мое тело шлепнулось плашмя на письменный стол.

Первое, что я увидел, поднявшись на ноги, – каменное лицо Винсента.

– Я несколько удивлен, что ты обнаружил комнату Джона Форда, – холодно произнес он. – Видимо, дом подсказал правильную дверь?

– Я не знаю, все произошло так быстро… Старик Спенсер, – ошеломленно сказал я, – он чуть не убил меня.

– Опасно пить чужие слезы.

– Я ничего не пил.

Винсент взял в руки дневник Джона и принялся внимательно его рассматривать.

– Разводы от слез исчезли. Выходит, ты все-таки их выпил. Возможно, неосознанно.

– Я просто думал, что нахожусь во сне, – сказал я. – Мне не было страшно. Только любопытно.

– О состоянии сна я предупреждал несколько часов назад, – напомнил Винсент. – Так или иначе поздравляю с первыми завершенными метаморфозами. Весьма быстро.

– Метаморфозами? – ужаснулся я и начал осматривать свое тело. – Я скоро стану похож на монстра? Совсем как Виктор?

– Нет. Не всегда метаморфозы сопровождаются внешними изменениями. Прежде всего они затрагивают сознание.

– Сознание… Ах да, я видел записи в дневнике Джона. Он медленно сходил с ума. Это было ужасно.

– Судьба Джона определена задолго до его появления в доме слез, – сказал Винсент. – Ты многого не знаешь о семье Форд. Безумие рождает большее безумие.

– То есть?

– Спенсер морил Джона голодом до тех пор, пока тот не выполнит все домашние задания, – принялся охотно объяснить Винсент. – Три года назад у него умерла жена. Она пыталась вызвать полицию после учиненного Спенсером погрома. Он избавился от ее тела и стер своему сыну память. Ваша полиция была бессильна, ничего не могла поделать без весомых доказательств и улик.