Сердце демона - Ярослава Лазарева Страница 12

Я набрала целую ладонь темных, как капельки драконьей крови, зерен и разом положила их в рот.

– Ну вот. Теперь тебе уже никуда не деться, – Дис подошел ко мне, и его губы прижались к моим – обжигающе-властно.

Мы уже целовались с ним, гуляя по городу, но этот поцелуй словно выжег на мне клеймо. Я не понимала, что происходит. Мне хотелось быть как можно ближе к Дису и в то же время оказаться как можно дальше от него.

– Пойдем, тебе нужно переодеться, – Дис, помогая подняться с ложа, подал мне руку. Она была холодной, словно мрамор, и твердой, как гранит.

Я поднялась со скамейки, чувствуя, что еще сильнее замерзла. Помню, перед Новым годом мы с девчонками полдня провели на катке. Пришли заснеженные, промороженные, как сосульки, но с румяными щеками, смеющиеся – и тут же помчались на кухню делать глинтвейн. У Наташки как раз оказался пакет полусухого вина и набор для глинтвейна – с трубочкой корицы, несколькими крупными, пахнущими полузабытым летом изюминками, с ювелирными звездочками гвоздики… Мы пили глинтвейн, от которого слегка кружилась голова, и нам было тепло и весело, хотя за окном крепчал студеный ветер и проносились снежинки, словно спешащие на свидание с землей. Тогда было тепло. А теперь, в Риме, когда за окном цветут розы и спеют, наливаясь соком, ярко-оранжевые круглобокие апельсины, – холодно. Смертельно холодно.

Дис оглянулся на меня, едва заметно сдвинув на переносице брови, и я поспешила подойти к нему.

– Но зачем переодеваться?

Я понимала, зачем, но все-таки спросила. До сих пор знакомые парни вовсе не обращали внимания на шмотки. Дис – другой. Может, потому, что избалован роскошью, а может, ему как коллекционеру и ценителю прекрасного приятнее смотреть на дорогие и стильные вещи. Мой любимый писатель Оскар Уайльд тоже однажды отличился в этом плане, заказав для побиравшегося под его окнами нищего стилизованные лохмотья у известного портного. Вероятно, у Диса такое же чувство прекрасного.

– Я приготовил для тебя платье… подходящее для этого места. Переоденься.

И никаких тебе «пожалуйста».

Вздохнув, я направилась в комнату, которую мне указал Дис, и едва не задохнулась от восхищения, увидев лежащее на кровати платье.

Платье было длинным, из какой-то особой материи – мерцающей, как лунный свет, нежной и тонкой, словно лепесток цветка. Кажется, оно было выполнено в античном стиле – со множеством складок и изящным золоченым поясом под грудью.

Я поискала ярлычок, ожидая увидеть на нем название какого-нибудь известного даже мне модного дома, но не обнаружила – этикетки не было вообще. Вероятно, платье шилось на заказ, а учитывая тонкость работы и наличие драгоценных камней, украшавших пояс, стоило оно немыслимых денег. К нему даже страшно прикасаться, не то что надевать на себя.

Однако Дис высказался весьма однозначно, я представила, как он воспримет то, что я ослушалась его, и все сомнения тут же вылетели из головы.

Сняв свою одежду, я надела платье, приготовленное для меня Дисом. Оно льнуло к телу, словно лаская. Кроме кровати, в комнате был туалетный столик с огромным зеркалом. Тоже старинным, как и многие вещи в этом доме. Я подошла к зеркалу и, взглянув на свое отражение, едва поверила собственным глазам. Недаром говорят, что одежда меняет человека. Это казалось волшебством – из обычной московской девушки я вдруг превратилась в сказочную фею. Платье необыкновенно шло мне, а глаза благодаря ему сделались еще ярче и загадочнее, чем обычно. Я взяла лежащую на столике расческу и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Удивительно! Так хорошо я не выглядела никогда.

Еще не веря себе, я протянула руку к зеркалу и коснулась пальцами протянутой руки незнакомки, смотревшей на меня из глубины стекла. Неужели это все-таки я?

Едва дыша от волнения, я вышла в холл, где меня дожидался Дис. Он, сидя в глубоком кресле, читал какую-то книгу, но при моем появлении встал и внимательно оглядел меня.

– Я так и думал, как раз впору, – сказал он, протягивая мне руку, – ну, теперь ты выглядишь здесь на своем месте. Пойдем, стол к обеду уже накрыли.

И все. Трудно сказать, чего я ожидала от него, но только не такого безразличного приема.

Входя вместе с ним в огромную столовую, я чувствовала, что мое радужное настроение меркнет. Он называл себя хранителем и коллекционером. Неужели я для него – один из его экспонатов, теперь получивший достойную оправу и наделенный правом спокойно занимать свое место на полке.

За обедом мы молчали, сидя друг напротив друга за длинным столом. Тарелки, ножички, приборы, бокалы… Я едва ли могла разобраться со всем этим, к тому же была слишком занята своими мыслями о наших с Дисом отношениях, чтобы воздать должное стоящим на столе блюдам. Дис тоже почти не ел, с задумчивым видом отщипывая янтарные виноградины.

– Почему ты не пьешь? – вдруг спросил он, пододвигая ко мне кубок с темно-вишневым, почти черным вином.

Я машинально взяла кубок и пригубила. Вино оказалось совершенно необыкновенным – немного терпким, вяжущим самый кончик языка и вместе с тем раскрывающимся сложным ароматным букетом. Я не большой знаток вин, но это, сразу видно, было особенным.

– Не слишком старое, всего двадцать лет выдержки, но вполне приличное, – откомментировал Дис.

Кокетничает? Называть двадцатилетнее вино не слишком старым, на мой взгляд, явный перебор. Но Дис уже не смотрел на меня. Нет, не похож он на хвастливого нувориша. Скорее действительно коллекционер, ценитель древностей. Для него двадцать лет не срок, хотя ему самому наверняка не так давно исполнилось двадцать.

– Я обещал показать свою коллекцию. Немногие видели ее, – произнес Дис, когда я, допив вино, отставила от себя кубок.

– Да, пойдем, – я поспешно встала и последовала за ним.

По стенам коридора горели светильники, воссоздавая обстановку прошлых времен, и мне показалось, будто мы и вправду перенеслись в прошлое.

Бесконечная лестница уводила вниз, под землю. Выходит, особняк не двухэтажный, как виделось снаружи, а, словно айсберг, скрывает в себе подземные этажи.

– Вот здесь самое сердце моего дома.

Сначала мне показалось, что ступеньки обрываются тупиком, и только вглядевшись, я поняла, что перед нами закрытая дверь.

Дис остановился и приложил к ней руку.

Вот так-то – прошлое прошлым, а системы защиты и сенсорные панели он наверняка использует суперсовременные и знает о них гораздо больше, чем о банкоматах.

Дверь тяжело, словно с усилием, отползла в сторону, скрывшись в стене, и мы шагнули в комнату.

Я не заметила, чтобы мой спутник включал свет, собственно, привычного света в помещении и не было, но я прекрасно все видела, как будто сама тьма излучала мягкое ненавязчивое свечение.

Помещение было вытянуто – противоположная от нас стена терялась где-то вдали – и напоминало зал крупного музея. У стен в нишах стояли статуи и висели картины, в центре комнаты располагались стеллажи, очевидно с книгами.