Дискорама - Алекс Орлов Страница 12

Однако считать не пришлось, Джек сразу опознал дверь, которую искал, тем более что она была слегка приоткрыта.

Остановившись рядом, он присел и, делая вид, что поправляет больничные тапки, стал прислушиваться к тому, что говорили в комнате.

— Здесь были наши самые лучшие штаммы, капитан! Мы выводили их не один год!

— А какого хрена вы эти штаммы держали в шкафу, доктор?!

— А такого, капитан, что этот кабинет используется очень редко, поэтому хранить их здесь было безопаснее всего!

— Вот и оказалось, что не безопаснее. Нужно было в сейф прятать, ведь тут неподготовленный персонал бывает! Я из-за вас, майор медицинской службы, забыл вчера, что собирался сделать сегодня!

— Но тут имеется надпись!

— Какая надпись?

— Вот — «биологические яды»…

— Но я думал, это только к верхней полке относится…

— Этот относится ко всему шкафу, капитан Лупареску!

Джек распрямился и пошел прочь. Он еще не понял, к лучшему это или нет, что капитан Лупареску забыл о своих планах, но накануне вечером он выглядел сбежавшим из палаты сумасшедшим, и это сыграло Джеку на руку — все находившиеся в палате были на его стороне.

Однако просто сидеть и ждать было нельзя, ведь после беседы с Джеком капитан был обязан как-то отчитаться или отправить запрос. Разумеется, он мог этого и не сделать, но такая отсрочка была временной, и продолжать дальше играть роль потерявшего память Джек не мог. Ему следовало что-то делать. Но что?

Для начала требовалось добыть хоть какую-то информацию: где находится госпиталь, далеко ли до линии фронта и… когда, собственно, его собираются ловить? Но где взять информацию в медицинском учреждении? Наверное, что-то знает главврач, но только общие сведения, а вот что-нибудь посвежее…

— Эй, земляк, закурить не найдется? — обратился к Джеку пациент в застиранной коричневой пижаме.

— Я не курю, — покачал головой Джек.

— Жаль, очень жаль. А пять ливров не одолжишь?

— У меня нету. Совсем ничего.

— А подушками поменяться не хочешь? — настаивал незнакомец, и в его глазах появился лихорадочный блеск.

— Эй, Краузе! — крикнул появившийся из-за угла рослый санитар.

Пристававший к Джеку пациент тотчас вытянулся, как будто проглотил лом, и в таком положении затрусил прочь.

— Вот урод, а? — продолжал негодовать санитар. Поравнявшись с Джеком, он остановился. — Чего он у тебя спрашивал?

— Да все подряд…

— Это на него похоже. Болезнь у него такая — попрошайничество. Он прямо с передовой с этим диагнозом загремел.

— Да разве бывает такое? — удивился Джек.

— Выходит, бывает. Он на фронте чего только не одалживал и чем только не менялся. Пулемет закопал и забыл где. Полсотни артиллерийских взрывателей припрятал, а нашли только четыре. Ну и так далее. А ты сам-то с какого отделения?

— С общетерапевтического.

— У нас говорят — «овощетерпевтическое», — сообщил санитар и засмеялся. Джек из приличия тоже улыбнулся.

— У тебя закурить не найдется?

— Я не курю.

— А подушками не хочешь поменяться?

17

Едва отвязавшись от странного санитара, Джек спустился в полуподвальный этаж, где располагались всякие вспомогательные службы, от пошивочной мастерской, где латали истрепавшиеся халаты и пижамы, до цеха, производящего деревянные бочонки для лото.

Оказалось, что в госпитале лото пользовалось большой популярностью, и если карточки можно было нарисовать на бумаге, то фишки пациенты предпочитали только настоящие, замена утерянных на пуговицы от кальсон могла быть только временной.

Пройдя мимо множества различных дверей, миновав штабеля ящиков с разнообразными наклейками, Джек оказался перед входом на кухню, откуда в полуподвальные коридоры проникали аппетитные запахи, от которых захотелось пообедать.

Толкнув эту дверь, Джек погрузился в царство пара, шкворчащих сковородок, снующих людей в высоких колпаках и путаницы из профессиональных терминов, вроде «сироп лей в разрезе», «масло схлопнулось» или «жрать это никто будет!».

— Джинни, к тебе пришли! — крикнул кто-то, Джек даже не успел понять, с какой стороны.

— А-а, точно — это ко мне… Курт, дожарь сухари и сбрось в восьмую кастрюлю…

Из облака пара и смеси густых запахов выскочил кто-то в белом колпаке и, схватив Джека за руку, потащил за собой.

Проскочив через полдюжины дверей и миновав сотню метров сырых коридоров, Джек оказался в каком-то чулане с полками, где стояли стопки банок с рыбными консервами, а на стене, над столиком с включенной настольной лампой, тикали старые ходики с воздушными шарами, которые поднимались к потолку и тащили цепочки из легкого металла, тем самым обеспечивая ход старинному механизму.

Человек, тащивший Джека за руку, сказал: «Так, на хрен!» — и начал сбрасывать колпак, потом поварскую куртку и даже юбку, чем вызвал у Джека некоторое замешательство.

— Так! — повторила она. — Ты Отто Тирбах, правильно? Тот самый, которого мне обещал Лупареску?

— Ну… я «так называемый Отто Тирбах», — осторожно поправил Джек.

— Да мне по барабану. Пандорское рагу готовится сорок четыре минуты, паштет — час двадцать пять, итого у тебя — пятнадцать минут. Для нормальной женщины этого, конечно, мало, но для одинокой — сгодится. Так что приступай…

— Но я…

— Никаких отмазок, парень! Лупареску взял под тебя три десятка яиц, полкило маргарина и фунт красного перца. Так что соответствуй, сукин сын! Мне все должно понравиться — или Лупареску, как и обещал, тебя пристрелит…

Что было делать? У Джека не оставалось выхода, ему пришлось «соответствовать», тем более что пятнадцать минут, несмотря на повязки, он вполне мог продержаться. К тому же женщина была недурна собой, хотя имела лишний вес. Да и рост тоже…

Когда приготовление паштета подходило к концу, она оттолкнула его и сказала:

— Молодец, дистрофик, я от тебя такого не ожидала.

«Я тоже…» — мысленно ответил Джек.

— Подай мне юбку, Отто.

«Я не Отто…» — хотел возразить Джек, однако решил, что это лишнее, и юбку подал.

— Проси чего хочешь, я сейчас добрая, — сказал она, надевая вслед за юбкой все остальное.

— Мне нужны новости…

— Новости?

— Ну да, в палате скучно, хочется узнать что-нибудь интересное.

— Тогда иди на проходную, там собираются все слуги госпиталя.

— Меня интересуют события внешнего мира.

— Вот как?

Его мимолетная знакомая убрала карандаш, которым подрисовывала контуры губ, потом поправила поварской колпак и, спрятав в кармашек зеркальце, сказала: