Город, где умирают тени - Саймон Грин Страница 12

— Итак, доктор? На этот раз вскрытие обнаружило что-нибудь полезное?

— Не сказал бы, — буркнул Миррен. Уткнувшись в планшет, он нахмурился, фыркнул разок якобы от отвращения, а затем небрежно бросил планшет покойнику на грудь. Рия вздрогнула от такой бесцеремонности. Миррен стянул простыню, обнажив то, что осталось от головы жертвы, и Рии с трудом удалось удержать на лице спокойствие. Череп представлял собой месиво из дробленых костей и лоскутьев кожи, скрепленных вместе коркой запекшейся крови. Один висок был словно вбит внутрь, и черты лица стали неузнаваемы. Миррен ощупал голову со всех сторон удивительно нежными пальцами, а затем, вновь укрыв кровавое месиво простыней, подобрал свой планшет.

— Как и в случаях шести предыдущих жертв, смерть наступила в результате обширной и несовместимой с жизнью черепной травмы. Прямо какая-то бешеная атака! Исходя из результатов тщательного исследования аналогичных повреждений у предыдущих жертв, я определил, что увечья нанесены тяжелым тупым предметом, возможно металлическим, около дюйма толщиной. Я насчитал не менее семидесяти трех отдельных повреждений, причем нанесенных со стремительной частотой. Время наступления смерти я могу определить довольно точно. Часы покойного были разбиты предположительно в тот момент, когда он поднял руку, чтобы защитить голову: стрелки остановились в четыре часа десять минут. Это время соответствует и состоянию частично переваренной пищи в желудке жертвы. Вот к каким заключениям привело проведенное мной обследование. Все остальное будет уже из области предположений.

Он снова уронил планшет на грудь трупа и сердито посмотрел на Рию, словно бросая ей вызов оспорить только что сказанное. Рия в задумчивости сжала губы и заставила его прождать пару секунд, прежде чем заговорила.

— Семьдесят три удара в стремительном темпе. Бешеная атака. А может такое быть, что наш убийца… наделен нечеловеческими способностями?

Миррен фыркнул и нахмурился, будто взвешивая вопрос, но Рия не сомневалась: ответ у него уже есть.

— Несомненно, такое нападение могло быть произведено не человеком, а паранормалом, но смею предположить, что оно могло быть и делом рук человеческих. Однако в последнем случае для нападения такого рода должен иметься достаточно серьезный мотив. Человек, ослепленный яростью или ужасом, может нанести колоссальные увечья.

— Что вы скажете об уликах? Удалось ли вам обнаружить что-либо, что помогло бы нам отыскать нападавшего?

Миррен на мгновение отвел взгляд, нахмурившись еще больше. Он терпеть не мог делать какие-либо предположения; ведь окажись они неподтвержденными в будущем, это могло выставить его в неприглядном свете.

— Судебная медицина — не мой профиль. Для этого вам нужен судебно-медицинский эксперт, а в Шэдоуз-Фолле такого нет. Я провел обследование тела настолько тщательно, насколько это возможно, учитывая мои ограниченные возможности по части здешнего оборудования, и ничего существенного не обнаружил. И именно этих результатов я и ожидал. Если хотите, чтобы я продолжил обследование, вы должны дать мне разрешение вести его моими собственными методами.

— Я не верю в колдовство, — решительно заявила Рия. — Мертвые должны покоиться с миром.

— Ваш предрассудок суть продукт невежества, — проскрипел Миррен, даже не пытаясь скрыть презрение в голосе. — Для подобной щепетильности времени уже не осталось. Все предыдущие жертвы были привезены мне на обследование слишком поздно, но с этой я мог бы еще поработать и кое-что выяснить. При условии, что вы не будете мне мешать.

— Вы связались с родственниками?

— Похоже, таковых у него не имеется. Слово за вами, госпожа мэр.

— Что конкретно вы хотите сделать?

— Сначала немного поработаю с магическим кристаллом — погляжу, что можно рассмотреть через кровь покойного. Затем призову назад его душу, свяжу ее клятвой правды и хорошенечко порасспрашиваю. Мы достаточно близко от Двери в Вечность, но я в состоянии чуть поубавить ее силу, пробиться сквозь покров и дать нам возможность мило поболтать с дорогим покойничком. Вы лучше поскорее решайте. Серебряная нить, связующая душу и тело, слабеет с каждой минутой. Скоро она порвется, и тогда даже у меня не получится вызвать душу обратно.

— Делайте, что задумали, — сказала Рия.

Миррену хватило здравого смысла коротко улыбнуться перед тем, как он повернулся и начал рыться в сумке с инструментами. Рия отвернулась и крепко прижала руки к груди. В этом проклятом морге у нее, похоже, отмерзли уже все кости.

Они ступали на опасную территорию, а Миррен не был таким уж искушенным в магии человеком, каким представлялся себе самому. Был бы в городе кто-то другой… Но в Шэдоуз-Фолле не было никого, кому она могла бы такое доверить, и это было ей хорошо известно. Тем не менее сейчас Рия была готова пойти на любой риск. Четверо мужчин и три женщины убиты, и шериф не в состоянии дать ей хотя бы одного подозреваемого. Так что у нее ничего иного не оставалось, как отбросить свои опасения и щепетильность и обратиться к Миррену в надежде на то, что его черная магия поможет там, где наука помочь бессильна. Должна же она была кому-то довериться.

Беда заключалась в том, что как к мэру все шли к ней за ответами. Но самой ей было не к кому обратиться. Семья так и не прониклась ее трудностями и ответственностью, Эриксон был вечно занят, Эш — мертв. Таким образом Рии, несмотря на все ее одиночество, приходилось быть той нерушимой скалой, за которой можно было укрыться всем и каждому. Крайне редко выпадали денечки, когда она не чувствовала себя скалой.

Рия коротко улыбнулась. Принимая решение участвовать в избирательной кампании, она знала, во что ввязывается. Только тот, кто предан идее до одержимости, в силах потянуть груз забот майората. Но если день за днем сталкиваться с непроизвольным и бессистемным помешательством Шэдоуз-Фолла, это не может не сказаться на вашей психике.

Рии было на это наплевать. По большому счету. Она добивалась этой работы, потому что знала — она с ней справится. И она гордится своими достижениями. Точнее — гордилась, пока не начались эти убийства. И каждая новая смерть была для нее пощечиной, жестоким напоминанием не только о постоянных неудачных попытках остановить убийства, но и — на более глубоком уровне — о постигшей мэра неудаче в понимании самой природы города и управлении им.

Было время, когда Рии казалось, что она понимает эту природу, но за те четыре года, что она была у власти, город настолько вырос и изменился…

Изначально Шэдоуз-Фолл предназначался как место передышки для тех, кого призвала Дверь в Вечность. Место, где можно было остановиться и попрощаться, прежде чем шагнуть навстречу смерти или судьбе. Но с годами все больше и больше людей не внимало зову Двери, предпочитая странную действительность Шэдоуз-Фолла шагу в неизвестность. Население города за последние двадцать лет более чем удвоилось, и пока волшебство держало город в безопасности и защищенности от окружающего мира, растущие массы горожан все больше и больше растягивали границы волшебства вширь, тем самым ежедневно испытывая их на прочность. Что-то надо было менять, и менять как можно скорее, но в настоящее время Рии приходилось тратить все свое время в попытках раскрыть тайну убийств. А на то, чтобы отдавать себя двум проблемам одновременно, в сутках не хватало часов.