Пруд двух лун - Кейт Форсит Страница 12

Финн не стала дожидаться, пока Главная Искательница Глинельда отдаст ее кому-нибудь еще, а просто собрала свои вещи и сбежала к своим друзьям на улицу. Похоже, никто ее не хватился. Единственным ее страхом было то, что Главная Искательница может ее выследить.

— Но зачем ей это нужно? — спросил Йорг, заставив Диллона с Джеем дружно расхохотаться.

— Вот и мы все время так говорим, — давясь смехом, заявил Диллон.

— Пылающие яйца дракона! — рассердилась Финн. — Что бы вы ни говорили, я это знаю! У Главной Искательницы на меня какие-то планы, она сама так сказала! Я боялась ее, но никогда не осмеливалась не сделать то, что она велела мне. Я знаю, что она готовила меня к ужасным делам, иначе зачем ей было учить меня всем этим штукам?

— Каким штукам? — мягко спросил старый слепой.

— Ну, например, как выдергивать волосы или как следить за кем-то так, чтобы он ничего не заметил. Она даже научила меня читать! Зачем бы она стала учить меня читать, если не хотела, чтобы я делала для нее что-то плохое?

Йорг чуть было не расхохотался, хотя это был бы горький смех. Вместо этого он попытался сказать ей что-то успокаивающее, но Финн непокорно продолжила:

— Не понимаю, почему я не могу просто болтаться вместе с Диллоном и Джеем — ведь никому нет никакого дела, чем они заняты, почему же кого-то волнует, чем занята я?

Обеспокоенный их уязвимостью, старый провидец начал учить ребят защищать свои мысли и к наступлению весеннего равноденствия даже достиг в этом деле кое-каких успехов. Мысль о том, чтобы отпраздновать слом времен, была встречена со всеобщим энтузиазмом. Найдя хорошо укрытую опушку в одном из поросших густым лесом ущелий, Йорг позволил им послеполуденный отдых, который ребята употребили на то, чтобы приготовить разнообразные угощения и сплести толстые гирлянды из листьев. Он был очень удивлен их возбуждению, и подумал, что, похоже, в Лукерсирее у них было не слишком много возможностей повеселиться.

Весеннее равноденствие обычно предварялось Испытанием, длившимся с захода солнца до полуночи, но Йорг решил, что требовать этого от его юных спутников было бы чересчур, и попытался уложить их спать, пообещав, что разбудит их, когда настанет время слома времен. Но они не смогли заснуть, а лежали у костра, под затянутым облаками ночным небом, перешептываясь и хихикая, пока Йорг, усевшись настолько удобно, насколько позволяло его старое тело, думал об Эйя, погрузившись в себя. Он узнал момент слома времен, почувствовал его и поднял сонных ребятишек.

Они уселись вокруг огня с венками на головах и горящими головнями в руках, а он своим кинжалом начертил вокруг них магический круг. Воткнув свой посох там, где круг замыкался, он затянул ритуальную песнь. Дети послушно запели вместе с ним.

О ночи тьма, о солнца свет,

Вы нам откройте свой секрет,

Найдите в нас добро и зло,

Мертвящий холод и тепло.

Найдите их, они в нас есть:

Веселье — грусть; бесчестье — честь,

И чернота, и белизна,

О ночи свет, о солнца тьма.

Снова повисла тишина. Йорг кинул в огонь пригоршню душистых листьев и корешков, и желто-зеленые языки пламени с шипением взметнулись вверх. Он жестом велел ребятам начинать танец, а сам негромко затянул:

— О нескончаемый круг жизни и смерти, преобрази нас, раскрой свои секреты, распахни дверь. В тебе мы будем свободны от рабства. В тебе мы будем свободны от боли. В тебе мы будем свободны от беспросветной тьмы и от света без темноты. Ибо ты есть свет и мрак, ты есть жизнь и смерть. И ты есть все времена года, поэтому мы будем танцевать, пировать и веселиться, ибо время тьмы отступило, сменившись зеленым временем, временем любви и сбора Урожая, временем преображения природы, временем быть мужчиной и женщиной, временем быть младенцем и древним стариком, временем прощения и временем искупления, временем потери и временем жертвоприношения, ибо ты — мать наша, и наш отец, и наше дитя, ты — скалы и деревья, звезды и глубокая пучина моря, ты — Пряха, и Ткачиха, и Разрезающая Нить, ты — рождение, жизнь и смерть, ты — свет и тьма, ты — ночь и день, закат и восход, ты, о нескончаемый круг жизни и смерти...

Дым заклубился вокруг него, и Йорг почувствовал, как его восприятие растягивается, расширяется, становится огромным и тонким, как перистое облако, гонимое ветром. Он не осмеливался открыться Силам с тех самых пор, как они покинули Лукерсирей, и ощутил, как на него нахлынул шквал впечатлений, грозя захлестнуть с головой.

Из костра в ночное небо улетали искры, и он полетел вслед за ними. Он увидел сплетение энергий, которым была река, яркие огни ночных тварей, бродящих в лесу, и более маленькие искорки их жертв, затаившихся в папоротниках. Он увидел еще один лагерь всего за несколько вершин от той, где расположились они, и услышал, как скучливо переговариваются солдаты, и почувствовал недоброе присутствие искателя. Паника сжала его сердце — он не подозревал, что кто-то находился в такой близости от них!

Он попытался развернуться, возвратиться обратно в свое тело, но Силы уже овладели им. На него нахлынула волна видений: красные облака, стремительно несущиеся с юга, содрогающиеся от грома; сверкание мечей и кольчуг, полускрытых в тумане; приливная волна, серебристая от чешуи и плавников, поднимающаяся и накрывающая равнины Клахана; белая лань, скачущая по лесу в попытке убежать от волка, преследующего ее с красными от жажды крови глазами.

Мегэн в опасности, подумал он, но властный поток видений снова закрутил его и унес за собой. Он увидел Финн, окутанную тьмой; крылатого мужчину с огненным луком в руках, стреляющего пылающими стрелами; девушку, протягивающую руку к своему отражению в зеркале, которое вдруг оживало и хватало ее за запястье. И, уже падая обратно, в свое дряхлое тело, обмякшее у угасающего костра, он снова увидел образ, который так тревожил его — одна луна, пожирающая другую, после чего наступала тьма.

Йорг медленно обрел обычное сознание, чувствуя в своих венах наступление рассвета и слыша топот детских ног, все еще танцующих вокруг костра. Он не мог сказать, сколько часов отсутствовал. Он устал, так устал, что не мог ни поднять руки с колен, ни заставить себя говорить.

— Наступает рассвет, пришло утро, а тьма уходит, — наконец прохрипел он, почувствовав, что дети как один рухнули на землю, прекратив танцевать, и от них исходила такая же усталость, оцепенение и опустошенность.

— Давайте вкусим от плоти нашей матери, выпьем воды от ее тела и будем праздновать, ибо время года сменилось, и наступили зеленые месяцы, — сказал Йорг, и дети со смехом набросились на скромное угощение, которое приготовили днем. Старик понимал, что впервые хлеб, вода и плоды были для них чем-то большим, чем просто еда, они стали плотью и кровью земли, наполненными силой... Он знал, что время переломилось и в них тоже.

После еды Йорг осторожно разомкнул магический круг и затушил костер, потом дрожащим голосом сказал: