Тевтонский крест - Руслан Мельников Страница 12

Ладно, поиграем в освобождение заложницы! Аккуратно, моля бога, чтобы не промазать и случайно не прошить навылет повозку панночки вместе с хозяйкой, Бурцев придавил спусковую скобу. Звонко звякнула тетива. Не промазал!

Стрела ударила воина, терзавшего закрытый полог, в спину, швырнула на угол заднего борта, пригвоздила к дереву, но тут же обломилась под тяжестью обмякшего тела. Человек в доспехах и черноликой маске грузно повалился на бок. Наконечник арбалетного болта остался в доске. А кровавая клякса, вспыхнувшая на заднем борту повозки, вызвала ассоциацию с включенным средь бела дня габаритным огнем. Только здесь огонь этот медленно потек вниз.

За спиной — лошадиное ржание. Бурцев резко обернулся. Проклятье! Конь убитого княжеского гонца — конь, в стремени которого уже побывала его нога, — уносил к спасительной роще другого всадника. Огненно-рыжая голова дергалась в такт галопу, словно у марионетки. Да, Яцек — не самый лучший наездник, но страх — лучший учитель. Землепашец вцепился в поводья и гриву коня мертвой хваткой, а ногами так сильно обхватил бока животного, что никакая сила на свете не смогла бы вырвать его из седла.

Два воина в масках поскакали вдогонку за Яцеком. Еще двое — к повозке панночки. Туда же со всех ног ринулся и Бурцев. Честно говоря, подгоняло его не только желание помочь незнакомой девице, но и последняя возможность спастись самому. Лошади в упряжке полячки-«благодетельницы» — сытые, здоровые, ухоженные… Способны скакать долго и быстро. Впрочем, долго не надо. Сейчас — главное, чтоб быстро. Главное, как можно скорее домчаться до леса. А уж там, в густых зарослях, преимущества конного перед пешим — менее очевидны. Там уйти от погони можно и на своих двоих. Если, конечно, очень постараться. И если очень повезет.

Одна из «масок» уже заметил его — всадник в блестящей кольчуге мчался наперерез, размахивая мечом. Не успеть! До повозки еще далековато, и схватки избежать вряд ли удастся. Бурцев отбросил теперь уже бесполезный арбалет. Перезаряжать — целое дело, нет времени.

В нескольких шагах — копье масконосца со стрелой в брюхе. Тот еще слабо царапал землю ногтями, но на свое оружие больше не претендовал. Рывок, перекат… Бурцев подхватил копье и через мгновение вновь стоял на ногах. Конного противника встретил не беспомощный арбалетчик с разряженным самострелом, а копейщик, готовый к поединку.

Бурцев успел тютелька в тютельку. Он был еще вне досягаемости для вражеского меча, но достаточно близко, чтобы самому нанести удар. В этот удар Бурцев вложил всего себя. Не стал колоть — сноровистый живчик на коне умело прикрывался круглым щитом. Он просто лупанул тяжелым древком наотмашь, будто оглоблей в деревенской драке. Получилось! Клинок конника улетел далеко назад, а сам мечник покатился по земле. Очухался «тартарин» сразу. Выхватил из сапога нож с широким и чуть изогнутым лезвием. Уже порывался вскочить на ноги.

Пришлось добивать все тем же копьем. Широко расставив ноги, Бурцев ударил. Так дорожные рабочие бьют ломом в старый асфальт. Сверху вниз, со всей дури, присовокупив к силе рук тяжесть тела. Наконечник копья пропорол и кольчугу, и то, что было под ней. Крик. Хруст. Что-то брызнуло на руки…

А земля вновь содрогнулась от топота копыт. Не оглядываясь, Бурцев ничком рухнул на труп. И в самое время! Над головой что-то прогудело и с треском срубило торчащее из мертвого тела древко копья — там, где только что находилась шея Бурцева.

Когда он поднял перепачканное в чужой крови лицо, новый противник в личине саблезубого беса уже разворачивался для повторной атаки. Клыкастый «тартарский» всадник с боевым топором и на черном как смоль коне. Норовистый конь плясал, не желая подчиняться поводу. Пока наездник совладает со скакуном, пройдет пара-тройка секунд. Немного, но все же…

Бурцев снова рванул к повозке полячки. Эта короткая перебежка значила куда больше, чем все былые полигонные учения и марш-броски вместе взятые. Может быть, только поэтому он и успел. Почти не ощущая тяжести бронежилета, Василий вскочил на место возницы и… И все.

До сих пор он стремился лишь поскорее добраться до упряжки. Это было самым главным. Остальное казалось простым и ясным, как божий день, — вожжи в одну руку, кнут — в другую, пара хлестких ударов — и вперед. Но теперь ясности поубавилось. Тут нет ни кнута, ни хлыста, ни нагайки, ни чего-либо другого, годившегося для стеганья. В суматохе массового избиения возница панночки сгинул вместе со своим рабочим инструментом. А как без помощи кнута сдвинуть с места старопольскую колымагу? Как заставить упряжку, которая не отреагировала даже на дикие шли нападавших, взять с места в карьер? Этому в конной милиции не учили.

Всадник в клыкастой маске подъехал уже почти в плотную. Сейчас и подмога прискачет. Изрубят, блин, в капусту — ойкнуть не успеешь.

Бурцев судорожно схватился за неиспользованный баллончик с милицейской «черемухой». Слезоточивый газ, конечно, не автомат Калашникова, но сработать может. Условия-то идеальные: слабый ветерок, как по заказу, дует от повозки в сторону «тартар».

Долгий пши-и-ик… Бурцев щедро распылил густое аэрозольное облако, целя в морду вороного и под кзмалеванную маску воина с топором. Газ подействовал мгновенно! Конь взбесился, наездник выпустил вводья и через секунду вывалился из седла. Оглашая окрестности воплями ужаса и боли, захлебываясь в собственных соплях, он бился на земле, будто припадочный. Туман «черемухи» медленно оседал на одежду, доспехи, маску и шлем. «Саблезубый» орал все громче.

Кто-то еще, не успев придержать лошадь, сдуру вьехал в облачко слезоточивой взвеси. Глотнул полной грудью. И тоже с диким воем покатился по земле. Остальные «тартары» натянули поводья, придержав коней. В суеверном ужасе они наблюдали, как безумствовали два их соратника. Те уже не кричали — только хрипели, срывая с раскрасневшихся лиц шлемы и маски.

Странно, но пресловутые «тартары» оказались так же мало похожи на азиатов, как рыжий Яцек или ветловолосая панночка. Ни желтоватых, обветреных степными ветрами лиц, ни узких глаз-щелочек, ни жидких бороденок а-ля Чингисхан. Что-то тут не так. Однако удивляться некогда. Слезоточивый газ — преграда, увы, ненадежная. Прорваться через нее галопом — пара пустяков. Пустить арбалетный болт — еще проще. А если ветер вдруг переменится и родимая «черемушка» накроет повозку, тогда Бурцева и панночку можно будет брать голыми руками.

Но пока что потрясенные всадники в масках пятились назад, забыв об арбалетах. И жить становилось веселее. Настолько, что появлялись нужные идеи.

Нет кнута? Сделаем! Бурцев расстегнул ремень. Никчемные наручники — в карман. Остатки газового баллончика — в воздух, между повозкой и растерявшимися кочевниками. Да повыше, чтоб едкая аэрозольная взвесь провисела как можно дольше. На несколько секунд она обеспечит какое-никакое прикрытие. Ну, а после надо положиться лишь на быстроту панночкиных лошадок.

Бурцев раскатал широкий омоновский ремень во всю длину, взмахнул рукой, чуть наклонился — чтоб достать подальше.

И-и-эх, выноси залетны-я!