Цвет мира - серый - Сергей Мусаниф Страница 12

— Ты умрешь, узурпатор, — заявил Белый Рыцарь. В его устах эти слова не прозвучали угрозой. Скорее обычной констатацией факта.

— Я не узурпатор, — сказал Гаррис. — Трон Тирена для меня слишком мелок, знаете ли, и я вовсе не собираюсь на нем сидеть. Править великой Империей, сидя посреди забытых богами гор, — это не для меня. И — да, вероятнее нсего, я умру. Но вряд ли это прискорбное событие произойдет сегодня ночью.

Белый Рыцарь вложил меч в ножны, прислонил щит к стене и принялся стаскивать с левой руки тяжелую латную перчатку.

— Я искренне надеюсь, что вы не собираетесь швырять перчатку мне в лицо, — заметил Гаррис. — Выращивать зубы заново — занятие довольно болезненное, а сломанный нос и синяки под глазами императору не к лицу. Если вы хотите вызвать меня на поединок, вам достаточно просто об этом сказать.

Белый Рыцарь тут же перестал возиться с перчаткой.

— Я вызываю тебя на бой, подлый убийца, — провозгласил он.

— Принимаю ваш вызов, — сказал Гаррис. — Мечи в ножны, господа. И предоставьте нам пространство для боя.

Солдаты Империи с недовольными лицами освободили центральную часть зала. Гаррис выбил трубку о каблук, затоптал тлеющие угольки ногой и аккуратно положил трубку на сиденье трона. Потянулся, разминая мышцы перед поединком.

— Дайте мне меч, — потребовал он у своих солдат. Взял оружие в правую руку, для пробы сделал пару выпадов. — Я люблю потяжелее, но сойдет и такой.

Белый Рыцарь снял шлем. Похоже, он был готов сделать ту самую глупость, о которой я подумал.

На Гаррисе не было доспехов. И если бы Белый Рыцарь убил его, будучи при этом в полном боевом облачении, исход такого поединка никто не назвал бы честным. В первую очередь, сам маркиз Тирелл, немного сдвинутый на рыцарском кодексе. Поэтому он собирался снять доспехи.

Вот поэтому настоящие рыцари и вымирают. Их кодекс превращает их в тупиковую ветвь эволюции…

Какое-то мгновение план Гарриса был у меня как на ладони. Для виду он согласился на поединок, но как только Белый Рыцарь снимет панцирь, кто-то из солдат Империи заколет его в спину. Глупо было ждать честной игры от человека, захватывающего чужие замки под покровом ночи.

Но Гаррис меня удивил.

— Не стоит показывать всем, какое белье вы носите под доспехами, — сказал он Белому Рыцарю. — Сняли шлем, и довольно.

— Но…

— Поверьте, панцирь не помешает мне вас убить, — сказал Гаррис. — Вы готовы начать?

— Ваш меч короче моего, — сказал Белый Рыцарь. Теперь, когда Гаррис согласился на благородный поединок, маркиз Тирелл обращался к нему более уважительно. Не «тыкал» и перестал называть «подлым убийцей».

— Пусть длина моего меча вас не смущает, — сказал Гаррис и обратился к присутствующим. — Господа, я искренне надеюсь, никто из вас не попытается нам помешать, что бы вы ни увидели. Этот бой — наше частное дело. Мое и маркиза.

Солдаты Империи явно не сочли решение своего командира гениальным, но прекословить никто не пытался.

Гаррис еще раз махнул мечом и пошел на Белого Рыцаря.

Маркиз Тирелл был выше императора на полголовы и гораздо плотнее. Гаррис был худощавым, скорее даже худым, а маркиз отличался богатырским телосложением. Меч его был длиннее гаррисовского примерно в полтора раза. Он снял шлем и отказался от щита, но остальные доспехи были при нем.

Если бы мне предложили поставить на кого-нибудь из бойцов, я без колебаний выбрал бы маркиза. И отнюдь не потому; что он представлял мою страну и являлся моим потенциальным подданным.

Черный Ураган дрался хорошо. Он был ловок, быстр, владел изящными и смертельно опасными фехтовальными приемами, но, для того чтобы достать Белого Рыцаря, всего этого было недостаточно.

За несколько минут боя его меч трижды коснулся белой брони и оставил на ней царапины. А потом Гаррис как-то не очень удачно отскочил назад, меч Белого Рыцаря очертил в воздухе широкую дугу, самым кончиком ре-»анув императора по горлу.

В жилах Черного Урагана текла красная кровь. Она выплеснулась веером, отдельные капли даже долетели до брони маркиза.

Голова Гарриса откинулась назад, мне казалось, еще мгновение, и она отделится от тела…

Толпа ахнула. Солдаты сжали рукояти своих мечей, готовясь мстить за своего командира.

Но разрез был недостаточно глубок, и голова не пожелала покинуть свое место на плечах Гарриса. Сам император не падал, он продолжал стоять, все еще сжимая в руках меч. Однако у меня не осталось никакого сомнения в том, что Черный Ураган был мертв. Кровь заливала его ру башку.

Белый Рыцарь занес меч для последнего удара, но что-то мешало маркизу его нанести.

Бей, мысленно взмолился я. Бей, пока тебя никто не остановил.

И тут Гаррис свободной левой рукой взял себя за волосы и вернул голову в нормальное положение. Лицо исказилось гримасой.

— Больно, — пожаловался император. — И рубашка испорчена.

Толпа снова ахнула. На этот раз от ужаса.

Белый Рыцарь ударил сверху вниз. Меч разрубил плечо Гарриса, миновал ключицу и остановился только там, где у Черного Урагана должно было быть сердце, если император по-прежнему нуждался в этом органе. Лично у меня сложилось такое впечатление, что Гаррис все-таки перестал быть человеком.

Видимо, сердце не играло для него никакой роли. Гаррис левой рукой схватился за лезвие меча Белого Рыцаря, мешая выдернуть его из своего тела, и отрубленные пальцы почему-то не посыпались на пол тронного зала. А правой рукой Черный Ураган вонзил свой меч под мышку маркиза, очень ловко угодив в щель между доспехами. Странно, я думал, он ударит в шею…

Белый Рыцарь отпустил свое оружие и шагнул назад. В его глазах застыло изумление.

Гаррис уронил на пол короткий клинок, выдрал меч маркиза из своей груди, обхватил его обеими руками и оценивающе посмотрел на Белого Рыцаря.

— Бей, — сказал маркиз.

Одним мощным ударом император снес его голову с плеч.

Меня заточили в башню.

По-моему, это форменное издевательство. В башню обычно помещают принцесс, а не принцев.

С другой стороны, хорошо, что не в подвал. Замок старый, и в подвалах сыро. А в башне тепло, сухо и скучно.

С самого утра ко мне никто не приходил, да и утренний визит не принес ничего интересного, кроме завтрака.

Полночи я проходил по небольшой комнатке, прокручивая в голове схватку Белого Рыцаря с Гаррисом. Магия — это, вне всякого сомнения, штука интересная, но я еще никогда не слышал о магии, позволяющей жить человеку с перерезанной глоткой. Или с разрубленным надвое сердцем. Чародеи — они ведь тоже люди. И когда их рубят на куски, они умирают. Я сам не видел, но мне старшие рассказывали. По сравнению со вчерашней сценой, история о копье в грудь, рассказанная недавно лордом Вонгом, казалась блеклой и почти реалистичной.