Полмира - Джо Аберкромби Страница 12

– Увы, но, как может подтвердить сестра Исриун, я часто разочаровываю людей.

Если в голосе Ярви и звякнула сталь, то совсем тихонечко.

– Но я не сижу сложа руки и работаю над собой. Каждый день.

Снаружи лил дождь. Скегенхаус по-прежнему заволакивала серая пелена.

– Кто эта женщина? Ну, Исриун? – поинтересовалась Колючка, быстро, чтобы не остать, шагая следом за Ярви.

– Она моя кузина. Была кузиной, в смысле.

Под кожей худой щеки заходили желваки.

– Потом нас помолвили. А потом она поклялась, что убьет меня во что бы то ни стало.

Брови Колючки поползли вверх:

– Вот это, я понимаю, любовь до гроба…

– Не всем же нам быть такими умными и воспитанными, как ты.

И он мрачно покосился на нее.

– И еще одно. В следующий раз думай, прежде чем вскакивать. И бросаться мне на помощь.

– Остановишься – погибнешь, – пробормотала она.

– Вот ты не остановилась, и чуть не погубила – всех нас.

Колючка знала, что он прав, и все равно это бесило.

– А вот если б ты не молчал в тряпочку, а сказал, что это островитяне первыми напали, и ванстерцы тоже, и у нас просто не было другого…

– Они прекрасно это знают. Это праматерь Вексен натравила их на нас.

– Откуда ты…

– Иногда молчание – красноречивее самых громких слов. Она о многом умолчала. Она желает сокрушить нас, и я не в силах противостоять этому.

Колючка с силой потерла виски. Беда с этими служителями, вечно они говорят обиняками…

– Если она наш враг, то почему не приказала убить, пока мы там на коленках стояли?

– Потому что праматерь Вексен не желает своим чадам смерти. Она лишь хочет, чтобы ей беспрекословно повиновались. Сначала она посылает против нас островитян. Потом ванстерцев. Так она надеется, что мы совершим нечто безрассудное – и король Атиль явно готов пойти ей навстречу. Конечно, сбор войск займет некоторое время – ибо праматери нужно призвать под свои знамена очень много людей. А когда время настанет, она полмира поставит под копье и отправит сражаться с нами. Если мы хотим выстоять в бою, нужно искать союзников.

– И где же нам их найти?

Отец Ярви улыбнулся:

– Среди наших врагов, где же еще?

Ребята собрались.

Нет, не ребята. Мужчины. Бранд как-то вдруг резко это понял. Да, у них едва борода пробивается, но кто же они, как не мужчины? Испытание прошли, сейчас присяга будет!

Они собрались под рукой мастера Хуннана – в последний раз. Наставник учил их, спрашивал за выученное, ковал их подобно железу на наковальне в кузнице Гейден. А сейчас они стояли на морском берегу, куда столько раз ходили тренироваться. Только теперь у них в руках были не деревянные, а настоящие мечи.

Они собрались и стояли в новых доспехах, и глаза у всех блестели, а дыханье спирало при одной мысли: как же! Поход! Королевский поход! Время повернуться спиной к Отче Миру и отдаться каждой мышцей и сухожилием его супруге, Матери Войне с окровавленным ртом. Время сражаться ради славы и чести сидеть за королевским столом, ради того, чтоб о тебе сложили песни сказители!

Ну и ради того, чтобы вернуться домой с добычей.

Некоторые, впрочем, уже сейчас гляделись натуральными героями: отличная кольчуга, хороший меч, все новенькое и блестит. Это те, кому повезло с богатенькими родителями. А вот у Бранда была только Рин – и хотя с сестрой ему незаслуженно повезло, кольчугу пришлось позаимствовать у Гейден, за десятую часть того, что ему достанется в походе. Кольчуга досталась так себе: снятая с покойника, потемневшая от старости, наскоро переплетенная по размеру. Кстати, под мышками она все равно болталась. А вот топор у него был отличный – начищенный, острый, как бритва. И щит тоже хороший – год на него копил, как-никак. Рин на нем нарисовала голову дракона, так получилось не хуже, чем у всех.

– А чо сразу дракон? – насмешливо заломив бровь, поинтересовался Раук.

Бранд отфыркнулся:

– А чо бы и не дракон?

Будет он еще обращать внимание на глупые подначки в такой день.

Это ж день, когда он отправляется в свой первый поход!

И не какой-нибудь обычный поход, нет! Таких и старики не упомнят! Столько людей не вел даже король Атрик в Сагенмарк! Бранд поднялся на цыпочки: ух ты, сколько народу, стоят плотно по всему берегу, железо на солнце блестит и дым от костров к небу подымается… Пять тысяч воинов, сказал Хуннан, и Бранд вытаращился на свои пальцы: это ж сколько их надо загибать, чтобы каждую тыщу насчитать? У него аж голова, как на верхотуре, закружилась.

Пять тысяч! Боги, как же велик этот мир, что в нем такая прорва народу помещается!

Здесь собрались воины, которых снарядили в бой купцы и торговцы, – и державшиеся тесными группками оборванные горцы, только сегодня спустившиеся к морю. Здесь стояли полные достоинства мужи, и рукояти их мечей сверкали серебром, и здесь же стояли грязные бедняки, вооруженные лишь копьями с кремневыми наконечниками. Здесь собрались мужчины с боевыми шрамами и люди, которые ни разу в жизни не проливали крови.

Такое не часто увидишь, и на склонах холма под городскими стенами собралось полгорода. Матери и отцы, жены и дети – все они пришли помахать вслед сыновьям и мужам, помолиться об их счастливом возвращении – и о том, чтобы вернулись они не с пустыми руками. Здесь стояла и вся Брандова семья, можно не сомневаться. То есть Рин. Одна Рин. Он сжал кулаки и вскинул лицо, по щеке тут же хлестнул ветер.

Она еще будет им гордиться. Он поклялся не ударить в грязь лицом.

Настроение у всех было не как перед началом войны, а как на свадьбе: в воздухе плавал дым, все смеялись, шутили, пели, спорили. В толпе сновали молитвопряды, за денежку предлагая составить благословение, торговцы, вешающие всем на уши лапшу, что, мол, настоящий воин всегда берет в поход запасной пояс. Так что с похода короля Атиля рассчитывали поживиться не только воины…

– За медный грошик заговорю оружие на удачу, – бормотала нищенка, продававшая амулеты. – Дадите еще грошик – сделаю заговор на попутный ветер, за третий…

– Заткнись, – гаркнул мастер Хуннан, отпихивая ее в сторону. – Король говорить будет.

Кругом зазвенел доспех – все разворачивались лицом к западу. К курганам мертвых властителей, что грядой уходили к северу и вдалеке превращались в ряд осевших, разметанных ветрами земляных горбов.

А над ними, на вершине песчаной дюны стоял король Атиль, и высокую траву у его ног хлестал морской бриз. Король держал в руках свой меч простой серой стали – осторожно и любовно, как больного ребенка. Король вышел в самом простом доспехе: зачем золото тому, чье главное украшение – боевые шрамы? В глазах его полыхало недоброе пламя, и все знали: вот муж, которому неведомы ни страх, ни милосердие! Вот король, за которым каждый воин рад пройти до Последней двери и далее!