Арабские сны - Ирина Лакина Страница 12

«Ну все! — пронеслось в голове. — Плана „Б“ нет, это провал». И тут Лерка подмигнула мне и резко переменилась в лице.

— Серьги забыла! — воскликнула она таким тоном, словно только что опоздала на последний поезд. — Зейнаб-калфа, я мигом — туда и обратно!

— Какие еще серьги? — та вскинула брови. — А мы тебя все ждать, что ли, будем?

— Хазнедар не велит без украшений танцевать. Говорит, что без украшений женщина падишаха — все равно что обычная простолюдинка.

Лерка поджала губки и смотрела на Зейнаб-калфу, как кот на Шрека, — жалобно, наивно, — ни дать ни взять — актриса!

— Хорошо, иди, — сжалилась наша надзирательница.

Лерка подмигнула мне и побежала к двери. Уже в самом проходе как бы ненароком зацепила мыском деревянный плинтус и распласталась на каменном полу коридора, охая и ахая.

— Вот же растяпа! И чего только земля тебя не держит! — запричитала калфа и бросилась поднимать мою подругу.

Я решила не упускать своего шанса и побежала следом.

— Вот как ты теперь танцевать будешь? — сетовала грозная наставница, качая головой и ощупывая Леркину лодыжку.

— Вывихнула, похоже, — чуть не плача ответила подруга, бросая на меня игривые взгляды.

— Зейнаб-калфа, ее в лазарет надо! Сильный вывих! — начала я подыгрывать Лерке.

— А кто танцевать вместо нее будет? — подняла она на меня свой орлиный взгляд.

— Я могу! — выпалила я, сжавшись в комок от волнения.

— Куда тебе? Ты даже не умеешь!

— Еще как умею, я в школе балета занималась, — выдала я факт из своей биографии и тут же прикусила себя за язык.

— Чего ты окончила? — вытаращилась на меня Зейнаб-калфа, а Лерка закатила глаза и покрутила указательным пальцем у виска — мол, ну и идиотка ты, Лекси.

— Это у нас на Руси есть такое место, где девушек учат красиво танцевать, — начала несвязно лепетать моя подруга, пытаясь спасти положение.

— Да? Впервые такое слышу. Сколько русинок было — ни одна не умела.

— А его недавно открыли, в прошлом году, — добавила я, заливаясь краской со стыда.

У моего поезда под названием «Полнейшая чушь» отказали тормоза. Я несла такую ересь, что у самой уши сворачивались и в трубочку закатывались. Оставалось только верить, что эта мегера не семи пядей во лбу и не отправит меня за такое вранье на фалаку.

— Хм… — выдала Зейнаб-калфа, рассматривая меня сверху донизу, точно корову на рынке.

— Ладно. Позови Масуд-агу, чтобы помог мне ее в лазарет отнести, а потом иди к девушкам, репетируй.

Я кивнула и побежала в сторону кухни, где обычно околачивался этот хитрый проходимец-евнух, и уже краем уха услышала, как она причитает, пытаясь поднять Лерку с пола:

— Не сносить мне головы, убьет или Дэрья Хатун или хазнедар. Первая — за то, что ее служанку опять повелителю подкладываю, а вторая — что неопытную джарийе танцевать для падишаха отправила. О, горе мне, горе!

— Не бухти, старая стерва, — прошептала я, — мы еще посмотрим, кто кого.

На кухне кипела работа — главный повар Омар-ага, грозно сдвинув брови, прикрикивал на своих помощников, чтобы они поторапливались да соль добавлять в еду не забывали.

Трое поваров носились по комнате, словно их кто в зад ужалил — постоянно задевая корзины с провиантом и натыкаясь друг на друга.

В помещении было нестерпимо жарко от раскаленной печи, в которой поднимались и румянились нежнейшие лепешки. Я облизнулась, представляя, как тесто тает во рту, оставляя на языке едва уловимое солоноватое послевкусие.

Как я и предполагала, этот проныра Масуд-ага был здесь и крутился возле чана с ароматным пловом с курагой и изюмом, как кот у миски с молоком. Я повела носом, улавливая аппетитные запахи, как радар. Под ложечкой противно засосало. Я бы сейчас тоже не отказалась от тарелочки чего-нибудь горячего. К тому же, как на грех, с рынка подвезли свежие фрукты, которые в плетеных корзинах стояли прямо на полу, источая сладость. Но прохлаждаться было некогда.

— Масуд-ага, иди скорее в танцевальный класс, там Зулейка упала и ногу подвернула. В лазарет ее надо! — затараторила я, подперев руками бока для важности.

— Что такое ты говоришь, несчастная?! Валиде приказала сегодня именно Зулейку к падишаху вести! О аллах, аллах! — запричитал Масуд-ага и пулей выскочил в коридор, оставив меня стоять с открытым ртом.

Ничего себе — у гаремных мегер во главе с Наргес Хатун сегодня будет жаркий вечерок. Влетит им по первое число. А Лерку чудом пронесло. Или мне чудом повезло. Поди теперь разберись.

Я окинула кухню любопытным взглядом, присматривая — что бы закинуть себе в рот, и остановила свой выбор на ярко-желтом персике, который одиноко и призывно лежал поверх горы яблок в широкой плетеной корзине.

— Омар-ага, а для кого эти фрукты? — спросила я, не отрывая от аппетитного фрукта взгляда.

— Эти для валиде и фаворитки. Дэрья Хатун уж больно персики любит. Целая телега во дворе еще не разобрана по корзинам. А один вот упал, да повара его к яблокам подложили.

— Так я отнесу его госпоже? Скажу — Омар-ага вам свое почтение шлет! — спросила я, хитро прищурив глаз.

— Ай-ай, умно придумала! Бери скорее да неси! — грузный мужчина в заляпанной овощами и маслом рубахе на удивление быстро подбежал к корзине, подхватил персик и обтер его полотенцем со своего плеча.

Я получила в раскрытые ладони этот желанный плод и поспешила в коридор, в первом же закоулке которого и уничтожила сей дар, не испытывая абсолютно никаких угрызений совести.

От Дэрьи Хатун не убудет. А мне подкрепиться совсем не помешает, не дай бог еще рухну в обморок от волнения и голода прямо во время танца.

Кстати о танце — я все еще не придумала, как поразить падишаха, потому как школа балета и ночные клубы не подготовили меня к подобного рода представлениям.

Шестеренки в моей голове работали с невероятной скоростью, воспроизводя в памяти все индийские и турецкие сериалы, которые я видела. Эдакий ускоренный курс восточных танцев.

Что ж, надеюсь, я сдам этот экзамен. Пересдача здесь не предусмотрена.

Когда я вернулась в танцевальный класс, мои соперницы уже извивались под экзотические ритмы Востока — каждая из кожи вон лезла, чтобы затмить конкурентку. Одна трясла бедрами, вторая изгибалась, как змея, выпячивая грудь, третья виляла попой и при этом то и дело закидывала голову назад, приподнимая руками свои шикарные темно-русые волосы, четвертая же выделывала животом такие вещи, от которых дух захватывало.

«М-да, — подумалось мне, — куда уж тут мне с моими балетными па».

— Где ты ходишь? — накинулась на меня Зейнаб-калфа. — Уже пора идти, а ты только явилась! Некогда теперь репетировать, все прогуляла. Ох, не сносить мне головы! Все из-за этой растяпы Зулейки. О, аллах, аллах! Что же я валиде скажу?