Русский аркан - Александр Громов Страница 12

А дело было такое, что из ряда вон: пропала великая княжна Екатерина Константиновна!

Похищена? Сбежала? Это предстояло выяснить на месте, причем времени было мало: сам начальник губернского управления полковник Гоцеридзе извещал, что выезжает в Ялту. По приезде он, разумеется, заберет следствие в свои руки. Времени отличиться оставалось мало – полсуток, от силы часов пятнадцать.

Тревожная тишина – вот что первым делом почуял ротмистр в Ливадии, да и мудрено было не почуять. Тревога, близкая к тихой панике. Куда девалась безмятежность знойного летнего дня! И не жарко вовсе. У кого-то мороз по коже, а кому-то до жары просто-напросто дела нет – служба. И азарт! Выспрашивай, выслушивай, вынюхивай! Бери след.

Дежурный офицер караульного полувзвода был вконец расстроен, бледнел, потел, но отвечал твердо, толково и вины за собой не признавал. Смысл его ответов сводился к следующему: охрана несла службу строго в соответствии с имеющимися инструкциями, каковые предписывают до последнего вздоха защищать государя и членов августейшей фамилии от нападения извне и отнюдь не предусматривают слежки за ними. По сути офицер был прав, а что до филерской службы, то не его ума это было дело.

Филерскую службу в Ливадии несли не ялтинские – петербургские. С ними Недогреев собирался потолковать потом, не особенно много ожидая от беседы. А вот поставить где следует вопрос о передаче оной службы в Ялтинское отделение можно и должно! Повод поистине замечательный.

Но прежде, разумеется, надо расстараться – разыскать и вернуть великую княжну. Нужен результат. И быстро. Хорошо бы до прибытия полковника Гоцеридзе…

Грешным делом ротмистр порадовался тому, что железная дорога на Южный берег до сих пор не протянута. Это давало ему фору во времени.

– Найдите и верните мне мою дочь, – глухо сказал ротмистру государь Константин Александрович, внезапно сильно постаревший. – Постарайтесь сделать это без огласки, но, разумеется, не в ущерб основной задаче. В вашем распоряжении все и всё. Приступайте.

Недогреев приступил. Кошкина, Мошкина и Перебейногу он отправил снимать показания с дворцовой прислуги; сам же со слов расстроенной статс-дамы Евдокии Головиной, исполняющей должность гофмейстерины, и четырех фрейлин попытался составить картину происшествия.

И вот что выяснил.

Случилось это без малого пять часов назад, в аккурат после завтрака. Екатерина Константиновна выразила желание навестить великого князя Сергея Владимировича в его Ай-Тодорском имении. На вопрос Головиной, знает ли о намерении дочери государь, великая княжна беззаботно ответила, что не только знает, но и одобряет. Поверить в это было нетрудно: последние дни Екатерина Константиновна зримо для всех находилась в подавленном состоянии духа и много капризничала, поэтому не было ничего удивительного в том, что государь отпустил дочь прогуляться и проветриться… По лицу статс-дамы Недогреев читал, как ей стыдно за свою доверчивость и еще более стыдно за ложь великой княжны.

Далее оказалось, что Екатерина Константиновна нипочем не желает ни прогуляться пешком, ни прокатиться в коляске, а желает – о, ужас! – достичь Ай-Тодора в грязной шаланде грека Яни. На строгое замечание статс-дамы великая княжна со смехом ответствовала, что желающие могут идти, ехать, лететь, как угодно, а она пойдет под парусом. Причем смех ее показался статс-даме неестественным – однако был списан на нервное возбуждение. Причина нервозности? Молодой человек, есть вопросы, на которые женщина не обязана отвечать даже жандармским офицерам. Фи!

Подгонять Головину не понадобилось, да Фаддей Евлампиевич и не осмелился бы. Разумеется, звание статс-дамы предписывало Головиной сопровождать великую княжну. Та выбрала также одну из фрейлин. Остальные три были рады-радешеньки, что им не придется качаться на волнах в провонявшем рыбой корыте.

Дальше было совсем просто. Сев в шаланду, великая княжна вдруг вспомнила, что оставила в своей комнате кружевной зонтик от солнца, и попросила фрейлину принести его. Во время ее отсутствия Екатерина Константиновна симулировала сердечный припадок, насмерть перепугав почтенную статс-даму. Забыв обо всем, Головина кинулась было во дворец за доктором, но не успела пробежать и двух десятков шагов, как была остановлена громким смехом. Шаланда отошла от причала и под треугольным парусом удалялась в море, негодяй грек посмеивался на корме в усы, а великая княжна весело крикнула, чтобы статс-дама и фрейлина шли в Ай-Тодор пешком – ей-де хочется прокатиться в одиночестве.

Призывов немедленно вернуться она не услышала – разумеется, намеренно. Пришлось идти пешком. И хотя Императорская дорога, наверное, самая приятная дорога на свете, настроение у статс-дамы и фрейлины было не из лучших. Ах, если бы они только могли догадываться, что на уме у великой княжны! Тогда они подняли бы тревогу немедленно!

В Ай-Тодорской вилле великой княжны, однако, не оказалось. Быть может, помешал противный ветер? Статс-дама и фрейлина ждали битых два часа, изнервничались и невольно издергали его высочество великого князя Сергея Владимировича. Наконец один из лакеев вспомнил, что случайно видел примерно в версте от берега шаланду, идущую на запад. Когда? Да часа два с половиной, а то и три назад…

Еще не веря в случившееся, Головина с фрейлиной помчались в Ливадию, с ними поехал и Сергей Владимирович. В Ливадии Екатерины Константиновны не оказалось. Исчезла последняя надежда на то, что лакей, быть может, напутал или видел другую шаланду. В течение получаса во дворце царила все возрастающая паника. Наконец о случившемся осмелились доложить государю, и его императорское величество поднял на ноги жандармское управление…

Детали? Какие вам нужны еще детали, молодой человек? Ах, да, великая княжна взяла с собой дорожный баул – сказала, что везет сюрприз для дядюшки. На вопросы, что за сюрприз – отшучивалась или отмалчивалась.

Недогреев пометил в блокноте: грек Яни – шаланда – баул – фора 5 часов. Вырвал чистый лист, нацарапал записку, кликнул Мошкина и велел ему лететь пулей в Ялту, зашифровать и отправить. В записке содержалось предписание по вверенному ему уезду: удвоить бдительность в портах, на станциях и причалах, задерживать всех подозрительных особ женского пола.

Сказать больше Фаддей Евлампиевич не дерзнул. Несколько минут ушло на то, чтобы выяснить фамилию грека Яни – как назло, никто ее не помнил! Помнили, что великая княжна Екатерина не раз дружески беседовала с коварным греком, да и великий князь Дмитрий тоже. Пришлось деликатно, но твердо настоять на беседе с великим князем.

Тот казался удрученным, каковым, видимо, и был на самом деле. В побеге сестры винил почему-то себя, но почему – сообщить отказался. Лишь туману напустил: мол, был рядом и не заметил, не предотвратил… Фаддей Евлампиевич остался в подозрении, что великий князь знает больше, чем готов сообщить следствию.

Фамилия грека, однако, выяснилась: Костандопуло. Великий князь дал подробное словесное описание как самого грека, так и его шаланды. Имея то и другое, ротмистр теоретически мог приступить к розыскам.