Троемирье. Игры с демонами - Елена Картур Страница 12

– Что смотришь, ведьма? – неприветливо поинтересовался этот красавчик. Выглядел он при этом так, словно разговаривал не со мной, а, по крайней мере, с тараканом. Этакая надменная брезгливость.

И все наваждение разом спало. Можно, конечно, мечтать о романтической любви с прекрасным эльфом, но на деле первый же встреченный эльф смотрит на мои обнаженные прелести совершенно равнодушно. Даже хуже – будто увидел что-то отвратительное. И я прекрасно понимаю, что шансов – никаких! Потому что, если у них такие мужчины, то какие же женщины?!

Еще и ведьмой меня обозвал, зараза, таким пренебрежительным тоном! Короче, я разозлилась.

– Ну, и невоспитанные же тут эльфы водятся! – заявляю нахально. – Наверное, именно за это тебя вчера и пытались сжечь. Только объявился – и сразу: «Что смотришь, ведьма!» – ни «извини», ни «спасибо». Стоило ли тебя спасать? Хамло! – припечатала я напоследок и отвернулась. На самом деле мне было обидно. Опять наступила на те же грабли. Ведь говорила же себе, что больше не буду никого спасать, что это плохо кончается! Имеется соответствующий опыт. В этом ненормальном мире, видимо, не ценят таких вещей, как искренняя помощь.

Проклятый эльф, ну что ему стоило вести себя хоть немножко вежливей? Пусть он меня даже не поблагодарил, ладно, не очень-то и хотелось. Но это, черт возьми, первый встреченный мною живой эльф, – я так мечтала раньше увидеть хоть одного, хотя бы издалека! Увидела. Не могу понять, за что ему меня ненавидеть?

– Извини, – донеслось с берега немного растерянное.

Я, не оборачиваясь и не отвечая, нырнула. Почему-то очень не хотелось, чтобы этот надменный эльф увидел мои слезы. Вот так, хотела попасть в сказку? Получи, распишись.

Эленвель Оринго

Я растерянно смотрел в спину молодой темной ведьме, на Знак демона, отчетливо видимый между хрупкими лопатками, и не понимал, что происходит. Как и любой эльф, я от рождения владею даром эмпатии, но даже среди своих в искусстве читать души я считаюсь – без ложной скромности – одним из лучших. Я умею не только улавливать чужие чувства, но безошибочно их интерпретировать и даже понимать, чем они вызваны. Вот и сейчас я понял, что сильно обидел ведьму, и более того – она даже не понимает, чем это заслужила. Она не понимает, за что я поступил с ней так.

– Извини, – пробормотал я растерянно и почти машинально. Я привык к тому, что за причиненную кому-то боль надо, по крайней мере, извиняться. Это правило вдалбливали мне с детства мудрые наставники. Тем более позор для эмпата – обидеть кого-то незаслуженно. Но ведь темная ведьма же! Она вообще не должна испытывать таких чувств: лишенные души не способны на чувства, это все знают!

Девушка, никак не отвечая на мои извинения, нырнула в холодную воду. И я отчетливо почувствовал, что этим она пытается скрыть слезы обиды.

Ничего не понимаю!.. Я не понимаю, как темная ведьма могла позволить каким-то неграмотным крестьянам затащить себя на костер. Не понимал, зачем она спасала меня этой ночью, если сама едва ноги унесла. Не понимал, почему она не испепелила меня на месте за нанесенную обиду, раз уж способна обижаться, а сбежала, расплакавшись, как самая обычная девчонка.

А ведь она пребывала в восторге, когда только увидела меня, – так, словно встретила ожившую мечту! А я… о, боги, да если бы мне кто-то вот так же плюнул в душу, – убил бы на месте! Эмпат хренов, да ведь даже ребенок знает, что в моменты такого восторженного любования – не важно чем, для каждого есть что-то свое невыразимо прекрасное, и не в чрезмерном самомнении тут дело – душа становится возвышенной и совершенно беззащитной! И нанести смертельную обиду такой душе можно одним неосторожным словом!

Я сел на землю, схватившись за голову. Вдруг осознал, какую страшную ошибку совершил. Эта смешная девчонка просто не могла быть темной ведьмой! Лишенные души не способны испытывать чувство прекрасного, они не способны плакать! Бездушные никогда не плачут, они лишены этого навеки! А я только что использовал свои способности мастера души, чтобы причинить боль человеку, спасшему мне жизнь! Боги, какой позор! Да узнай об этом кто-то из своих, меня же с треском вышибут из Круга Мастеров, и никакие выдающиеся способности не спасут. Потому что мастер обязан использовать свой дар, чтобы помогать, но не должен причинять вреда!

Я тяжело вздохнул и остался ждать на берегу возвращения девушки. Честь и устав мастера требуют во что бы то ни стало искупить вину. И я намерен все исправить, чего бы это ни стоило!

Алаиз из дома Изменчивых

Ритуал дался нелегко. Слабо сказано: он дался чудовищно тяжело! А ведь ей еще пришлось разговаривать с человеком, объяснять ему все, вместо того чтобы вернуться домой и по-быстрому восстановить растраченные силы. В конце концов Алаиз поняла, что не осталось сил удерживать стабильный облик, пришлось спрятаться за спину человека и быстренько сворачивать разговор. Оставалось только надеяться, что ей удалось создать ореол загадочной женщины. Этот смертный должен захотеть призвать ее в мир людей опять.

Оказавшись в своих покоях, Алаиз с облегчением перестала удерживать растекающийся, как вода, облик. Лицо и тело прекрасной демоницы поплыли, растворяясь и тая, словно расплавленный воск. Спустя несколько минут на широкое ложе обессилено упало бесполое и безликое существо, похожее на серебряную статую. Кожа цвета серебра, серебряные волосы и крылья, серебряные, без зрачков и белков, глаза. Прекрасное, совершенное… безликое существо. Действительно – просто статуя, потому что это существо не может быть живым.

Через несколько минут создание, обессиленно распластавшееся на широком ложе, едва заметно пошевелилось. Силуэт его вновь поплыл, словно кто-то переплавлял серебряную статую, отливая из нее новую форму. И в то же время менялось не многое. Вот поплыл торс, расширились плечи. Рельефно обозначились мышцы груди и квадратики пресса, сузились бедра. Вот изменилось лицо – чуть-чуть, почти незаметно заострились скулы и отвердел подбородок, и это уже не безликое совершенство.

С ложа гибко и грациозно поднялся прекрасный, как ангел, юноша. Если не считать того, что крылья у него были кожистые, нетопырьи, и сам он был порождением темного мира. О сногсшибательной демонице сейчас напоминали только длинные серебряные волосы.

Демон потянулся, словно бы проверяя свое тело, устало смежил на миг веки.

Внезапно заигравшая в комнате короткая мелодия заставила его встрепенуться и чуть огорченно вздохнуть. Сигнал вызова говорил о том, что кто-то возжелал пообщаться, – значит, на отдых в ближайшее время можно не рассчитывать. Досадно.

Хрустальный шар послушно откликнулся на прикосновение хозяина. Внутри шара неторопливо возникло изображение огневолосого демона.

– Алаиз, привет, ты не занят? Нам надо поговорить.

– Арнор, я, конечно, всегда рад тебя видеть, но сейчас я несколько не в форме. – Любой другой в ответ на подобное наглое пренебрежение уже послал бы ему вызов. Однако с Арнором Алаиз всегда мог позволить себе несколько больше, чем с любым другим чужаком. Даже несмотря на то, что эти двое официально принадлежали к двум враждующим домам, они являлись лучшими друзьями.