Потом я проснулась - Ана Вилард Страница 12

— Опять плохо? — тут же встрепенулся Агер. — Принести воды?

— Нет, спасибо. Сейчас все пройдет. Вот, уже лучше.

— Уверена?

— Да, продолжай, пожалуйста. Кажется, я что-то начала вспоминать.

Конечно, я врала, но Агер после моих слов сразу заулыбался — ему было приятно, что его усилия не пропали даром. Но чем дольше он говорил, тем сложнее мне было сохранять на лице благодушное выражение. Иштар — богиня, чью положительную сторону почти полностью заслонила воинствующая сущность. Скорее всего, несмотря на всяческие красивости, которые перечислял рассказчик, дело было в том, что стране Бальтазара катастрофически не хватало солдат. Задав наводящий вопрос, я только подтвердила свои опасения: существовал аналогичный культ бога Шары, куда входили исключительно мужчины, среди которых был и сам Агер. Правда, мой пантеон котировался выше, чем мужской, но это не меняло сути — единственной целью туземцев было служение национальной идее, даже ценой собственной жизни. Считалось почетным погибнуть в бою, защищая свой народ. При этом никто не задумывался над причинами этой затянувшейся бойни. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Помнится, как-то мама, основываясь на недавних примерах новой истории, объяснила мне, почему люди с такой легкостью раньше шли на смерть. Когда тебя, твоего неизвестного отца и еще более призрачного деда воспитывают на утверждении о том, что война — это нормально, рано или поздно ты начинаешь в это верить. Это как наше убеждение в том, что убивать плохо, только наоборот. И, что самое страшное, эти люди не были плохими. Во всяком случае, мальчик, который сидел рядом со мной, большую часть времени казался мне совершенно нормальным и даже милым. Могла ли я винить его в том, что он повторял услышанное от своих учителей? Или так: мог ли он изменить что-либо? В остальном система ценностей местного населения была донельзя проста. Бальтазар непогрешим, его ближайшие помощники не так идеальны, но судить их может только непосредственный начальник. Остальным это строго запрещено — непослушание карается смертью. Наверное, поэтому среди знакомых Агера так мало вольнодумцев. Это невыгодно. В этом мире отсутствовало само понятие оппозиции. Возможно, в этом были свои плюсы, но в тот момент я этого не понимала.

Когда Агер дошел до географических данных, я начала слушать внимательнее, стараясь не пропустить ни единого слова. Если с бардаком, творившемся в головах славных потомков древних вавилонян, мне было все более или менее понятно, то в остальном я откровенно плавала. Однако уже после первых нескольких предложений у меня на лице, скорее всего, появилось придурковатое выражение — настолько услышанное показалось мне диким и нереальным.

— Мир делится на две части, — с видом знатока вещал Агер. — Мы, вавилоняне, занимаем самую плодородную его часть, которая находится на Великом холме. Это заслуга нашего мудрого правителя. Песчаные демоны занимают прибрежную часть, с каждым годом их владения уменьшаются в размерах, потому что мы все больше и больше прижимаем их к воде. В конце концов, у них не останется выхода — и она будут вынуждены отправиться по проходу в самую пучину безбрежного океана, где обязательно сгинут, свалившись с края Земли в неизвестность.

Глядя на то, с какой уверенностью мальчик рассказывает мне всю эту чушь, я осторожно поинтересовалась, откуда у него такая информация, и ничуть не удивилась, когда узнала, что сама поведала ему об этом. Мне пришло в голову, что, возможно, вторая Ана специально навешала ему лапшу на уши, чтобы его представления о Вселенной соответствовали общепринятой версии. Не могла ведь она, действительно, верить в такое положение вещей. Во время наших бесед девочка произвела на меня впечатление вполне адекватного человека, и мне не хотелось верить в то, что меня обвел вокруг пальца неандерталец. Однако я прекрасно помнила о том, какая судьба постигла тех, кто в свое время пытался изменить устоявшееся мнение — имя Джордано Бруно навсегда отпечаталось в моей памяти. Поэтому я подавила в себе возникшее было желание просветить Агера и с улыбкой поинтересовалась, видел ли он сам когда-либо этих пресловутых песчаных демонов.

— Ни разу, — сразу помрачнел мальчик. — Они как дикие звери — никогда не даются в руки живыми. За все это время нам не удалось захватить ни одного. Мне рассказывали, как однажды наши славные воины окружили двух из них и зажали в кольцо. Им пообещали сохранить жизнь, если они сдадутся — ты ведь знаешь, что Бальтазар умеет быть великодушным. Но это глупцы только посмеялись над этим предложением, и, представляешь, как только поняли, что выбраться не удастся, убили друг друга, упали вместе на мечи. Их так и нашли — они лежали в обнимку, как любовники. Фу! Не говоря уже о том, что это противоестественно, что их ждет после подобной кончины? А ведь мы могли бы спасти их души. Но, видимо, не суждено нам понять друг друга.

Пропустив мимо ушей намек на мужеложство, я заинтересовалась тем, что войны, судя по всему, велись с помощью весьма устаревшего оружия. Это показалось мне удивительным, особенно на фоне способностей Аны, которые так поразили меня. Бросив взгляд на стол, рядом с которым состоялось мое первое знакомство с этим миром, я грустно вздохнула, но тут же постаралась отогнать от себя тяжелые мысли.

— Расскажи мне о военном искусстве, — я кивнула в сторону кинжала Агера, и тот сразу приосанился.

— Это сложно, не то, что твоя заумь. Кроме того, я не представляю, зачем тебе это нужно — ты ведь вряд ли будешь ходить в походы.

— То есть ты, на самом деле, считаешь, будто нас там только крестиком вышивать учат? — с вызовом бросила я, и мальчик удивленно заморгал:

— Так… Ну, как бы… А что, вас тоже обучают этому?

— А это я, по-твоему, где получила?

Обнажив руку выше локтя, я продемонстрировала собеседнику шрам, который заработала во время памятной поездки в парк аттракционов. Он был похож на след от удара мечом — во всяком случае, мне так казалось: края были ровными, а сама светлая полоса была длиной в несколько сантиметров.

— Ух, ты! — почему-то восхитился Агер, разглядывая мою руку. — Надо же… Я и не знал, что вас там учат ближнему бою. Почему ты мне ничего не рассказывала?

— Хотела сюрприз сделать, — снова соврала я.

— А, помню! — вдруг хлопнул себя по лбу мальчик. — Ты как-то отказалась со мной на охоту идти, хотя до этого сама просила взять тебя с собой. Это тогда ты рану получила?

— Угадал, — с улыбкой ответила я, удивляясь собственной наглости. — Так что там с военным искусством? Я кое-что, вроде, вспоминаю, но все еще нечетко. Не могу понять, что там правда, а что — вымысел.

— Конечно, конечно, — закивал Агер. — Наше вооружение намного превосходит вооружение наших противников. У нас мечи, кинжалы, копья, луки и стрелы. Есть конница. Осадные орудия — я сам видел одно. Правда, мне мой учитель говорил, что в них мало смысла, потому что песчаные демоны не живут в городах, а прячутся в лесах, как дикари. Лучшее средство выкурить их оттуда — это сжигать все на своем пути. Однако они хитры и постоянно придумывают для нас все новые и новые препятствия.

Конец ознакомительного фрагмента