Книжные странники - Мехтильда Глейзер Страница 12

Оливер перекинул ногу через скамью и вздрогнул, когда повар взглянул в нашу сторону. К счастью, меня он не заметил.

– Подожди, – сказала я, потому что мне в голову пришла одна идея. – Раз вы так голодны, я, наверное, могу вам помочь.

Ко мне повернулись тридцать голов. Оливер Твист с надеждой уставился на меня.

– Она – читательница, – прошептал кто-то.

– Читательница, – пошло эхо по всему столу, – из внешнего мира.

– И что? Главное, у нее есть для нас еда!

– Секунду, – пробормотала я. – Вы подождете, да?

Я нырнула под стол и доползла до того места, откуда появилась. В следующий миг я опять оказалась в кровати с балдахином на острове Штормсее. Мысль, что я из своей комнаты сумела прыгнуть в книгу, фейерверком взорвалась в голове. У меня получилось, я нанесла визит Оливеру Твисту посреди ночи! Я…

Нет, будет еще время поликовать. А сейчас нужно помочь еле живым от голода мальчишкам в приюте для бедняков. На моей тумбочке стояла тарелка с печеньем, которое леди Мэйред вечером послала мне, наверное желая поскорее от него избавиться. Ха, нет ничего легче! Я рассовала печенье по карманам пижамы, второпях выудила пачку жевательной резинки из рюкзака. Минутой позже электронная книга снова лежала на моем лице…

Я опять очутилась под столом и потянула одного из мальчуганов за штанину.

Оливер Твист наклонился ко мне.

– Вот, – сказала я, передавая ему печенье и жвачку. – Больше я не могу сейчас ничего достать. Вот печенье и жвачка. Можете жевать ее, пока вас снова не накормят. Но не проглатывайте! Наверно, это чуточку поможет.

– Спасибо, – пробормотал Оливер.

И мальчики у меня над головой тут же разделили все поровну.

Я расслышала еще, как кто-то сказал:

– Но завтра пусть Оливер спросит, почему нам снова дали такие маленькие порции.

И вот я уже опять лежу в кровати. В доме бабушки. В двадцать первом веке.

«Я выбрала тебя, – молвила Принцесса. – Преклони колено».

Рыцарь подчинился приказу.

«Клянешься ли ты найти и убить Чудовище, клянешься не обрести покоя, пока не защитишь меня, твою Принцессу? Клянешься ли своей жизнью?»

Рыцарь поднял глаза на Принцессу, увидел ее точеный носик, выразительный изгиб бровей, нежный румянец.

Красота ее была совершенна.

Рыцарь подумал, как счастлив был бы до самой смерти видеть перед собой лишь это лицо.

Словно ангел стояла Принцесса перед ним.

И никто не посмеет причинить этому ангелу страдания.

«Клянусь своей жизнью», – произнес Рыцарь.

Занятия следующим утром принесли одно разочарование, едва успев начаться. Я надеялась снова залезть в «Книгу джунглей». А вместо этого мы прослушали двухчасовую лекцию Глена о книжном мире. Он говорил, что предназначение книжных странников – защищать литературу, для нас это и честь, и бремя. Предупреждал, что персонажей строго-настрого запрещено приводить во внешний мир, но в особых случаях все-таки можно – например, спасая от катастрофы, – однако потом они, конечно, сами должны вернуться в книгу. Еще Глен обстоятельно пояснил, что все книги граничат друг с другом и соединены дорогами, по которым можно попасть из одного произведения в другое, а если повезет, то и в так называемую «Строку» – место между строк, куда частенько наведываются персонажи, когда они не задействованы в сюжете. Он успел поведать и смешные случаи, произошедшие с какими-то нашими предками из-за совершенных ими глупых ошибок. Глен со всей серьезностью предостерегал нас: последствия изменений появляются в каждом печатном экземпляре книги. В каждом печатном экземпляре?

Бетси с Уиллом, конечно, это раз сто слышали. Уилл, скучая, пялился на обложку своей «Собаки Баскервилей». Мне кажется или книга за ночь стала тоньше? А Бетси как будто нашла наконец свое призвание в том, чтобы поддакивать каждому слову Глена. Она то и дело кивала или произносила что-нибудь вроде «именно», «так и есть», «этому ты научишься когда-нибудь потом, Эми». Сегодня ее губы так блестели от помады, словно на завтрак она проглотила банку сардин в масле.

– Например, леди Мэйред в юности как-то раз в «Макбете»… – Глен прервался. – Да, Эми, в чем дело?

Я опустила руку.

– Плохо ли… – начала я. – То есть… э-э… можно ли что-нибудь испортить, если прыгать не через Porta Litterae, а просто так?

Глен нахмурился:

– В каком смысле?

– Ну, вчера ты сказал, что прыгать в книги можно только из каменного кольца. Почему так? Случится ли что-нибудь плохое, если, например, читать вечером в кровати и…

С самого утра, только проснувшись, я почувствовала угрызения совести, и они терзали меня все сильнее, пока Глен говорил. Не подумав, я проникла в «Оливера Твиста», вмешалась в сюжет да еще принесла печенье и жевательную резинку. Чем дольше я слушала Глена, тем больше понимала, что почти ничего не знаю о книжном мире и, наверное, не очень умно было пробираться туда тайком лишь по той причине, что мне вдруг захотелось.

– Так что? Это приведет к неприятностям?

Бетси закатила глаза и тихо вздохнула:

– Ах, Эми!

И все это с таким противным видом, как будто она все еще в моем сне.

Глен покачал головой.

– Нет, – сказал он, – никаких неприятностей. Это попросту невозможно. Ваш дар действует только внутри каменного кольца.

– В самом деле? – Я перевела взгляд на Уилла и Бетси: – Вы когда-нибудь пробовали прыгать из других мест?

– В свободное время я нахожу себе развлечения поинтереснее, – отрезала Бетси. – Извините, мне надо выйти.

Она достала косметичку и выпорхнула из класса, зато Уилл первый раз за день посмотрел прямо на меня.

Волосы у него топорщились, как и вчера, он все еще был бледен, будто увидел привидение.

– Конечно, – улыбнулся он после паузы, причем правый уголок рта у него поднялся выше левого. – В детстве я часто пробовал. Но никогда не получалось.

– М-м-м… – протянула я.

Я придумала, что ли, прыжок в «Оливера Твиста»? Или он мне просто приснился?

Глен читал лекцию еще часа полтора, а затем повел нас на холм. Друг за дружкой мы запрыгнули в свои учебные книги: Уилл, которому поручили разузнать, отчего в книге недостает страниц; Бетси, которая продолжала разбираться с гномом-мороженщиком и подкрасила ради этого глаза; и я, которая ни о чем ничего не знала и потому сгорала от любопытства.