Замок над Морем. Книга первая. Голос рода - Галина Гончарова Страница 12

Кусочек души Алаис возмущается таким определением ее родного человека, но Таня безжалостна. Да, не красавица младшенькая получилась. И что? Это повод травить соплюшку? Ведь никто, никто не протянул руку… Только издевались и смеялись.

Твари!

Их вот в семье тоже трое было, но если бы Николай Семенович поймал Таню или кого из мелких на таком поведении – год бы потом попа чесалась. Права там детей, или не права, но свои обязанности механик хорошо понимал. Вырастить парщивцев людьми. А методы… Цель оправдывает трепку.

Кстати, факт показательный. Алиту помолвили с двенадцати лет. Алаис даже и не подумали – вот еще! И какая бы судьба ее ждала?

Ладно!

Бог с ним, с возмущением. Даже – Арден с ним. Делать-то что?

А что тут сделаешь?

Раз уж ты Таня, попала в этот мир и в это тело, надо действовать последовательно, не то костей не соберешь. Первое – перестать думать о себе, как о Тане. Она – Алаис Карнавон, девица из знатного рода, помолвлена с тьером Таламиром и собирается принести ему титул герцога и герцогство. Кстати, все ли тут продумал король? Все же кусок жирный, вдруг Таламир им не удовольствуется? Возьмет, да на трон замахнется? Может ведь!

Войско его любит, народ…

Э, нет. Народ своего герцога любил. Карнавоны – это род, Таламир же – безродная тварь, ставшая тьером за свои заслуги. На троне его не примут.

А вот его сына от Алаис…

Ох, епт! Этто что – еще и от киллеров отмахиваться? Вряд ли король дурее Алаис и не просчитал эту возможность!

Перспективы не радовали.

Замок наверняка набьют осведомителями, за Алаис установят слежку… делать-то что?!

А все! Дорогу осилит идущий….

Алаис вспомнила импровизацию, которую при ней как-то выдал брат.

Дорогу осилит идущий, бегущий, бредущий, ползущий, а тем, кто упал и сдается, подняться и не удается. Поверь, что успех впереди, и молча, упорно иди.

Вот это мы и решим.

Выздоравливать – первое.

Повышать физическую форму – второе. А то мышцы, как сопли, даже сейчас ясно, пресса вообще нет, ноги небось и часа спортивной ходьбы не выдержат! Герцогесса! Тьфу!

Набирать ресурсы – третье. Чтобы и ключи от кладовых и фамильные брюлики, и энная сумма в заначке были. А то придется бежать, а денег нет. И будем распевать: «денег нет, но в мире все замечательно, денег нет, но ты пожалуйста, держись!». Ага, щас! Лучше такое «Без денег жить нельзя на свете, нет, без них не будет супа на обед…». Так оно правильнее.

Никому не доверять – основное. Главное и единственное.

А пока – спать. Спать, зараза.

Нам еще замуж выходить, если открутиться не удастся.

С этой мыслью Алаис и отключилась.

Род Ольрат

– Ты же ее предаешь!!! Ты что – не понимаешь!?

Роман тряс Массимо, так что голова мужчины моталась, как у тряпичной куклы.

Бесполезно.

Массимо смотрел пустыми глазами абсолютно пьяного человека.

Да, не просыхал он уж пятый день как. Как похоронил Мариль, так и принялся заливать горе выморозками [3], да в таком количестве, что улицу бы затопить хватило.

Душа горела и болела.

Мариль…

Ее-то за что!?

Ведь соплюшка же, даже жизни повидать не успела! Ничего не успела…

И так мучительно! Подонки!

Один он остался…

Боль мешалась с пьяной жалостью к себе, затягивая Массимо в какой-то омут, в котором не было места реальности. Сестра, мать, отец, Мариль, все кружились перед ним в винном дурмане, Романа он просто не видел.

– ты понимаешь, что ее смерть не должна оставаться безнаказанной!?

Бесполезно. С тем же успехом роман мог взывать к изобрадению Ардена, авось отзовется. Но деревянный лик, крашенный в бело-синие тона, молчал. Молчал и Массимо. То есть – мычал что-то нечленораздельное. То ли пел, то ли жаловался, то ли ночной горшок требовал.

– Тьфу!

Роман сплюнул на грубый дощатый пол, утопив плевком двух блох и таракана – и вышел из таверны, оставив Массимо, гд тот и сидел. Что толку с дураком вязаться!?

Раз так – он сам отомстит за любимую!

Пусть в Храме говорят про слуг Ириона, Роман точно знает, что Змей из Водоворота не вылез! Нож, которым перерезали горло Мариль, держала человеческая рука. И Роман не верил, что можно похитить человека просто так.

Тоолько не в их городе!

Обязательно кто-то должен увидеть, услышать, шепнуть знакомому, осталось совсем чуть-чуть. Узнать – кто, как, когда, кому…

Роман потратил уже кучу времени и сил, щедро платил уличным мальчишкам и нищим и сегодня, кажется, его ждет успех.

Ему назовут имя.

Имя, человека, в чью карету садилась Мариль. И с этого человека он спросит за все!

Семейство Даверт

Эттан Даверт шел по залу, раскланиваясь со знакомыми. Врагами и недругами.

Друзей у него здесь не было.

Для быдла – Предстоящие все едины, их воля – воля каждого, воля Ардена, воля верующих. Но это – для быдла. Люди посвященные знают иное…

Вот стоит Леорант. Стоит, жабеныш, пепелит его злым взором. Ненавидит до безумия, голыми руками разорвал бы Эттана, да не выйдет. Кто ж тебе, дурашке, виноват, что ты мальчиков любишь? Да не просто мальчиков, а маленьких, до десяти лет? И умудрился своей жирной любовью уходить до смерти уже троих в заведении госпожи Лошар? Соблюдал бы обет безбрачия, как подобает Предстоящему – и проблем бы не знал!

Вот кланяется Инторс. Этот тоже не любит, но надеется на милости. Ему хватило золота. Монетки сей достойный предстоящий любит больше, чем что бы то ни было. Оно и понятно, на что-то другое уже и сил не хватает, и возможностей, возраст-то почтенный. Почитай за шестьдесят жучку накапало.

А вот и Эльнор. А как ненавидящим взглядом-то жжет! Его б воля – сейчас бы кричал на весь зал, да не выйдет! Никак не выйдет, и не надейся. Доченька твоя, грех юности от любимой девки, сейчас в надежных руках. И если не проголосуешь как надо – ее насмерть затрахают.

Эттан мило улыбнулся Эльнору, наслаждаясь бессильной ненавистью.

А кто тебе лекарь, коли ты свое защитить не умеешь? Эттан отлично помнил, сколько золота, интриг, сколько сил пришлось ему потратить, чтобы защитить свою семью. Вальера, конечно, не была беззащитна, Тессани – род старый, говорят, еще с самими Лаисами в родстве, а те – отравители из первых. И Вальера этому ремеслу тоже обучена.