Королева войны - Феликс В. Крес Страница 129

Хайна догнала небольшой отряд еще до Нетена. Рявкнув на одного из солдат, она остановила его, отобрала коня, оставив взамен неоседланного, и помчалась дальше. Вскоре она оказалась рядом со скачущей галопом Эзеной. Княгиня посмотрела в сторону, а потом вниз, с неприкрытой гордостью показывая Хайне надетую поверх платья кольчугу. Эта гарантия полной безопасности, которую обеспечила себе ее высочество, окончательно лишила Хайну дара речи. В первое мгновение она была готова схватить лошадь княгини за поводья и остановить галоп, но ее высочество посмотрела на нее столь грозно, что Жемчужина отказалась от своих намерений. Плечом к плечу они въехали на узкие улочки Нетена, миновав пристань, а также огромную рыночную площадь, на которой, несмотря на раннее время, уже расставляли ларьки и прилавки. Вскоре они оказались за городом, на имперском тракте, который несколькими милями дальше выходил из пущи на равнину. Лошади перешли на рысь, стуча копытами по мосту. Хайна обернулась и сделала знак своим гвардейцам. Десять конников тотчас же выехали вперед; после второго приказа, отданного голосом, две короткие колонны отгородили женщин от леса по обе стороны дороги.

— Ваше высочество, — негромко сказала невольница, — сегодня после полудня вернемся к упражнениям c оружием. Будут упражнения и без оружия. Это единственная возможность, когда я смогу безнаказанно тебя поколотить.

— Заткнись, — ответила Эзена.

— А что касается Анессы, — добавила Жемчужина, — то никакой особой возможности мне не требуется. Если выглянешь сегодня из палатки, то увидишь, как я таскаю ее по лесу за волосы. Мы проедем еще пять миль, не больше, — закончила она тоном, не допускающим возражений. — До края леса шесть миль. О том, чтобы выехать на равнину, даже не думай! Если мы не встретим никого от Йокеса, то пошлем к нему гвардейца.

Княгиня хотела что-то сказать, но Жемчужина ей не позволила.

— Сперва закончу, — отрезала она. — У командира твоих войск полон рот работы. Неизвестно, дошло ли до битвы, но это не важно. Твоя безопасность, по сути, самый меньший повод для беспокойства, сильно сомневаюсь, чтобы Йокес впустил в лес какие-то вражеские силы и не дал об этом знать в лагерь. Но сейчас он делает все возможное для того, чтобы твой план удался. Ты же хочешь морочить ему голову, посылая каких-то гонцов за известиями, поскольку, видимо, к нему их прибегает слишком мало. Ты не в состоянии уследить за своими Жемчужинами, а вдобавок ко всему сама болтаешься среди деревьев. Великолепно, ваше высочество. Так ты уважаешь труд коменданта своих солдат, который готов проиграть сражение, беспокоясь за двух самых важных для него женщин. Ибо эти женщины не в состоянии усидеть на своих паршивых задницах. Продолжай в том же духе.

— Я и в самом деле не могла усидеть, — пристыженно призналась Эзена. — Хорошо, ваше благородие, сделаем так, как ты говоришь, — со всей серьезностью обратилась она к Жемчужине; это был знак извинения и искреннего уважения. — Остановимся в миле от края леса и пошлем за известиями солдата. Но не к Йокесу, а к командиру какого-нибудь отряда. Наверняка он что-то будет знать. Хорошо, Хайна?

Жемчужина нахмурилась, но долго сохранять грозное выражение лица не смогла. Ноздри ее дрогнули, и в конце концов она уже открыто улыбнулась.

— Я не в состоянии на тебя сердиться… Страшна судьба телохранительницы, которая охраняет того, на кого невозможно сердиться, — с сожалением сказала она. — Придумай себе какое-нибудь наказание, прошу тебя!

— Сегодня не буду завтракать, — решила Эзена.

Жемчужина коротко рассмеялась.

Они встали поздно; утро давно уже миновало. Солнце все выше поднималось над деревьями. Прекрасный весенний день был полон шумом леса и пением невидимых в гуще ветвей птиц. Где-то послышался стук дятла. Великолепный дартанский лес был прекраснейшим и спокойнейшим местом на свете. Невозможно даже себе представить, что где-то идет война.

Хайна отдала короткий приказ, и все кони снова пошли галопом, но лишь ненадолго. Из-за находившегося неподалеку поворота дороги появился конный отряд. Хайна сразу же узнала цвета отряда Дома. Во главе его, рядом с командиром, в сопровождении двоих с красными флажками на длинных древках ехали две женщины, одна в одежде телохранительницы, другая в военном платье, на огромном покрытом доспехами коне, улыбающаяся, с большим щитом на боку. Она волокла по земле треугольный белый флаг тысячника Армектанского легиона. При виде гвардейцев княгини она издала дикий возглас и с усилием заставила большое животное, которое едва могла обхватить ногами, перейти на рысь. Командир отряда крикнул что-то назад. Отряд остановился.

Вне себя от счастья, Анесса проехала между расступающимися гвардейцами и остановила коня перед Эзеной. Она хотела что-то сказать, но лишь выставила перед собой флаг, который забрала с того места, где отряды Малого Штандарта смели свиту тысячника конницы. Княгиня почувствовала, как теплеет у нее в груди, и двинулась вперед. Она коснулась щеки Анессы пальцами в знак того, что прощает ей бегство из лагеря, и двинулась прямо к своим солдатам. Под радостные возгласы она въехала в расступающийся строй, стараясь хотя бы на мгновение коснуться взглядом каждого лица, которое видела под краем шлема или поднятым забралом.

Йокес появился в лагере лишь вечером следующего дня. На опушке и возле самого леса он оставил большую часть своего войска, которое должно было следить за все сильнее укрепляемым лагерем имперских. Два легких отряда получили специальное задание отрезать врага от мира — теперь они играли в прятки с армектанскими конными полулегионами, заново сформированными из разбитых. Их было не слишком много… Комендант войск княгини привез точные данные о масштабах одержанной победы. На поле боя полегло больше тысячи конных лучников и еще столько же пехоты, считая тяжелораненых, которые попали в плен. Йокес, не опасаясь всерьез ошибиться, оценил, что в лагере имперских раненых без малого столько же. Погибли четыре подсотника, трое сотников и тысячник; два тяжелораненых сотника и надсотник попали в плен. Эзена не могла поверить, когда узнала размеры собственных потерь. Войска Сей Айе потеряли тридцать два человека погибшими и сто сорок три ранеными — в большинстве своем солдат, которые пострадали от стрел. У одного из стрелков в руках и ногах оказалось целых семь дыр от наконечников, которые, падая с неба, пробили кольчугу и, потеряв силу, вонзились в тело, к счастью, неглубоко. Кроме того, погибли двое рыцарей из отрядов подкрепления, несколько оруженосцев и арбалетчиков. Раны от стрел, хотя и болезненные, по большей части не были опасны для жизни и даже для здоровья; Йокес полагал, что уже вскоре подавляющее большинство раненых вернется в строй. Контуженных и слегка поцарапанных стрелами, которым не пришлось покидать свои отряды, в число потерь не включали. Самой большой, возможно, проблемой были покалеченные и раненые лошади, но в бою было захвачено около четырехсот прекрасных армектанских степных коней, точно так же обученных для езды в строю. Так что лошадей стрелков было чем заменить.

Несущие известие о победе гонцы разъезжались во все стороны света.

Тереза ощущала себя армектанкой — и никем больше. Вся ее жизнь была связана только с Армектом и ни с чем другим. Она с трудом могла вспомнить название деревни, в которой появилась на свет. Родителей уже не было в живых, так что она давно не посылала им денег, братья и сестры обзавелись собственными семьями… Во время последнего набора она взяла к себе в легион племянника, парня, который по-настоящему хорошо стрелял из лука и ни в каких протекциях не нуждался. Правда, за рекрутами она специально послала в свою деревню, хотя та находилась столь далеко, что если бы не жившая там родня, ей никогда не пришло бы в голову выбирать себе там солдат… Вот и вся «семейственность». Ее ничто не связывало ни с родной деревней, ни с каким-либо городом, хотя служить ей довелось во всех концах Армекта. Лучшие воспоминания у нее остались о маленьком форпосте на севере, где она получила офицерское звание, а потом, когда разразилась настоящая война, какой никогда там прежде не видели, под командованием превосходного командира, коменданта Р. В. Амбегена, снискала себе военную славу, сражаясь с тысячами алерцев. Вторым счастливым периодом ее жизни были годы, проведенные в Акалии. Постепенно она начинала считать этот необычный город своим. Мой город. Она наверняка могла бы так сказать, имея в виду нечто большее, чем просто город, где стоял ее гарнизон.