Хозяйка кафе при академии магии - Мстислава Черная Страница 13

Окликать его я, естественно, не буду. Подобрав юбки, бросаюсь в погоню.

Господин Феликс не успевает далеко уйти. Когда я поднимаюсь в холл, он лишь сворачивает в коридор. Я прибавляю шага и всё-таки решаюсь:

— Господин Феликс?

Он не реагирует, тяжело приваливается к стене.

Всё-таки яд. Облегчения, что Ася непричастна к отравлениям, а следовательно, мне не придётся отвечать за совершённое ею убийство, я не чувствую. Я чувствую себя полной дурой.

Никогда больше…

Разумно было бы уйти. Господин Феликс дойдёт до своих покоев, ляжет спать, а завтра вечером встанет уже полностью здоровым.

Но я больше не могу поступать разумно.

Я его догоняю:

— Господин Феликс!

Что я наделала?! Я должна была предупредить!

Я касаюсь его плеча, хочу заглянуть в лицо. Нет, надо не глупости спрашивать, а срочно звать барона, доктора…

Господин Феликс вздрагивает, рывком разворачивается и притискивает меня к стене. Нестерпимо яркая вспышка изумрудного света ослепляет. Я успеваю подумать, что на отравленного господин Феликс совсем не похож, скорее на глубоко нетрезвого, не зря я действие яда с действием вина сравнивала. Его горячая ладонь ложится на мою талию, а шею щекочет его порывистое дыхание.

— Ян? — называю я его по имени.

Наверное, странно, но я не испытываю ни капли страха, лишь беспокойство за господина Феликса, он явно не в себе. И ещё беспокоит, что мы в коридоре, причём близко к холлу. Фила или кто-то другой нас обязательно увидит.

Стена исчезает. Горячая ладонь скользит с талии на спину, господин Феликс притягивает меня себе. Крепко, не вырваться. И, с собой можно быть откровенной, не хочется вырываться. Второй рукой господин Феликс подхватывает меня под колени, пол уходит из-под ног.

— Ян, — повторяю я, вцепляясь в его плечо.

Безумие…

И первая сумасшедшая тут я, потому что я совсем не против происходящего.

— Моя льдинка, это ты? — охрипшим, но абсолютно ясным голосом спрашивает Ян.

— Что?

— Ты…, — удовлетворённо выдыхает он. — Твоя аура искрится будто льдинка в лучах солнца. Я никогда не видел подобной красоты. Другой такой быть не может, это точно ты.

Он опускает меня на пол и снова прижимает к стене.

Зрение медленно восстанавливается. Нет, зелень его глаз по-прежнему ослепительна, сияние будто разгорелось ещё ярче. Просто Ян больше не смотрит мне в лицо. Склонившись, целует в шею. И меня завораживает нежность прикосновения.

— Ян…

Остатков здравого смысла хватает, чтобы отметить, что мы больше не в коридоре, мы в спальне. В чьей — не знаю. Возможно, что в первой попавшейся, потому что порядок слишком идеальный для комнаты, в которой живут.

— Льдинка…

Новый поцелуй кружит голову.

Ян вдруг вздрагивает, сияние зелени пропадает без следа. Ян резко отстраняется.

— Леди Ася?!

— Я не леди, — ляпаю я совершенно неуместное замечание. Как он невовремя очнулся… Даже обидно слегка.

Ян меня не слышит, на поправку никак не реагирует. Стоит зажмурившись, стискивает кулаки, дышит тяжело. Видно, что борется с собой. И побеждает.

— Ася, я… Я едва себя контролирую. Немедленно. Уходите, — рубленые фразы даются ему с заметным трудом, по его телу пробегает волна крупной дрожи.

— Ян, — повторяю я растерянно.

Даже полностью одурманенный, он способен остановиться. Больше того, он справился с собой ради меня. Он узнал меня…

— Ася, умоляю, уйдите. Я не хочу сделать вам больно. Я…

Как уйти? Я будто к полу приросла.

Ян покорил меня ещё тогда, когда я просто читала «Фаворитку герцога», наблюдала за ним в самых трудных ситуациях. Я знаю, какой он, знаю, что он надёжный, смелый, честный, мягкосердечный. А ещё я знаю, что на его сердце есть шрам: люди боятся его взгляда, и Ян бесконечно одинок. Сейчас, остановившись, Ян окончательно пленил меня. Какой мужчина мог бы с ним сравниться? Уж точно не Эшлин герцог.

Здравомыслие мне отказывает. Нет, я осознаю, что Ян знаком со мной всего несколько часов, знакомство наше самое поверхностное — какая может быть взаимность? Никакая.

Но я и не надеялась на ответную симпатию. Мне достаточно, чтобы Ян вышел живым, из смертельного переплёта, приготовленного для него сюжетом.

Пусть у нас будет всего одна ночь. Я пожалею, если уйду.

— Прости…

Я протягиваю руку и невесомо провожу подушечками пальцев по его щеке.

Ян ловит мою руку, жадно целует. Его самоконтроль слетает без следа, и Ян снова прижимает меня к себе, утыкается мне в плечо. Вспыхивает зелень, и я догадываюсь, что он снова открыл глаза.

— Льдинка, что ты со мной делаешь, м?

Помогаю избавиться от камзола. Рубашка тоже лишняя.

С обувью Ян справляется сам, как и с брюками.

Когда мы успели добраться до кровати? И когда я успела лишиться платья? Осталась в нижней рубашке, натянутой поверх «ушастой» маечки и в панталонах. Чулков лишилась вместе с туфлями.

Ян затягивает меня на постель, бережно опрокидывает, нависает сверху.

— Льдинка…, — шепчет он мне в волосы. — Льдинка, останься со мной, пожалуйста! Ты такая красивая, ты сияешь…, — он говорит об ауре, не о внешности.

— Да.

— Ты остужаешь, — неожиданно признаётся он.

В каком смысле? У меня настрой самый что ни на есть романтический, а он зачем-то портит его загадками. Если подумать… Ян на четверть демон, он воспринимает мир не так, как чистокровные люди. В «Фаворитке герцога» упоминалось, что магам приходится напрягаться, чтобы увидеть ауру, а для Яна зрение в диапазоне энергий естественное. Видимо, моя аура и впрямь его успокаивает.

Ян укрывает нас одеялом и затихает.

— Излишнее благородство во вред, — ворчу я. Нельзя так девушек обламывать.

Ответом мне становится умиротворённое сопение. Я чувствую себя плюшевым зайцем, которого подгребли под бок и используют в качестве дополнительной подушки.

Я прислушиваюсь к мерному дыханию, и сама не замечаю, как засыпаю в счастливом неведении, что рано утром из кровати меня выдернет взбешённый барон.

— Ты! Шалава бесстыдная.

Я нехотя разлепляю глаза и вижу над головой перекошенное бешенством лицо незнакомца. Я не выспалась, в мыслях туман. Я вообще не могу понять, где нахожусь и кто этот человек. По какому праву он ворвался туда, где я сплю, да ещё и оскорбляет? Мне так хорошо, уютно, тепло, а он всё портит.