Воронья стража - Владимир Свержин Страница 13

Тоскливо-обиженно взвыл сигнальный рожок на сдвоенной, точно бинокль, башне Байворда. Взвыл и осекся, должно быть, выпав из мертвых рук. А вслед за этим тревожным звуком, поднимаясь над стенами, полетел над городом яростный вопль атаки, звон оружия и гул тревожного колокола.

– Вот и началось, – поднимаясь с места, вздохнул Рейли. – Вот и прекрасно. Как говорится, Господь не оставит правых.

Встревоженные шумом боя, доносящимся со стороны Тауэра, всадники королевского эскорта начали приподниматься в стременах, точно надеясь увидеть через стену происходящее в крепости. “Неужто испанцы осмелились напасть на стражу? – вероятно, роилось в их головах. – Что за нелепость?!”

Я был уверен, что все тридцать рыцарей почетной стражи ее величества были отчаянными рубаками и, несомненно, желали оказаться в эту минуту там, где кипела сеча. Но оставить без защиты королеву?! О нет, никак невозможно! Между тем бой в Тауэре продолжался, и выстроенные у сходней всадники начинали заметно нервничать.

– Ко мне, Дадли! – Властный крик августейшей пленницы на долю секунды заглушил все иные звуки, висевшие над причалом. – Измена!

От неожиданности я невольно с силой втянул воздух, готовясь к краткой и, вероятно, последней схватке с конвоем, замершем позади нас. Но нет. Лишь только Рейли, не спуская язвительной улыбки с губ, неспешно захлопал в ладоши, демонстрируя свое восхищение. Вот первый всадник, повинуясь королевскому приказу и зову чести, оказался на деревянных мостках, связывающих корабль с причалом, флажок на его склоненной пике трепетал в предвкушении боя…

– А-я-яй! – задумчиво кладя руку на эфес шпаги, вздохнул Уолтер. – А я-то надеялся – это будет Лестер. Ничего не попишешь.

Раз! Сходни, сброшенные парой матросов, притаившихся у фальшборта за гирляндами несравненной Дианы, рухнули в воду, поднимая фонтан брызг и накрывая, точно могильной плитой, закованного в доспехи всадника.

Два! Жерла орудий “Дерзновения” и “Боевой ярости” выставили наружу свои тупые рыла, подобно бюргерам, спешащим поглазеть на проносящийся мимо их окон королевский кортеж. Тридцать пушек на двадцать девять всадников. Мне не было слышно, что скомандовал Роберт Дадли, но, развернувшись пред черными безжизненными зрачками фальконетов и кулеврин, отряд пришпорил скакунов, спеша покинуть поле боя.

– О, чертовы рога! Какая досада! – Рейли с силой ухватил левый ус, точно намереваясь напрочь выдернуть его. – Я только собирался предложить ему капитулировать! – Уолтер, точно извиняясь, оглянулся на Елизавету. Та сидела, широко открыв затянутые непролитой слезой голубые глаза, закусив губу. Тонкая красная струйка стекала по ее подбородку и капля за каплей падала на серебряную парчу.

– Ну что вы, сударыня! – сокрушенно развел руками корсар. – Не стоит так убиваться! Ваш Дадли не трус. Нет-нет, он – опытный военачальник. Он всего лишь разумно оценил поле боя и, решив, что победа невозможна, спас от гибели своих людей. Но, поверьте, у него и в мыслях не было бросать вас в лапах коварных мятежников. Он желает собрать силы, – Рейли сжал кулак, – и обрушиться на мерзавцев, чтобы уничтожить их всех до единого!

Последние слова были заглушены трескотней отдаленных выстрелов и жалобным лошадиным ржанием.

– Но, ваше величество, – наглец сделал эффектную паузу, – свершить этого герою не суждено, ибо звезды сулили ему иное. С самого утра его ждала засада. Слышите эту стрельбу, Бэт? Это Ричард Грэнвилл, мой кузен. А с ним – самые отъявленные головорезы Девоншира и валлийского пограничья, которых только можно было сыскать за испанское серебро. Что ж, моя дорогая Элизабет! Кажется, настало время спасти от бессмысленной расправы мужественных защитников Тауэра. Смею надеяться, божественная Диана, вы составите мне компанию.

Из всех королевских резиденций Тауэр, пожалуй, был самой неприступной и самой нелюбимой для венценосной амазонки, попавшей в сети, расставленные недавним фаворитом. Именно здесь специально приглашенный из Франции палач опустил меч правосудия на шею ее матери. Именно здесь томилась в заключении она сама, в единый миг утратившая милость отца и титул принцессы – незаконнорожденная дочь опасной колдуньи, одурманившей любовными чарами доброго короля. Дочь опасной чародейки, заставившей боголюбивого монарха, “хранителя веры” отречься от религии отцов и столкнуть королевство в пучину смуты и кровопролития. Пережившая опалу и презрение двора королева, несомненно, помнила все, а потому понимала, насколько шатки ее права на престол.

Древний валлийский род Тудуров, получивший в Британии наименование Тюдоров, не был связан родством с династией местных властителей, хотя знатностью превосходил все иные семьи Уэльса. Одним из самых доблестных сподвижников принца Дэвида, всю жизнь боровшегося против англичан за независимость своих земель, был Эдинфед Фичин. Его сын Тудур ап Эдинфед был захвачен королем Англии Генрихом III и отправлен сюда же, в Тауэр, в качестве почетного заложника.

Почет ему, должно быть, оказывали немалый, поскольку уже через два месяца Тудур присягнул на верность королю Англии, а через год вел переговоры с принцем Дэвидом от имени Генриха III. От этого, проклятого собственным отцом, сына и пошел род Тюдоров. Король Англии по достоинству оценил услуги переметчика, отдав тому после покорения его родины все владения предков и ряд иных земель.

Однако плоды измены не пошли впрок его потомкам и прадед первого короля этой династии, Мэрэдад, был личностью весьма темной. Одни утверждали, что он был эсквайром на службе епископа Бенгера, другие и вовсе называли отпрыска валлийских танов трактирщиком в Конви. Как бы то ни было, его сын Оуэн Тюдор, безземельный джентри, каким-то чудом стал мажордомом при дворе вдовствующей королевы Екатерины из рода Валуа, а затем и се мужем. Неплохая карьера для дворянина, чьи владения были конфискованы еще до рождения, то ли за участие Мэрэдада в мятеже, то ли за убийство им королевского чиновника.

В любом случае по законам Британии повторный брак вдовствующей королевы с низкородным полуваллийцем считался оскорблением короны и грозил лишением владений и всего имущества. Но скрип перьев законоведов испокон веку заглушался звоном мечей. Война Алой и Белой розы разом смешала все карты в политическом пасьянсе. Подобно урагану, ломающему ветви и выворачивающему с корнем деревья, пронеслась она над Англией, сокрушая и без того подгнившее древо правящего королевского дома. Обе его линии – и Ланкастеры, и Йорки с таким рвением истребляли друг друга, что в конце концов почти добились своего. Тогда-то и вышел на сцену лишенный всех прав изгнанник – Генрих Тюдор, граф Ричмонд, в жилах которого текла пара капель крови Плантагенетов. Правда, по линии бастардов, но в такой-то момент кому до этого есть дело! Короновав себя после победы у Босуорта, Генрих Тюдор, ставший Генрихом VII, едва ли не силой взял в жены дочь короля Эдуарда IV, Елизавету Йоркскую, тем самым добавляя веса своим эфемерным правам на престол. Стоит ли говорить, как он держался за эти права! Именно по его приказу был казнен племянник Эдуарда IV, граф Эдуард Уорвик. Да и со смертью сыновей Эдуарда IV, обычно приписываемой коварному дяде Ричарду III, тоже все отнюдь не просто. С чего бы это вдруг Лондонская ратуша отпускала деньги на содержание запертых в Тауэре принцев еще год после смерти “горбатого чудовища” Ричарда III? А ведь отпускала же!