Кая. Полукровка - Анна Бегун Страница 13

– Если однажды, – продолжил он тихим, но грозным, как далёкий раскат грома, голосом, – решит Кая ведьмой вернуться, пусть думает дважды. Гаппа стар, но кто-то займёт его место. И этот кто-то не будет так её любить, как Гаппа.

Вниз к деревне Гард почти бежал от радости, которая переполняла его грудь. Он уже давно думал, что пора бы уходить отсюда, и путать следы как можно тщательнее, но ему так не хотелось снова бежать в одиночестве! Бесконечная дорога, деревушки на одно лицо, и толком не с кем даже поговорить. Да, заводить знакомства не безопасно. Но так уже всё это осточертело, будь что будет!

– Добрый вечер, госпожа Тама! – кивнул Гард проходящей мимо соседке. Он уже вошёл в деревню и прямиком двигался в сторону ведьминого дома.

– Здравствуй, милочка, – ответила ему Тама. – Небось домой идёшь? А у нас гости сегодня, четыре купца с большой дороги на отдых стали.

– И что везут? – Гард вежливо остановился, хотя внутри всё зудело от желания скорее отправиться в путь.

– Да я как-то и не знаю. Надо у Мучи спросить, на его телеге они приехали.

Он уже собирался попрощаться и броситься своей дорогой дальше, но вдруг ощутил бегущий по позвоночнику холодок. Увлечённый своими мыслями, он не заметил запаха воздействия, да настолько сильного, что передавался через посредника. Редкое явление, не каждый гладир обладает такой ментальностью. Сердце бешено застучало, мгновенно наполнив лицо кровью. На этот раз холодок, прокатившийся по телу, не был воздействием, это было предчувствие. Очень нехорошее предчувствие.

Он быстро вонзился в ум Тамы, бросил ей короткое: «Спешить! Надо спешить!» – и, не обращая внимание на соседку, бросился в сторону леса. Соседка тоже уже не замечала его. Он всплеснула руками, воскликнула: «Совсем забыла!» – и, схватившись за юбку, помчалась дальше по улице.

Деревня Молотушки была длинной, она гусеницей огибала сопку, с одной стороны граничила с лесом, с другой тянулась вдоль реки. Гард шёл лесом возле деревни, пока не поравнялся с собственным домом, по счастливому случаю расположившимся как раз неподалёку. Судя по словам Тамы, ищеек должно быть четверо. Не сильно много. Хоть они и очень сильны в ментальности, но у Гарда преимущество: он узнал о них первым, и представлял, где искать. Поэтому, не доходя нескольких десятков шагов, он притаился за черничным кустом и стал внюхиваться в воздух, всматриваться в деревья.

Со стороны леса в засаде сидели двое. Один предсказуемо слился с деревом, окружив себя густо поросшими ветвями. Другой скрывался в поляне папоротника. Ещё двух Гард не обнаружил: они либо прятались с другой стороны дома, либо не использовали ментальность для маскировки. Пришлось уходить глубже в лес, чтобы проскочить мимо засады, и выйти прямо к дому Каи.

Всё, теперь медлить нельзя ни минуты. Сейчас – или никогда.

С того момента, как полная решимости Олеша ушла в сторону сопки, я так и просидела за столом перед зажжённой свечой. Многие посчитали бы это расточительством, жечь свечи, когда ещё не стемнело, но нервно дёргающийся язычок пламени помогал мне сконцентрироваться на собственных мыслях.

«Что мы имеем? – рассуждала я. – Магическое училище, в которое, оказывается, поступить вполне возможно. Даже несмотря на то, что я девочка. И несмотря на полную безродность. Да у меня даже фамилии никогда не было! Надо только где-то достать денег. Где? Далее. Есть вредный Гаппа, который не даст мне вольной. Надо его как-то уговорить. Как? А ещё, есть Майк...»

Тоска и паника постепенно растворялись, возвращая мне ясность ума. Но вместе с ней стали приходить новые безрадостные мысли. Если Майк уехал насовсем, почему ничего не объяснил? Ещё записка эта... Неужели месть за кражу книги? Нарочно втёрся в доверие, делал вид, что зла не держит, чтобы потом вот так исчезнуть.

Снова захотелось выть. Я помотала головой и постаралась переключиться. Значит, математика, физика, химия и биология. Где-то у нас лежала книга по химии. Однажды, лет в девять, ещё до того как мама пропала, я достала этот учебник, открыла на середине, но вместо слов увидела какую-то белиберду. Тогда я ещё решила, что это магическая книга, и в ней описаны заклинания. Несколько дней эта книга провела у меня под подушкой. Ночами, когда бабушка спала в комнатке под крышей, я зажигала свечу и пыталась расшифровать заклинания. Выговаривала их, как могла, и срисовывала картинки из книги. Но потом приехала мама, нашла моё новое сокровище и доходчиво объяснила, что всё это не для девочек. Бабушка не сказала ни слова, но по просьбе мамы книжку припрятала у себя наверху.

Я подняла глаза на крутую лестницу, сбитую из досок. Ступеньки покрылись пылью. Ещё не стемнело, можно попытаться отыскать книгу...

В этот момент раздался стук. Куда сильнее и энергичнее, чем пару часов назад, когда заходила Оле. Я вздохнула: совсем ведьме покоя не дают...

– Кто?

– Оле, это Оле! – она не дождалась ответа и сама влетела в дом с улыбкой от уха до уха. – Гаппа подписал вольную!

Только я успела встать на ноги, как тут же коленки подкосились и твёрдая поверхность стула напомнила о себе. Зубы щёлкнули, а новость никак не хотела достигать сознания.

– Как подписал? – я внимательно рассмотрела листок, который протягивала мне Олеша. – Мы с ним почти три года воевали из-за этой вольной, а по твоей просьбе он просто так взял и подписал? Погоди... это точно его подпись? Не подделка? Её оставил старик из избушки на вершине холма?

– А что, можно было подделать подпись? – искренне удивилась она.

– Можно, но тогда вольная не сработает, и я всё ещё буду заперта в этой глуши...

– Ладно! – Олеша внезапно хлопнула в ладоши. – Раз этот вопрос улажен, можно покорять столицу!

– Не так быстро, – я повертела лист в руках, соображая, какой предпринять следующий шаг. – Сначала нужно найти и обучить того, кто займёт моё место...

Олеша решительно села напротив меня и, вцепившись в меня взглядом, спросила:

– Это точно необходимо?

Озноб пробрал до самых костей. В этот момент куда-то делась вся её неуверенность и скованность, она словно превратилась в хищного зверя, идущего по следу. Захотелось втянуть голову в плечи и, словно большая черепаха, спрятаться под панцирем. Оле не отводила острого и строгого взгляда бледных глаз.

Так же строго смотрела на меня мать, когда я плакала на сумке собранных вещей и отказывалась ехать с ней. Я кричала, дралась, кидала в неё попавшие под руку предметы, обзывалась и залезала на дерево во дворе, чтобы никто не смог снять меня оттуда – и снова увезти далеко-далеко, туда, где меня никто не ждёт. «Почему?! – кричала я. – Почему мы должны ехать?!» – «Потому, что должны.» – коротко отвечала мама.

Конечно, потом она ласково обнимала меня и обещала, что мы скоро вернёмся, что это ненадолго. И мы снова уезжали...

От детской обиды на глаза навернулись слёзы.