Сезон зловещих грёз - Трейси Бенгхарт Страница 13

Я вырвала руку и повернулась к нему лицом.

– Что мы здесь делаем?

Он встретился со мной взглядом. Я заметила, что его глаза такие же темные, как и его борода. Под странным сочетанием рассветного солнца и грозового неба они казались почти черными.

– Прошлой ночью у нас был разговор, – начал он.

Я очень старалась успокоиться и не нервничать.

– Вы были расстроены из-за отъезда из Тайна. Вы были расстроены из-за графа Орлайта. И вдруг этим утром вам уже не надо покидать Тайн, да и граф Орлайт больше не ваша проблема.

Я ждала, но он больше ничего не сказал.

– Это вопрос?

Сердце билось, словно отбойный молоток, а ветер все усиливался.

– Я подумал, – сказал Берк, – может быть, прошлой ночью вы пошли в покои принца Кендрика, а не в комнату графа.

Я смотрела на него, слегка приоткрыв рот.

– Чтобы сделать что, советник?

Знает ли Берк, что я не ходила в комнату графа Орлайта? Неужели он каким-то образом увидел меня вместе со зверем, когда ночь стала бархатной, а замок – тихим и темным?

Стараясь не думать об этом, я вглядывалась в каждую точку его обнаженной кожи, оценивала расстояние между нами и ту силу, что успела во мне накопиться. Он переступил с ноги на ногу, и его мантия начала мягко колыхаться. Она скрывала его руки, запястья, ноги, бóльшую часть шеи. Его щеки выглядели румяными, и это странно – не считая генерала Дрисколл, королевским советникам не доводилось много бывать на солнце. Как бы то ни было, его лицо находилось достаточно близко, чтобы я могла дотронуться.

– Вы знаете, куда отправился принц Кендрик? – он подошел на шаг ближе. – Вы знаете, почему он ушел?

Да. И да.

– Я ничего не знаю, – сказала я, и почему-то мой голос прозвучал очень спокойно. Магия помогала мне оставаться уверенной, но я не знала, поверит ли мне Берк. Мои руки дернулись, чтобы снять перчатки. Я была готова убедить его, но без сна и еды оказалась почти обессилена. Поэтому я продолжила говорить: – Жалею ли я, что осталась в Тайне? Нет. Но я не имею никакого отношения к решению принца Кендрика. Когда я ушла с бала, он пришел со мной поговорить. Он сказал, что я должна уважать желание его дедушки. Он и был причиной, по которой я решила… поговорить с графом Орлайтом. Принц казался… обычным. Он был таким же, как и всегда.

Я опустила взгляд в землю. Несколько капель дождя упали мне на затылок, но я оставалась недвижима.

Что, если бы я послушалась Кендрика? Что, если бы я смогла контролировать себя прошлой ночью? Что, если бы я вернулась на бал и танцевала с графом?

Кендрик был бы здесь. А я бы уехала.

– Что-то случилось.

Слова Берка – словно пощечина.

– Что вы имеете в виду?

Я провела пальцем по краю перчатки. Мне придется действовать быстро.

Берк отвернулся и сделал пару шагов в сторону.

– Должно быть, так и было, – продолжил он. – После того как принц поговорил с вами, он, видимо, что-то увидел или что-то подумал… что-то, что заставило его сделать этот выбор.

Пульсирующий огонь под моей кожей утих. Мои руки опустились, расслабились.

– Возможно, он долго боролся с этим решением. И поэтому ему не потребовалось много времени для его принятия.

– Ему никогда не было интересно говорить о своей роли в этом королевстве, – сказал Берк, проводя рукой по волосам. – Но он принял свою судьбу. Он знал, что это его долг.

– Долг может быть тяжелым бременем. Иногда достаточно тяжелым, чтобы тебя потопить.

Берк поднял глаза. Какое-то время мы оба молчали. По непонятной причине мои щеки залил румянец.

– А вы? Вы тонули? – тихо спросил он.

– Прошлой ночью?

Он уже знает, что мой ответ: «Да».

– А теперь?

Сквозь облака пробился лучик солнца. Буря прошла.

– Я не знаю.

Это правда.

– Мои новые обязанности – они очень тяжелы?

Он слегка пожал плечами.

– Как королева, вы будете держать в своих руках жизни многих людей. Нет более важной обязанности, чем эта.

Откуда ему знать, что я уже не раз держала в своих руках чужие жизни.

И что каким-то образом я каждый раз их губила.

Когда мы с Тэм вошли в наш двор, мама как раз вышла из сарая с корзиной яиц. Между нами висел дорожный сундук Тэм. Я заметила на мамином лице облегчение.

– Ах. Я так и знала, что ты с Тэм.

– Я пошла попрощаться, но она настояла на том, чтобы поехать со мной, – сказала я.

Мама улыбнулась.

– Конечно, это же Тэм.

С глухим стуком мы с Тэм уронили сундук на землю. Мои собственные вещи заняли гораздо меньше места – бóльшая часть моей одежды досталась мне от моих братьев, и это точно не те вещи, которые могут пригодиться в замке, где женщины должны носить платья, драгоценности и прочие безделушки. Тэм упаковала чуть больше платьев, чем ей было нужно, чтобы я могла их у нее одолжить.

Мой желудок сжался. Оказаться при дворе – это словно попасть в чужую страну, где говорят на иностранном языке. Словно оказаться в совершенно другом мире. Даже с Тамсин в качестве переводчика я наверняка поставлю себя в неловкое положение.

– Хаган готов?

Я взяла мамину корзинку и последовала за ней в дом, а Тэм пошла за мной.

Мама разбила несколько яиц над разогретой сковородой, и они начали шипеть и плеваться.

– Он пошел за спиртом, но уже скоро должен вернуться. До наступления темноты вы успеете преодолеть большое расстояние.

Она бросила взгляд на Тамсин.

– Очень мило с твоей стороны пойти с ними. Ты, конечно, поговорила со своими родителями?

– Конечно, – торжественно сказала Тэм.

Мама заметила, что у нас есть склонность не всегда «помнить» о том, чтобы сообщать родителям Тэм о наших планах.

– Хорошо, – сказала мама, кивнув. – Можете поехать в Айронвальд на Гоббере. Почему бы вам, девочки, не помочь мне собрать вещи? У меня есть хлеб, который вы можете взять с собой, и еда, но до выхода ее нужно приготовить. И да, Эвра, ты нужна Тэнси.

Мама старалась, чтобы этот момент казался нормальным. Ее голос был таким, словно я просто запаздывала со своими домашними обязанностями и что путешествие, в которое мы отправлялись, было самой обычной поездкой. Перед тем как вернуться на улицу, я поцеловала ее в лоб, и на мгновение она так вцепилась в мои руки, словно вот-вот упадет. Когда я уходила, она издала шмыгающий звук, и я испугалась, что она выдворила нас, чтобы поплакать.