Божественная охота - Юлия Фирсанова Страница 13

– Теперь ты поймешь, что такое стеснение, – холодно улыбнулся мучитель и, повернувшись к четвертому, отсек ему нос, обрубил руки, все еще держащие ножи, у запястий, после чего любезно сообщил:

– Так ты сможешь унюхать гораздо больше.

Пятую жертву вампир оставил себе на десерт. Приблизившись к парню, в ужасе созерцавшему кровавую расправу над своими приятелями, Энтиор взмахом кинжала избавил его от портков и аккуратно обтерев клинок о рубашку похабника, убрал его в ножны. Протянув руку, вампир одним рывком лишил глумливого идиота мужественности и пояснил, потрепав красавчика по щеке:

– Теперь тебя можно будет использовать только одним способом.

Вложив в ножны и меч, Энтиор холодно усмехнулся, обведя взглядом творца скульптурную композицию из увечных, глаза которых кричали в отчаянии, ужасе и неимоверной боли. В сером цвете темная кровь, отрезанные конечности и изувеченные негодяи смотрелись великолепно. Эстетическое чувство и жажда мести бога были удовлетворены. Ублюдки получили по заслугам! Вскочив в седло, принц дал коню шпоры. Мрак сорвался с места еще прежде, чем вампир приказал:

– Отомрите!

Крики безумного страдания и крайнего отчаяния зазвучали уже за спиной Бога Боли. Он покарал оскорбителей и каждый из них по его воле должен был принять ту боль, которая приведет его на грань смерти, но оставит жизнь, никчемную жизнь калеки, обреченного на жалость и презрение близких, ибо скрыть причины травм вряд ли будет возможно.

Энтиор вовсе не считал своим призванием искоренение преступности, но он всерьез полагал, что на сем опасном поприще нет места дилетантам, тем более мрази, оскорбившей его и вставшей на пути его охоты.

Буквально через шесть-семь минут чутье ловчего вывело принца с узкой, петлявшей, словно пьяный сапожник, но все-таки мощенной битым камнем улочки, на ее товарку пошире, прямо к коновязи у гостеприимно приоткрытых дверей трактира. Там, судя по свету, громким крикам, пению невпопад, запаху пива, дешевого вина, фасоли и жареной свинины, все еще продолжался гудеж.

'Поющий поросенок' – указывала незатейливое название заведения жестяная вывеска с надписью и веселым хряком. Скорее, 'Горланящие свиньи', – подобрал сходу более подходящее именование трактиру язвительный принц и спешился. Инстинкт охотника подсказывал, что цель неимоверно близко, прямо за этими дверями. Приказав жеребцу стоять смирно у коновязи, Энтиор скорым шагом, стараясь сдерживать нетерпение, вошел на низкое крылечко и толкнул дверь. Та охотно распахнулась, впуская принца в широкий и жаркий, после прохлады осенней ночи, зал, ярко освещенный гроздьями дешевых магических шаров, подвешенных в сетках прямо к грубым крюкам, вбитым в потолочные балки. Света и тепла добавляли два открытых очага, где скворчали над огнем, распространяя аппетитный аромат, жирные свиньи. Скамьи и столы были сдвинуты в одну гигантскую кривую, вокруг которой сновали, сбиваясь с ног, разрумянившиеся от жара, сдобные, как плюшки, крутобедрые подавальщицы. В углу пристроились и музыканты, наяривающие что-то неопределенное, но весьма веселое на лютне, скрипке, губной гармошке и трубе. Народ гулял на полную катушку!

С трудом привыкая к спертому воздуху трактира среднего пошиба, его высочество секунду постоял в относительной тени у двери. На еще одного посетителя никто не соизволил обратить ни малейшего внимания, поскольку, как раз в момент его появления, высокий белобрысый здоровяк забрался с ногами прямо на скамью и, пьяно покачиваясь, завопил во все горло, перекрывая сразу три разные песни, что горланили почти полсотни баб, мужиков и музыкантов:

– Всем еще по три кружки карамельного пива и тарелке жаркого! Угощаю! – и метнул в оперативно подставленную ладонь подавальщицы несколько серебряных монет.

Зал, прервав пение, ответил нестройным ликующим воплем, а белобрысый слез со скамьи, осушил до дна свою кружку, довольно рыгнул и наполнил ее снова.

Хоть пьяница и стоял к Энтиору спиной, бог сразу узнал свою жертву. Та же фигура, цвет волос, даже рубашка и та точь-в-точь такая, как нарисована на портрете, вот только не было в развеселом типе ничего хоть сколько-нибудь необычного. Никаких, даже скрытых резервов магической или иной силы не уловил бог. 'Ну и какая собственно разница, это только упрощает дело', – решил принц, все-таки слегка разочарованный бездарностью добычи.

Моментально обдумав план действий, он двинулся вперед. Старик просил, чтобы смерть дичи не была легкой, значит, следовало для начала выманить ее из трактира и доставить в один из любимых казематов. Учитывая состояние мужика, принц не думал, что это будет трудно. Не снимая плаща, неслышно ступая по плотному слою свежей соломы, настеленному на пол, ловчий приблизился к мужчине. Нагнувшись к самому уху белобрысого, он прошептал, используя божественную силу повеления:

– Встань и молча выйди со мной во двор!

– Зачем это? – с пьяной вальяжностью поинтересовалась добыча, обращая физиономию к палачу. Тут же в голубых глазах мужика сквозь пьяную муть зажегся свет узнавания, и он куда веселее прибавил: – О! Ты, эт-т-а, как тебя там, а! вспомнил, Энтиор, ты лучше сюда садись. Давай выпьем! Пива хочешь?

– Связист?!!!!.. – изумленно выпалил принц, полностью растерявшись. Бирюзовые очи бога, преследовавшие в сладострастных снах не одну высокородную даму, вытаращились самым простецким образом.

А потенциальная дичь уже совала знакомцу под нос свою еще полную кружку с пивом. Энтиор машинально принял ее и глотнул. Как ни странно, пиво оказалось весьма неплохим, во всяком случае разборчивого аристократа не стошнило, к нему даже вернулся дар речи, казалось бы утраченный навеки в тот момент, когда в развеселых голубых глазах того, кого ему приказали убить, бог разглядел хорошо знакомую по суматошному Новогодью в Лоуленде мудрую сумасшедшинку Вольной Силы. Теперь-то вампир узнал Связиста, обожавшего принимать плотский облик и столь искусно маскировавшего свои способности, что почти никто из окружающих не мог определить, с кем на самом деле общается.

– Тсс! – отобрав кружку у Энтиора, громогласно прошептал пьяный Связист, прикладывая палец к губам. – Здесь я этот, как его, Жофри. Ты же меня не выдашь, а?

– Нет, – медленно и печально покачал головой принц и уже не приказал, Силе его приказ, все равно, что дракону комариный чих, а почти умоляюще попросил: – Выйдем, пожалуйста, на воздух, надобность в беседе весьма велика.

– Ну ладно, пошли, только ты это, не забудь, я не из тех мужиков, что тебе задницу готовы подставить. Я все больше баб люблю, – уточнил Связист-Жофри и громко заржал, радуясь собственной грубой шутке.

Энтиор скрипнул зубами и молча пошел к выходу, от всего сердца надеясь, что бражник последует за ним. Вампир был растерян до крайности. Он просто не знал, что делать, ибо оказался в такой ситуации, из которой не видел никакого выхода. Бог не мог убить Силу, не только и даже не столько потому, что Связист был закадычным приятелем его братьев. Важнее было иное: во-первых, убийство любой Силы являлось одним из самых серьезных нарушений Великого Равновесия, а в такие игры вампир не играл, и во-вторых, оно было просто не по зубам богу-вампиру, он вообще не представлял, как можно убить подобное создание. С другой же стороны, в ушах Энтиора звучал холодный голос Верховного Маршала, отдающего приказ, и приказ этот не имел иной трактовки: жертва должна быть уничтожена.