Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец Страница 13

– Зубы мне землей испачкали? Червей в ушипересадили? Снова нет?.. Гримера на мыло!.. Как! Вчера еще? Ясно теперь, почемумыло с утра было такое кошмарное!.. Надеюсь, хотя бы нашли самоубийцу, котораяподнимет мне в финале веки? Как передумала и убежала? О я несчастный! Опять вседелать самому… Что вы там шепчете? Съемка?.. Прошу прощения, господа! В эфиреВеня Вий и его аналитическая программа «Трупный глаз».

На этом месте Веня, как обычно, сделал паузу иулыбнулся в объектив, обнажив жуткие, с прозеленью зубы – те самые зубы,знакомство с которыми подвело последнюю черту в жизни множества стоматологов.Да-да, тех самых стоматологов, которых он обожал посещать в свободное от работывремя.

– Новости, как известно, бывают троякие:сенсации, просто новости и скверные новости, – продолжал Вий. –Начнем со скверных. Грызиана Припятская вновь получила главный приз, какведущая года… Что ж, старость – хо-хо! – должна быть награждена позаслугам. Лично я не завидую Грызиане, тем более что призом стала всего-навсегоочередная вещая мумия фараона. Чтобы она совсем не зачахла и продолжала вещать,надо кормить ее с пипетки и хотя бы раз в неделю спать с ней под одним одеялом.И вообще передачи Грызианы в последнее время не так удачны, как программы,скажем, Гробыни Склеповой. Вынужден это признать, хотя эта девица и позволяласебе накатывать на меня в духе: «Откроешь глазки – протянешь ножки!» Оченьсмешная шутка, девочка, очень смешная! Примерно с таким же рвением просил меняоткрыть глазки один врач-окулист.

Тяжелые веки Вия угрожающе дрогнули иподнялись на одну десятую часть. Сотни зрителей с воплями кинулись прочь отэкранов, однако дальше дело не пошло. Веки вновь опустились под собственнойтяжестью и грузом налипшей земли.

– Прочие новости: продолжаются поиски феиТрехдюймовочки, подозреваемой в краже артефакта из хранилища. Пикантностьситуации усиливается тем, что никто не знает, какой именно артефакт похищен ичем это может быть чревато. Учитывая, что на Лысой Горе Трехдюймовочку так и ненашли, с сегодняшнего дня ее ищут в мире лопухоидов. Наши доблестные боевыемаги, естественно, докладывают, что круг поисков сужается. Еще бы – земля-токруглая.

И, наконец, сенсация! На Лысой Горе синтересом следят за последними событиями в мире стражей света и мрака. Послеокончательной гибели Кводнона существует всего одна личность, котораятеоретически может занять его место. Это всем известный наследник мрака МефодийБуслаев. Учитывая, что этот одаренный подросток не так давно расстался спистолетиками и машинками, высший совет мрака собрался сегодня утром дляпринятия решения. А дальше, други мои неверные, смотрите во все глаза! Высможете увидеть, как все было… Кадры, разумеется, были отсняты скрытой камерой.Оператор впоследствии… э-э… вынужден был прервать съемку. Прошу!

Веня Вий щелкнул пальцами. Могильная плитазарябила. Мефодий увидел длинный, бесконечно длинный стол. Завершался стол короткой,как палочка буквы «Т» перекладиной. Там-то на невзрачном, канцелярского видастульчике, в одиночестве сидел горбун Лигул и грыз ногти. Вот он поднял голову,ухмыльнулся и зычно крикнул:

– Созвать всех!

Не смолк еще его голос – соринками, мелкой рябью,скомканной пленкой из-под сигарет замелькали в воздухе духи-курьеры. И минутыне прошло, как захрюкали по углам комнаты поросячьи рыла комиссионеров.Облизываются морды, блестят черные выпуклые глазки, топорщится щетина на рылах,кучерявится из ушных раковин жесткий волос. Внимательные, приглядываются друг кдругу. У всех рты узкие, прямые, как щели копилок. Большое у них, сволочат,подсиживание – мест и так не хватает, а из Тартара, что ни год, реестрик насокращение приходит. Вот комиссионеры и крутятся. Только кто-нибудь один рототкроет, остальные уж его слова в тетрадки ловят. Даже теперь к груди у каждогоприжат листочек, который он спешит подать Лигулу лично или хотя бы положить накрай его стола.

– Вон пошли с доносами! Не до вассейчас! – рявкнул горбун.

Не успели сгинуть комиссионеры, как из окон,шкафов, дверей, оттирая друг друга, полезли суккубы. Они кокетничали,мельтешили, хихикали, охали и лезли целоваться. Перед Лигулом, облаченным впарадные регалии, суккубы приседали на задних лапках и тихо млели.

Кого-то в тесноте неосторожно притиснули, и онгромко взвизгнул. Визг тотчас потонул в недовольном ропоте собравшихся,усмотревших в нем попытку привлечь внимание к своей персоне.

Внезапно вся мелочь отхлынула. Прибыли бонзымрака: начальники всех национальных отделов с секретарями и свитой. Длинныйстол заполнился так, что и горошине негде было упасть. Среди толпы мелькнули намгновение и Арей с Улитой.

Мефодий оглянулся на ведьму. Та сидела белаякак бумага. Он ободряюще коснулся ее ладони. Улита слабо улыбнулась, благодаря.

Камера снова остановилась на Лигуле. Заложивбольшие пальцы рук за пояс брюк, он, точно щупальцами спрута, шевелилостальными. Начальники отделов ждали. По адской Канцелярии разливалась сосущаятишина.

Наконец Лигул крякнул и хлопнул в ладоши. Втот же миг на столе перед ним возникла огромная серебряная чаша, наполненнаячем-то густым, красным, пугающе понятным. Сняв с шеи большую медаль на цепочке– медаль, в чеканке которой угадывалось чье-то лицо, Лигул поднес ее к чаше и,разжав ладонь, уронил на дно. Все глаза были обращены к нему. Взяв чашу обеимируками, начальник Канцелярии стал жадно пить. Кровь текла у него по щекам ишее, заливая парадный костюм.

Наконец чаша опустела. Лигул досталокровавленную медаль и озабоченно, как показалось Мефодию, всмотрелся в нее.Затем вдруг вскинул руку с медалью над головой и захохотал. И тотчасвосторженные дикие крики, вопли, хохот, в которых не было и не могло бытьничего человеческого, охватили весь зал.

Объектив скрытой камеры, попытавшийся крупнымпланом поймать медаль, внезапно заметался. Изображение дрогнуло, послышалсякороткий крик. Камера упала и лежала на боку, снимая ноги. Вскоре в кадрепоявилась рука, держащая за волосы отрубленную голову с большой бородавкой наносу.

– А ну-ка, улыбочку в кадр! Еще одиноператор с Лысой Горы думал, что его спасет плащ-невидимка! –удовлетворенно произнес чей-то голос.

На объектив наступили сапогом. Все исчезло.Для скрытой камеры наступила вечная ночь.

На экране зудильника вновь появился Веня Вий.В его пухлой синеватой руке был зажат черный платок, которым он смахивал сзакрытых век слезы, существующие лишь в его воображении.