Камень Звезд - Элисон Бэрд Страница 13

— Иди с Богом, брат, — сказал он тихо, — и да сохранит Он тебя в целости на пути домой. Дело идет о большем, нежели твоя жизнь.

Дорога к порту по забитым улицам запомнилась как смесь мельтешения и страха. Лица с вытаращенными глазами, панический визг, режущий уши. Стражникам пришлось оттеснять не только зимбурийских солдат, но и толпы потерявших голову от страха каанцев, которые молили взять их на борт. Дамион не мог смотреть им в глаза: такое было чувство, будто он лично их предал. Сквозь хаос слышался голос капитана, подгонявшего их. Лорелин, идущая рядом с ним в одежде монаха и с клобуком на голове, то и дело останавливалась оглянуться. В конце концов, пришлось схватить ее за руку и тащить за собой. Но поврежденная нога не давала ему самому идти достаточно быстро, и они вдвоем сильно отстали. Их группа шла в самом конце, а в ней они последними успели проскочить по сходням маурийского корабля. Не успели они ступить на палубу, как судно тут же отчалило.

Лорелин не выказывала ни малейшего страха — потому что не чувствовала его. Про зимбурийцев она знала мало, кроме того, что они враги. Но монахи убедили ее, что враги Веры восторжествовать не могут, и она крепко держалась за надежду, что каанцам ничего не грозит. Океанское путешествие также не таило для нее никаких ужасов, поскольку место назначения было не загадкой, а ответом. Даже если бы монахи ей этого не говорили, даже если бы не была она светлой среди всех темных каанцев, все равно она каждой косточкой, каждой жилкой знала, что она не отсюда, не с этих островов. Далеко, за самыми далекими островами архипелага лежит ее страна. Может быть, это та самая Маурайния, куда везет ее отец Дамион.

Но не мысль о том, чтобы найти свою истинную родину, погнала Лорелин к носу жадно вглядываться в громоздящиеся на горизонте облака. Ее вело чувство цели, нечеткое, как солнечный свет сквозь туман, но такое сильное, какого никогда еще у нее не было. И это даже сильнее, чем наполовину слышный рокот голосов на краю сознания, заставляло верить монахам: она рождена исполнить некую предназначенную ей судьбу. И с каждой милей движения корабля вперед она ощущала, как приближается ее цель.

Матрос на мачте что-то крикнул, и она обернулась и увидела, что все на палубе смотрят за корму. Остров Яна уходил назад, скрываясь в дымке, вливаясь в синюю цепь других островов. Что-то слегка стиснуло ей сердце, будто невидимая нить связывала ее с островом, и сейчас она натянулась. А потом на фоне расплывающихся линий Яны показался черный корабль, который гнался за ними. Он был еще далеко, но ясно видно было, как поднимаются и опускаются весла в быстром ритме, видна была черная звезда на каждом из треугольных парусов. Тревожные крики зазвучали на палубе, но капитан лишь презрительно рассмеялся.

— Безмозглые зимбурийцы! Этой старой калоше «Дельфина» в жизни не догнать, и они это знают. Просто хотят нас напугать. Зачем им гоняться за монахами и купцами, на которых им наплевать?

— И правда, зачем? — согласился отец Дамион.

Только сказал он это очень тихо, почти про себя, и слышала его одна Лорелин.

— Ну? — спросил Джеймон. — Что скажешь?

Эйлия молчала. Она видала картинки знаменитой Королевской Академии в книжках, но сейчас в закатных лучах перед ней высилась настоящая Академия. Горгульи сидели на крыше, как странные дикие звери на склоне фантастической горы: грифоны, драконы, рогатые бесенята в недвижной игре света и тени под темными башнями.

— Потрясающе! — смогла она, наконец, прошептать.

Уже несколько недель они были в Маурайнии, в столице ее Раймаре, и девочка с далекого острова иногда просыпалась по утрам, боясь, что все это ей приснилось. Такое далекое путешествие было неслыханной вещью для островитян. Для них «путешествие» означало поездку в фургоне через холмистый остров или вдоль его изрезанного берега, а многие до самой смерти дальше, чем на пол-лиги от дома не удалялись. Эйлия была будто не просто приезжей, а путешественником, исследователем давних времен, приплывшим к берегу неизвестного континента. Ее завораживало все, что она видела — от высоких морских стен, построенных когда-то для защиты Раймара от набегов зимбурийских пиратов, до улиц города за этими стенами, широких, бурлящих повозками и каретами, улиц не земляных, а вымощенных. Над крышами набухал купол Высокого Храма Веры, горящий золотом посреди медных куполов храмов поменьше — как солнце в окружении подчиненных ему планет. А потом мраморный дворец короля Стефона с королевскими стягами на крыше, стягами с мечом и короной. Даже высокие прямые деревья, выстроившиеся вдоль бульваров, поражали ее в сравнении с низенькими перекрученными деревьями домашнего «леса». А уж толп таких она никогда в жизни не видела: на каждой улице народу больше, чем в любой деревне.

А над всем этим, высясь над городом на крутом откосе, вставали серые разбитые стены древней крепости Браннара Андариона, и посреди них — башни восстановленной цитадели. Именно в ней сейчас располагалась Королевская Академия. В пыльном гаснущем свете раннего вечера стены и башни казались нарисованными на небе кистью.

Но они были настоящие, все было настоящее. Эйлия наконец приехала в Маурайнию.

Первую ночь Эйлия и ее родные провели в гостинице в нижнем городе, недалеко от пристаней. В тесной комнатке, которую Эйлия делила с теткой, матерью, Джеммой и детьми, она лежала без сна до рассвета, глазея на причудливые дома с крутыми крышами за окном, слушая грохот проезжающих повозок на булыжниках мостовой. Зато успокаивал вид тех же самых созвездий над крышами, что и на родном острове: Кентавр, Единорог, Дракон. Звезды уже смещались к осени. На востоке восходило созвездие Модриана — червь, пожирающий собственный хвост. Глазом червя служила звезда Утара, и в здешних более прозрачных небесах она горела красным, как огонь. Лотара, хвост червя, сияла неподалеку. Легенды гласили, что рядом с ней есть еще одна звезда, там, где пасть червя — звезда Вартара, черная и невидимая людям, она глотает свет, а не испускает его. А к северу виднелся Фонарщик, держащий в руке недвижную звезду полюса, маяк мореплавателей. Эйлия ее видела и во время плавания, ночью над мачтами. И радовалась — будто кусочек родины плыл вместе с ней.

Днем Эйлия с Джеймоном пошли в город пешком. Они вошли в Высокий Храм, прошли меж огромными колоннами его врат под высокие своды, где длинные полосы солнечных лучей из главного фонаря купола косо падали сквозь клубы благовоний, а возле Святилища Пламени стояли большие каменные изваяния святых. Этого Эйлия до конца дней своих не забудет. Как не забудет и той минуты, когда открытая карета, окруженная всадниками в ливреях, остановилась в десяти шагах от нее и Джеймона, и они увидели девушку, ровесницу Эйлии. Она была одета в золотую парчу, а на светлых волосах, спадающих кудрями на плечи, лежала диадема из настоящих бриллиантов — потому что это была Паисия, принцесса, дочь и единственная наследница короля Стефона, на пути к своей королевской помолвке.

— Я уж боялся, у тебя глаза выскочат, и придется подбирать, — поддразнил Эйлию Джеймон.