Вечный поход - Сергей Вольнов Страница 13

Хасанбек нервно повёл телом, занемевшим под доспехами от неподвижной напряженной позы. Ему показалось, что Чингисхан вздрогнул. Он пожирал взглядом лица пленников, однако эти грязные лица не выражали никаких чувств. Лишь выделялись немигающие водянисто-серые глаза, как бы подёрнутые неподвижной маслянистой пленкой. Небесной синевы в них — как не бывало.

Чингисхан медленно повторил:

— Те-му-чин…

Его уже давно никто так не называл. Да и сам он уже настолько отвык от былого, что, повторяя своё настоящее имя, казалось, сам больше не верил в прошлое.

— Откуда вы знаете это имя? Уже много лет не звучало оно в степи…

Его кошачьи глаза резко вспыхнули, но тут же пригасили огонь, коварно наблюдая искоса.

— Мы знаем не только имя… и не только то, что он и ты… это уже разные люди… Мы знаем почти всё… например, какого цвета было оперение на стреле… которой Темучин убил… своего сводного брата Бектера…

Чингисхан на краткий миг непроизвольно выставил вперёд руки и отшатнулся.

— …пёстрое перо из крыла ястреба… не так ли? — лицо старшего пленника затвердело, губы шевелились сами по себе.

Глаза хана изумлённо расширились, но он быстро взял себя в руки. Уселся на своё место.

— …кто, кроме Синего Неба видел… как вы зашли сзади и спереди… как первая стрела, пущенная искусным стрелком… твоим родным братом Касаром… пробила кожаный доспех Бектера… — по-прежнему короткими, дающимися ему с трудом, фразами продолжал говорить старший пленник. — Да, ты прав, Темучин… это не ты стрелял сзади… Ты смотрел в глаза своему ненавистному сводному брату… Ты видел, как исказила судорога его лицо… как боль искривила рот… как выступила на губах кровавая пена… Лишь тогда ты со злорадной улыбкой прицелился и…

— Замолчи, червь! — взбеленился хан. — Я подозревал, что какая-нибудь тварь однажды помянет старое! А коль так, вы можете быть только шпионами тайчиутов… Значит, смерть ваша будет ужасна и мучительна!

Хан вновь возбуждённо вскочил с подушек.

— Нет, мы не подслушивали из кустов… нас тогда вообще не было в великой степи… но ты же знаешь не хуже нас… что от Великого Синего Неба нет тайн…

— От Неба?! Да, Небо всё видит и слышит! Это единственная правда, слетевшая с ваших уст! Но какое отношение имеете к Великому Небу вы? Вы! Жалкие черви, дерзнувшие шпионить за мной… Ваша смерть также будет жалкой. Вам переломают хребты и бросят на солнцепёке, а ваши бредни будут слушать стервятники! — Великий хан был вне себя от гнева. — Или нет! Я сам заткну ваши поганые глотки…

Он резким движением выхватил из ножен свою саблю. Клинок зловеще блеснул и замер возле носа старшего пленника. Однако остановившиеся глаза оборванца не обращали никакого внимания на смертельную угрозу. Он явно был не в себе… Словно оцепенел, войдя в транс… Его губы наконец шевельнулись, и в тишине возникли слова:

— Ты говоришь, единственная правда?.. А как же быть с Бектером?…

Клинок вздрогнул, прикоснулся к коже на шее. Из точки соприкосновения выступила красная капелька. Начала набухать, поползла по блестящему металлу.

Но губы продолжали шевелиться.

— В год Свиньи на берегу реки Онона… в урочище Делиун-болдак… в семье Есугей-багатура родился мальчик… в правой руке новорожденное дитя держало кусок запёкшейся крови… это было признано знамением… мальчика нарекли Темучнном… Есугей-багатур принадлежал к роду Борджигин, кости Кият… он был сыном Бардан-багатура, второго сына Кабул-хана… Бардан-багатур был старшим братом Котул-хана… У Есугей-багатура было два брата… старший Некун-тайдзи и младший Дааритай-отчигин…

Сабля Великого Хана с глухим стуком упала на пол.

— Темучин был старшим сыном… после ещё родились три сына… Джучи-Касар, Качиун-эльчи и Темуге-отчигин… и одна дочь Темулун… мать Темучина звали Оелун-еке… но у Есугея была ещё одна жена… от неё он имел двух сыновей… Бектера и Бельгутея….

Остолбеневшему Хасанбеку показалось, что в глазах Великого Хана шевельнулся страх. В это невозможно было поверить, но это было ТАК… Тело Чингисхана стало оседать на слабеющих ногах. Верный темник мгновенно возник рядом и поддержал повелителя. Усадил на подушки. Но облегчения это не принесло. Ровный безжалостный голос змеёй вползал в уши, лазал внутри головы и жалил/.. жалил… жалил…

— Вспомни, о Великий Хан… как твоя мать не желала ссор между братьями… Как за два дня до убийства… перед закатом солнца она долго беседовала с тобой… Напоследок сказала… «У нас, кроме собственной тени, нет друзей… кроме конского хвоста, нет плети»…

— Замолчи! — хриплый голос хана уже не угрожал, а скорее умолял. — Может быть, я и… Я поговорю с вами наедине… Но не сейчас… Завтра…

Губы пленника наконец-то застыли. В юрте воцарилась кратковременная тишина.

— Увести их… до завтра. — Голос повелителя окреп. — Я буду лично разговаривать с Великим Синим Небом. Хасанбек…

Нойон вопросительно застыл, преданно глядя в кошачьи глаза.

— Содержать под усиленной охраной… И чтобы ни один волосок…

Губы пленника… а может, посланника?.. дрогнули и плотно сжались, сминая непонятную усмешку.

Массивный клинок ханской сабли, валяющейся на полу, тускло отблёскивал.

— Хасан! — кричала смеющаяся мама. — Тащи его сюда! Он наваливался на барашка сверху, смешно пытался обхватить и вместе с ним, недовольно блеявшим, валился на траву.

— Хасан-багатур! — не унималась она. — Неси, я жду!

Ну конечно же, он был настоящим багатуром. Ведь ему уже исполнилось пять лет! Да он способен одолеть даже злобного дэва, не то что какого-то противного бестолкового барашка…

Четвероногий, покрытый мелкими кудряшками неприятель, коротко и жалобно блея, первым вскакивал на ножки и успевал отбежать на несколько шагов. Но пятилетний багатур не отступал, и всё повторялось снова и снова.

Хасан цеплялся за его шерсть, обнимал за шею и всё старался, всё пытался поднять его, оторвать от земли, а потом уже нести к маме, как она просила. Но терял равновесие… Тяжёлый барашек наваливался на него, перевешивал и, падая вместе с малышом, придавливал того к земле. Снова и снова.

— Хаса-ан! — встревоженно кричала мама.

Теперь уж и он хохотал, выкарабкиваясь из-под мягкой туши. И, схватив за задние ноги, пытался тащить барашка по молодой траве. Тот брыкался, вырвавшись, пытался убежать…

Хасан гнался за ним. Всё дальше по весенней степи. Не оглядываясь. Дальше.

Так далеко, что оказался на берегу незнакомой реки.

И вдруг игра закончилась. Барашек остановился и развернулся. Сам двинулся на мальчика. Неожиданно хрипло и длинно заблеял, хищно обнажив большие жёлтые клыки.