Люди и призраки - Оксана Панкеева Страница 13

– Стукач, – проворчал Адалия и исчез.

– Так я и предполагал, – вздохнул король, перебираясь в свое кресло, которое так кстати освободилось. – Не зря все столь упорно поговаривали, что я проклят. Только почему это так и не всплыло? Мне кажется, если мой придворный маг и не разглядел проклятия сам, он мог бы попросить свою коллегу, мэтрессу Морриган. Хотя она и скрывает свою осведомленность в тайных искусствах, для такого случая сделала бы исключение.

– Видишь ли, любопытный мой подопечный, проклятия бывают разные. Те, которые налагают путем соответствующих ритуалов, считаются профессиональными. Такие проклятия специалист по темным искусствам непременно распознал бы. В том и состоит их недостаток – всегда можно обнаружить и снять. Твои же проклятия были иными. Таким образом может проклясть любой человек, желающий зла другому. Для того чтобы их наложить, не обязательно обладать Силой. Вспомни, сколько раз ты сам в сердцах бросал что-нибудь вроде «чтоб ты сдох» или что-то подобное.

– Даже сбывалось, – согласился король, вспомнив печальную участь Алоиза Браско. – Но, помнится, никаких ограничивающих условий я не ставил.

– Разумеется, ты об этом и не знал. У тебя получилось случайно, как и у твоей Алисы. По всей видимости, пересеклось с другим, ибо тот неприятный господин, которому ты столь успешно пожелал сдохнуть, наверняка успел за свою жизнь заработать немало других проклятий. Но вот некоторые люди, более сведущие, чем ты, знают, что ограничивающее условие необходимо для верности. К примеру, Адалия была ведьмой и, несомненно, об этом знала, а Морису, должно быть, кто-то просто насоветовал.

– А как же они сбываются? Почему?

– Обычно их произносят в стрессовой ситуации, и чувства произносящего, если они достаточно сильны, резонируют с потоками астрала… Впрочем, узкоспециальные подробности тебе не нужны, все равно не поймешь. Итак, о чем я говорил? Ах да. Проклятия такого рода не имеют отношения к некромантии, поэтому специалист в области темных искусств и не может их разглядеть. В этом их коварство.

– А кто может? Кто-то же сказал моему отцу о проклятии? Или как он узнал?

– Сказал, – кивнул Морис. – Нашелся один неклассический маг, которому было доступно иное видение… Но это не столь важно.

– Может, и не важно, но мне интересно. Почему я не умер? Как это вышло?

– Если тебе так любопытно… Тот самый маг, который просветил твоего отца касательно проклятия, вовремя вас нашел и каким-то образом тебя спас. То ли у него было противоядие, то ли еще что. Любознательный ты, Шеллар, просто на удивление. Не все ли тебе равно? Умирать уж скоро, что ты будешь делать со своими новыми познаниями?

– А о своем проклятии ты мне расскажешь? – продолжал расспрашивать король. – Или оно тоже недействительно и придется третьего дождаться?

– Почему? Действительно. Это проклятие наложил опять-таки на твоего знаменитого дедушку перед смертью его поверженный враг. Заключалось оно в том, что ваша династия будет вымирать, пока не вымрет или пока кто-то из семьи трижды не обманет смерть. Пока что и ты, и твой кузен успели обмануть смерть по два раза. Он – после той битвы с драконом и после золотой паутины. Ты – когда тебя отравил твой отец и когда ты не пошел на церемонию пять лет назад.

– А на банкете, когда меня чуть не убили?

– Нет, тогда ты и не должен был умереть. Вот если бы тебе удалось выжить и на собственной свадьбе, это был бы третий раз. Только у тебя уже ничего не получится. Так что полетай пока, посмотри в последний раз на всех, а к завтрашнему вечеру умрешь, да и пойдем.

– А если я и с тобой не пойду?

– Куда ж ты денешься? Не пойдешь завтра, отправимся послезавтра, когда тебя похоронят. Это Адалия тебя уговаривал, чтобы ты сам согласился с ним уйти, а мне твое согласие не требуется, ты и так мой по праву.

– Именно твой?

– Да, потому что Алиса опоздал. Я пришел раньше, так что ты мой. И ничего ты сделать не можешь.

– А если меня не похоронят?

– Как это – не похоронят? Еще как похоронят. С почестями. Со всеми полагающимися обрядами. Так что о своих планах стать призраком можешь смело забыть. Ладно, заболтался я тут с тобой, у меня еще несколько проклятий под надзором, слетаю, проверю, как там они, а завтра вернусь.

– Постой, – спохватился Шеллар. – А Алиса-то как меня проклял?

– Алиса? Я же говорил уже – неправильно. Без ограничивающего условия, так что странно, что его проклятие вообще сбылось. Алиса пожелал тебе умереть в день свадьбы, что, собственно, и случилось. А теперь до свидания, а то у тебя бездонный мешок вопросов, а мне некогда.

Когда второй страж тоже исчез, его величество Шеллар III глубоко задумался – как уговорить родных, чтобы его не хоронили. Очень уж не хотелось ему кому-то принадлежать, да еще и по праву. И вывод у него получался единственный. Раз во время судорожных припадков говорить он не мог никоим образом, надо было как-то заставить их увидеть или хотя бы услышать его в его нынешнем призрачном состоянии. Господин Хаббард что-то там говорил про умение являться. Вот и прекрасно. Значит, нужно найти кого-то из местных призраков, которые это умеют, и попросить, чтобы научили. Цель ясна, задача определена. Осталось только найти этого самого потенциального наставника. И поскорее.

Шеллар взлетел над креслом и направился на первый этаж, чтобы оттуда уже начать методично прочесывать дворец.

Жак уронил столбик сигаретного пепла в стакан и скорбно покосился на рыдающую взахлеб Ольгу.

– Ну не надо… – негромко сказал он, – выпей лучше, оно попустит…

– Оставь ее, – попросила Тереза. – Пусть. Она сама успокоится. Выплачется и успокоится. Трудно все-таки, когда люди в Бога не верят…

Азиль упорно молчала, съежившись на диване.

– Это не всем дано, – сказал Мафей, нервно затягиваясь. – У тебя получается находить утешение в молитве, у других – нет.

– Ну что же делать, что делать?… – застонал Жак, бросая окурок и запуская пальцы в волосы. – Не может же быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать…

– Может, – печально вздохнул Мафей. – Знаешь, когда умерла мама, мне тоже долго казалось, что это не на самом деле, что так не может быть, что, если я пойму, что нужно сделать, все изменится… И тогда я проснусь завтра, и мама войдет в мою комнату и обнимет меня, а маленький Аллеар выпрыгнет из кроватки, залезет мне на руки и начнет хватать за уши… Он почему-то ужасно любил это делать… Только на похоронах, когда гробы опустили в могилы, до меня вдруг дошло, что это навсегда. Что так бывает, когда ничего уже нельзя сделать… – Он всхлипнул и снова судорожно затянулся.

– Окурок брось, – хмуро посоветовал Жак. – Ты уже чистую бумагу тянешь. Лучше поищи у мэтра в лаборатории какой-нибудь успокоительный эликсир, да Ольгу напоим.

– Оставьте вы Ольгу в покое, – снова подала голос Тереза.