Вечная жизнь - Кейт Тирнан Страница 13

— Все в порядке, Макс, — сонно пробормотала я. — Знаешь, я ведь никакая не малолетка... Мне уже четыреста... — тут я запнулась, потому что никак не могла правильно подсчитать прожитые годы. — Четыреста шестнадцать лет! Так что все абсолютно законно.

Инки оглушительно захохотал, Дженифер смущенно и радостно заулыбалась, а Макс со вздохом закатил глаза.

Совершенно не помню, как я добралась домой после этой вечеринки.

Макс умер два года назад, я своими глазами читала некролог в газете. Ему было семьдесят четыре года.

А я по-прежнему выгляжу на семнадцать.

Кстати, я только сейчас поняла, что именно в тот вечер я в последний раз была по-настоящему счастлива.

Далекий звук колокола заставил меня разлепить глаза. Плывя в полусонном забытьи, я ожидала увидеть над собой лицо молодого Макса, ощутить прикосновение скользкого индийского шелка к коже и даже начала соображать, на какую вечеринку поеду сегодня ночью.

Но вместо всего этого я увидела над собой простой беленый потолок, в одном углу покрытый тонкой паутиной трещин. Я лежала на узкой жесткой кровати и зябко ежилась от холода.

Черт побери! Это все было пятьдесят лет назад. Сейчас я в Риверз Эдж, а это, наверное, звонок к ужину.

Перекатившись на бок, я поплотнее закуталась в свитер. Не пойду я ни на какой ужин, лучше посплю еще немного. В животе у меня протестующее заурчало: мой желудок явно имел собственное мнение по данному вопросу и настоятельно требовал поднять задницу с кровати. С самого утра я ничего не ела, если не считать кофе и чипсов.

Вяло поднявшись, я нашарила под кроватью мотоциклетный ботинок и села с ним на пол, бросив подозрительный взгляд на незапертую дверь. Сколько я ни прислушивалась, снаружи все оставалось тихо: ни голосов, ни шагов. Решившись, я быстро вытащила из ботиночного языка тонкую металлическую булавку, ткнула ею в практически незаметную дырочку в каблуке, а потом, не сводя вороватого взгляда с двери, схватилась рукой за каблук и дернула. Набойка отскочила в сторону, открыв потайное хранилище, в котором тускло поблескивало древнее золото. Не в силах противиться искушению, я погладила пальцем холодную поверхность, чувствуя глубоко вырезанные руны и другие знаки, смысла и значения которых я не понимала.

Поставив набойку на место, я воткнула булавку обратно в язычок, надела ботинки и встала. Мой амулет был при мне и в полной безопасности. Вернее, не целый амулет, а половина. Я владела только той половиной, след от которой был навсегда выжжен у меня на шее.

Выйдя в коридор, я поняла, что совершенно не помню, в какую сторону идти, поэтому сначала пошла вперед, потом вернулась назад, а еще через какое-то время нашла какую-то лестницу. Снизу доносились запахи еды, и мой желудок снова нетерпеливо зарычал.

Воспоминания о Сан-Франциско приободрили меня, поэтому я бодро зашагала по широкой деревянной лестнице, довольно похожей на лестницу в доме Макса. Чего нельзя было сказать о моей одежде — шелковое платье и золотые босоножки при всем желании не получится спутать с мужским свитером, поношенными джинсами и тяжелыми ботинками на шнуровке.

Принюхиваясь, как свинья, натасканная на поиск трюфелей, я следовала за дразнящим запахом еды, пока не добралась до столовой.

Хотите знать, что ждало меня внутри? Простая вытянутая комната с деревянным полом, очень длинный деревянный стол, за котором запросто могли бы рассесться человек двадцать, высокие окна, с подступившей к ним вечерней чернотой, и двенадцать незнакомцев, с удивлением и любопытством уставившихся на меня. В качестве бонуса прилагалась радостная улыбка на лице Ривер.

— Добрый вечер, Настасья, — еще шире улыбнулась Ривер, разворачивая на коленях полотняную салфетку. — Молодец, что не проспала ужин! Ты, наверное, очень проголодалась. Иди сюда, садись рядом с Нелл, — она кивнула на свободное место между двумя едоками, сидевшими — вы не поверите! — на деревянной скамейке.

Чувствуя себя неуклюжей школьницей начала XIX века, я кое-как перешагнула через скамью, стараясь не наступить на соседей своими тяжеленными ботинками.

— Это Настасья, — представила меня Ривер, потянувшись через стол за белой супницей, над которой поднимались клубы пара. — Она поживет с нами какое-то время, — тут Ривер посмотрела на меня и прибавила: — Столько, сколько захочет.

— Привет, Настасья, — первой поздоровалась девушка, сидевшая напротив меня. Оливковая кожа, серьезный вид, очки в тонкой металлической оправе и черные волосы до плеч, уложенные в старомодной прическе типа «паж». — Я Рейчел. Откуда ты?

Хороший вопрос, понять бы только, что она имеет в виду. Где я родилась? В поисках подсказки я посмотрела на Ривер, но тут сосед передал мне огромную тарелку с чем-то, похожим на тушеную зелень. Вот счастья привалило! Положив себе крошечную ложечку, я поспешно передала тарелку сидевшей справа от меня Нелл.

— Отвечай, как тебе хочется, — пришла мне на помощь Ривер. — Где ты живешь сейчас или откуда родом.

Нет, я тут точно не задержусь. Не хватало только, чтобы кто-то копался в моем прошлом!

— На севере. В смысле, родилась. А живу, в основном, в Англии.

— А я из Мексики, — сказала Рейчел. — В смысле, родилась.

— Круто, — ответила я, принимая очередную тарелку с какими-то оранжевыми ломтями. Батат, он же ямс, он же сладкий картофель. Удовольствия продолжаются.

— Давайте представимся по очереди, — предложила Ривер. — Кстати, Настасья, все, что ты видишь на этом столе, выращено на нашей ферме.

— Признаться, мы очень гордимся нашим огородом. Завтра мы тебе его покажем. У нас вся еда органическая, со сбалансированной энергетикой.

Угу, знать бы еще, что это значит!

Покивав из вежливости, я с тоской уставилась на маленькие кучки еды, разместившиеся на моей тарелке. Горстка бобов, какая-то крупа (похоже, киноа, которую я на дух не выношу), кучка оранжевого батата и лужа каких-то квелых зеленых листьев, по вкусу напоминающих комок старой жвачки.

Вот бы мне сейчас подносик суши! И бутылочку подогретого сакэ к ним. Я обшарила стол в поисках винных бутылок, но ничего не нашла. Пожалуйста, ну пожалуйста-препожалуйста, ну предложите мне вина!

— Я Солис [5], — сказал похожий на телохранителя мужчина, сидевший рядом с Ривер. Я чуть не поперхнулась своим бататом. Мне показалось, что он перегнул палку, но потом я узнала, что это была настоящая фамилия, и писалась она совсем не так, как мне послышалось.

Солис был смуглым атлетом с короткими светло-каштановыми волосами и густой рыжеватой бородой. Единственным изъяном в его мужественном облике были очень красивые ореховые глаза с длинными ресницами.

Как и сказала мне Ривер, в этом заведении было четыре преподавателя: сама Ривер, Солис, Эшер (близкий друг Ривер) и Анна. Остальные были учениками. В отличие от большинства учебных заведений, где учителей можно отличить от студентов хотя бы по возрасту, здесь все было намного сложнее. На вид Ривер казалась самой пожилой среди учителей, но ученик по имени Джес выглядел еще старше. Это был сморщенный усталый человек, выглядевший совершенно пресыщенным своим долголетием.