Маг и кошка - Кристофер Сташеф Страница 13

Пресвитер Иоанн подошел к курильнице, помахал над ней небольшим веером. Аромат благовоний устремился к песчаному прямоугольнику, а пресвитер принялся нараспев произносить стихи. Язык, на котором он говорил, Мэту был незнаком, но его «переводческое» заклинание помогло ему уловить смысл слов. Правитель Мараканды намеревался отправить его на бой со злым колдуном. Мэту стало немного не по себе, и он сжал рукоять своего меча, а потом забросил руку за плечо и проверил, на месте ли уложенная в дорожный мешок волшебная палочка. С некоторых пор он без нее не отправлялся в странствия, хотя пользовался ею нечасто. Как правило, он прибегал не к фокусированным чарам, а к широкомасштабным.

От песка поднялась пелена тумана, окутала Мэта, стала плотнее, и вскоре сквозь нее уже ничего не было видно, а потом и вообще не осталось ничего, кроме этого тумана. У Мэта сильно закружилась голова, но это ощущение быстро прошло. На миг его сковал страх: он понял, что этот туман — не та сырая мгла, что обычно поднимается от земли, а сухая дымка неопределенности, разрушенные оболочки электронов из области квантовой физики, пелена вероятностей, событий, которые еще не произошли. То было пространство между мирами.

Тревога отступила. Мэт уже бывал в этом пространстве раньше. Он медленно повернулся на месте и почувствовал, как ветер, что дует между мирами, несет его к Торбату. Иоанн включил в заклинание имя колдуна, и хотя это имя почти наверняка не было настоящим, за счет него все же можно было определить направление.

Вот оно! Мэт ощутил еле заметный толчок. Он сделал шаг, и его еще сильнее толкнуло вперед. Мэт шел, и ветер, что дует между мирами, дул ему в спину.

А вот и он — еле видимый в тумане Торбат! Заклинание пресвитера Иоанна оказалось на редкость точным, и Мэту пришлось преодолеть всего несколько сотен ярдов для того, чтобы добраться до злодея. Бесшумно ступая в тумане, Мэт остановился в десяти шагах от колдуна, выхватил меч и прокричал:

— Торбат!

Шаман вздрогнул от испуга, развернулся, вытаращил глаза. Мэт нацелился в его правое плечо, намереваясь ранить и тем самым обезоружить. Но Торбат оказался проворен. Он увернулся от удара, резко поднял руку, скрестил пальцы и выкрикнул несколько рифмованных строк на своем языке. Меч Мэта превратился в змею.

— На, держи! — крикнул Мэт и швырнул змею в Торбата. Торбат снова увернулся, произнес другое стихотворение, и змея снова превратилась в меч. За это время Мэт успел выхватить волшебную палочку и сам пропел:

Пусть мой меч в руках Торбата,

Его дело плоховато.

Чем богаты, тем и рады,

Я не стану петь баллады,

Я коротеньким стишком

Вмиг покончу с колдуном.

Пусть он пляшет, пусть поет,

Но его мороз скует!

Ну-ка, злыдень, раз-два-три,

Ты немедленно замри!

Но Мэт еще не успел произнести заклинание до конца, когда Торбат извлек из широкого рукава собственную волшебную палочку, описал ею дугу и что-то отрывисто выкрикнул. Мэт почувствовал удар, и его палочка отклонилась в сторону. Было полное впечатление, будто по ней вправду ударила палочка колдуна — и это при том, что их с Мэтом разделяло расстояние в пять футов! Старания Мэта пошли прахом, хотя от палочки конусом распространился морозный воздух и часть атомов образовала кристаллики — снежинки, которые тут же уплыли в серую мглу.

Торбат выкрикнул новое заклинание, нацелил свою палочку на Мэта, а тот едва успел защититься и пропел:

Прекращаю тары-бары

И парирую удары!

Волшебная палочка Торбата выстрелила пламенем. Палочка Мэта собрала атомы в молекулы воздуха — и резкий, узконаправленный порыв ветра отогнал в сторону огонь. Мэт указал своей палочкой на колдуна и проговорил:

Ты, что вздумал посягать

На принцессу Мараканды,

И не вздумай ожидать

Ни прощенья, ни пощады!

Хочешь — смейся, хочешь — злись,

Живо в камень обратись!

Но Торбат ухитрился вовремя взмахнуть палочкой и снова отмел заклинание Мэта. А Мэт понадеялся на то, что поблизости нет никого живого, иначе бы оно мгновенно превратилось в статую. Он в отчаянии очертил волшебной палочкой круг, надеясь обезвредить магическое оружие Торбата, но тот проворно поднял свою палочку над головой и расхохотался.

В этот миг он раскрылся для удара. Мэт бросился на него и выкрикнул:

Близится час торжества моего!

Вмиг поражу я врага своего!

Он уходил от удара не раз —

Пусть он повалится на пол тотчас!

Удар невидимой руки уложил Торбата на лопатки. Шаман распростерся на невидимой плоскости — том самом «полу», который наколдовал Мэт. Мэт, победно сверкая глазами, шагнул к нему, но Торбат наставил на него палочку и протараторил стишок, по смыслу близкий к «замораживающему» заклинанию Мэта.

Мэта обдало холодом, и он замедлил шаг. Он изо всех сил пытался сдвинуться с места, но ноги его уподобились льдинам, колени отказывались гнуться. Жизнь, тепло стремительно покидали его тело.

Потеря теплоты! Мэт вспомнил о старом приятеле — точнее говоря, о старом знакомце, который был экспертом в этой области, и пока у него еще двигались губы, быстро выговорил:

Здесь великого Ньютона

Грубо попраны законы!

Видно сразу за версту:

Я теряю теплоту!

Демон Максвелла, приди

И порядок наведи!

С треском вольтовой дуги перед Мэтом возникла яркая, слепящая глаза искра, гудящая на манер мощного трансформатора.

— Какие проблемы, смертный?

— Да тут один колдунишка вздумал шутить с законами термодинамики! — крикнул Мэт и указал на Торбата. — Хочет меня заморозить и спалить практически одновременно!

— Да как он смеет! — возмутился Демон Максвелла, метнулся к шаману, и вокруг того вспыхнуло огненное кольцо. Торбат взвизгнул и закрыл глаза ладонями.

— Ну что, — язвительно выкрикнул Мэт. — Теперь ты меня небось не заморозишь? Я уже начинаю оттаивать!

Искорка проворно вернулась к нему.

— Оттаиваешь? Да, смертный, этот злодей заморозил тебя от ступней до пояса! Минутку, минутку…

Демон Максвелла опустился вниз, и Мэт почувствовал, как согреваются его замерзшие ноги.

Издав вздох облегчения, он пошатнулся, но сохранил равновесие.

— Спасибо, Макс, — поблагодарил он Демона. — Ты меня согрел.

— Я помог тебе оттаять, — поправил его Демон. — Но я не стану критиковать тебя за нарушение логики, поскольку именно этим я и наслаждаюсь, пребывая в твоем обществе. Кто этот дикарь и с какой стати он вздумал грозить тебе?

— Ой-ой-ой! — возопил Торбат, объятый пламенем, и свернулся клубочком. — Прощу пощады, сдаюсь! Только убери этот огонь, а не то он спалит меня дотла! Я сейчас поджарюсь!