Возвращение тёмной стороны - Джуд Уотсон Страница 14

— Мои навыки несколько заржавели, — ответил Ферус. Палпатин думает, что он столь продажен?

— Вы сумели найти световой меч.

— После окончания Войн Клонов какое только оружие не продавалось. Я сумел раздобыть световой меч. Галактика — опасное место.

— Вы могли бы иметь больше власти, чем любой другой. Даже больше власти, — тут голос Палпатина перешел в режущий ухо скрежет, — Чем даже сам Лорд Вейдер.

Вот оно. Начинается.

— Меня не интересует власть, — заявил Ферус.

— Всех интересует власть, — отмахнулся Палпатин, — Но не каждому дано видеть, какой может быть реальная власть…

Ферус незаметно коснулся рукой рукояти светового меча. Джедаев не интересовала власть. Они использовали Силу, чтобы нести Галактике справедливость и мир. Но, по правде говоря, Сила давала им немалую власть, и для многих падаванов это было причиной постоянной внутренней борьбы. Когда использовать эту власть, когда отступить — и когда идти вперед; когда уничтожать врага — и когда позволить ему уйти… Это была постоянная борьба. И то, что никто из них не решился бы признать в их ночных разговорах, потому что, казалось, даже шепот мог опасно приблизить Темную Сторону: власть — это не так уж и плохо…

Ферус боролся против этого чувства, отрицая само его существование, и полагал, что он победил… Но было ли это действительно так?

Он как-то решился поговорить об этом с Сири — потому что Сири относилась к тому типу учителей, с которыми можно было говорить о подобном. Он хорошо знал: ничто из того, о чем он мог её спросить, не могло потрясти или разочаровать ее.

Они были вдвоем на одной из террас Храма. Сири лежала, закинув ноги на скамейку, глаза закрыты. Ферус сидел рядом с ней (жесткий как всегда, думал он теперь). На Корусканте уже недели шел дождь, и как только появилось солнце, она потянула его наружу.

— Для занятия? — спросил он.

— Для развлечения, — ответила она.

Он ждал, собирая всю свою храбрость. И только когда он был уверен, что она пришла в доброе расположение духа, только тогда он начал разговор. (А возможно, он надеялся, что она заснёт, и ему не придется начинать этот разговор вообще?)

— Учитель, я думал кое о чем, — сказал он, — Я чувствую возрастание Силы в себе… На этой последней миссии…, когда мы сражались… Я был… счастлив.

Она открыла один глаз и взглянула на него.

— Ты имеешь ввиду, что, когда мы сражались на Мельдазаре, ты чувствовал удовольствие от того, как ты мог перемещаться, как мог одним ударом сбивать врага?

— Да, — Ферус чувствовал себя виноватым, — Это неправильно?

— Хорошо, — она поднялась на локтях. Солнечный свет играл на её светлых волосах, которые она недавно подстригла даже короче, чем обычно.

— Да, — сказала она, — Это неправильно — эмоции в сражении. Неправильно чувствовать удовольствие, когда падает враг. Джедай должен чувствовать сожаление — сожаление о том, что была прервана жизнь, сожаление о том, что вообще оказалась нужна битва… Сила дает нам большие дары, Ферус. И нет ничего неправильного в том, чтобы получать удовольствие от своего дара. От своего мастерства. В этом борьба каждого джедая — достигнуть баланса; это так даже для мастеров-джедаев. Посмотри на Мэйса Винду. Его стиль — Форма VII. Что ты знаешь о Форме VII?

— Что только лучшие из воинов могут управлять этим.

— Точно. Форма VII может привести тебя слишком близко к Темной Стороне, к тому, на чем сосредотачивается ситх. Но Мэйс Винду может управлять этим. Но моё мнение — что даже Мэйс Винду должен признавать наличие этой опасности — удовольствия от власти. Это — единственный путь, которым он может противостоять этому. Другими словами, мой вечно беспокоящийся падаван, — и Ферус вспомнил её улыбку, в кои-то веки ласковую, а не ехидную или зловредную, — тот факт, что ты задаешься этим вопросом, оберегает тебя от этой опасности.

Это был типичный для джедая ответ: понимание проблемы — это первый шаг к её решению. Полезный ответ; но это было тогда, когда у него был Храм, куда он мог прийти, мастера-джедаи вокруг него… Всё обучение, простые и глубокие правила Ордена — всё это отвечало на каждое его сомнение.

Действительно ли уход из Ордена принес ему облегчение именно потому, что он никогда уже не был должен думать об этом снова?

Почему же он думал об этом теперь?

Память и эти вопросы были словно мгновенная вспышка, но Ферус внезапно испугался. Что, если слишком много времени прошло между словами Палпатина и его собственным ответом? Что, если Палпатин знал — знал точно, безошибочно, доподлинно — о чем он думал?

— Это интересная беседа, но я… должен идти. Я должен ещё… — сглотнув, начал Ферус, чувствуя, как пересохло во рту.

— Конечно, — ответил Император.

Голограмма исчезла. Ферус чувствовал под пальцами рукоять светового меча. Он провел кончиками пальцев по вмятинам и царапинам, покрывавшим её. Он думал о Гарене Мулне, о мастере-джедае Гарене Мулне, отдавшим ему свой световой меч. Вместе с этим даром пришла ответственность — и связь с прежним способом мышления и жизни, как тогда, когда весь Орден джедаев был его опорой.

До того, как он остался один.

Дайте мне вашу уверенность, Гарен, — подумал он, — Дайте мне вашу храбрость.

Физические упражнения — важная вещь. Баг слез с вибротренажера и направился к душу. Он возил за собой тренажер с одного места своего назначения на другое, потому что понимал важность подобных тренировок. Это делало мысли ясными. Он не доверял существам, не заботящимся о себе. Сам он никогда не был слишком занят при его распорядке дня. Избыток жира вызывал у него отвращение. Он не хотел превратиться в хатта.

Загудел комлинк. «С вами хочет говорить Сано Сауро», — сообщил голос помощника.

— Скажите ему, что я скоро свяжусь с ним.

— Ему это не понравится.

— Верно, — согласился Баг, беря полотенце, — Не понравится.

Сано Сауро. Он был полезен. Хм, все считали, что это Сауро думает за него. Конечно, именно Сауро способствовал обретению Багом положения и влияния. Но он уже устал от его постоянного стремления держать его под контролем. И теперь, когда идея-фикс Сауро, корабль «Истинное Правосудие» — летающий зал суда — был угнан, Сауро оказался не в чести у Императора. И некоторое дистанцирование от него сейчас было, по мнению Бага, хорошей идеей — по крайней мере, до выяснения, временное ли это охлаждение Императора к Сауро, или нет.

А тем временем, пусть понервничает.

Сорок пять минут тренировки сделали мысли Бага ясными и четкими. Все те шаги, которые он уже предпринял, принесли успех. В Саф прибыл сам император, и Баг не думал, что тот преувеличивал, говоря, что это именно его заслуга. Он делал карьеру.

Никто никогда не верил в него. Ни его отец, ни жена. Но сам-то он всегда верил в свою судьбу.