На краю вечности. Книга 2 - Вера Бартон Страница 14

— Речь пойдет о Якубе Монро, — спокойно произносит она, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Точнее, о его смерти.

Ну все. Началось.

— Как?! Он умер?! — разыгрываю искреннее удивление я.

— У вас безупречная артистичность и умение владеть собой, — замечает Астрид. — Не знай я правды, поверила бы вам безоговорочно.

— Ну, могли бы немного подыграть, — улыбаюсь я. — Было бы забавно.

— Здесь не место для флирта, мистер Дорадо, — в голосе Астрид слышатся металлические нотки. Кажется, ей по жизни не хватает внимания.

— Что вы… даже не думал, — не сводя глаз с ее лица, говорю я. — Просто у меня хорошее настроение.

— Понимаю, с вас вот-вот снимут обвинение в тяжелейшем преступлении… Интересно, оно останется у вас таким же, если я скажу, что знаю о том, что ваш сын — Арсен Сержери холоднокровно убил мистера Монро, а вы как заботливый папаша, спрятали труп этого несчастного? — подаваясь вперед, задает мне вопрос Астрид и на ее губах появляется торжествующая улыбка.

Черт, кажется я попался.

Откидываюсь на спинку стула, пристально смотрю на Астрид. Пытаюсь понять откуда у нее такая информация и насколько она в ней уверенна. Кто с ней поделился моим страшным секретом? Ведь не телепат же она.

— Это серьезное обвинение. В подобном нельзя быть голословным! — говорю я, пытаясь разведать обстановку.

— У меня есть доказательства, — не колеблясь, отвечает Пайпер. Открывает папку и раскладывает передо мной фотографии, на которых Арсен вонзает кол в сердце Якуба, Монро лежит мертвый, я собираю его останки в мешок. Качество снимков кошмарное, но все, что нужно, разглядеть можно. Хорошая работа, нечего сказать. Откуда у нее это?

— Мило, — спокойным тоном отзываюсь я, кладя руки перед собой. — И что вы хотите? Включить это в список моих обвинений? Что ж, давайте. Я согласен.

— Вы сообщник, а не убийца. Меня же интересуют настоящие преступники.

— Мадам, стыдно признаться, но я понимаю вас все меньше и меньше, — не выдерживаю я. — Не будем ходить кругами, давайте к делу.

— Что ж, давайте. Я ознакомилась с вашими показаниями под пытками, провела свое расследование и убедилась, что вы прекрасный обманщик, имитатор, существо с железной волей, которое пойдет на что угодно, ради своей цели. Подобное — редкость и не может не вызывать уважения. Я не знаю, каким монстром надо быть, чтобы лгать после препарата… Но у вас получилось.

— Приятно быть крутым парнем, согласен, — когда Астрид замолкает, говорю я.

— Я знаю о вас все, мистер Дорадо, — глядя мне в глаза медленно произносит Пайпер. В каждом сказанном слове царит превосходство и нескрываемое удовольствие от него. — Вагнера убили не вы, а ваша приемная дочь. И я могу одним движением руки уничтожить как вас лично, так и всю вашу семью, которой, судя по всему, вы так дорожите.

— Но вас определенно что-то сдерживает, — подаваясь вперед, говорю я. С каждой минутой моя собеседница нравится мне все меньше. Воображение все ярче рисует, как я сворачиваю ей шею.

— Я хочу предложить вам сделку, — поднимаясь, говорит Астрид. Поправляет пиджак, упирается руками в спинку стула.

— Хотите купить мою душу? — мне стоит огромных усилий скрывать свое истинное отношение к ней.

— Почти, — тут же оживляется блондинка. — Мы долго, но безуспешно боремся с отверженными. Но наши успехи сомнительны и переменны, а их организация тем временем крепнет и разрастается. Они хорошо организованы, их кто-то финансирует, и это при том, что все, кто отваживается помогать им, сами становятся вне закона. Вампиры рискуют своими жизнями, состояниями, но почему-то поддерживают тех, кого отвергли кланы. Далеко не все конечно, есть вполне ответственные граждане, которые соблюдают нормы закона, но их все меньше. Мы поняли, что во внешней борьбе нас ждет проигрыш… А вы, мистер Дорадо, вы идеальный вариант для нас.

— Предлагаете мне стать крысой?

— Ну зачем же так грубо, — возмущается Астрид. — Скажем, поработать на благо закона. Я ведь знаю, как относитесь и к отверженным, и к тому, чем вы занимались до того, как оказались в опале. Вы — истинный законник. Вампир, для которого принципы стоят во главе угла, даже выше братской любви. И я не могу понять, почему вас так задело мое предложение.

— Одно дело охотиться, открыто идти по следу и сдавать властям, и совсем другое — шпионить, втираться в доверие, а потом предавать. Мне это не по вкусу.

— А мне думается, что вы прекрасно с этим справитесь. С вашим-то артистизмом и умением врать, — возражает мне Астрид. — Тем более вряд ли вы сможете устоять перед моим предложением… Как только я слышу от вас «да», я тут же забываю, кто убил Якуба Монро, и о том, кто прятал в мешок его тело. Никто не узнает о том, что ваша любовница жива… Все будут счастливы. Вам всего лишь нужно будет втереться в доверие к своему брату и сдать его организацию. Все планы, явки, сообщников, финансовые потоки — все, что можно. Учитывая ваши отношения с Америго, это будет не сложно.

— А если я скажу «нет»? — спрашиваю я, понимая, что ничего хорошего при таком раскладе меня не ждет.

— Ваш сын отправится за решетку. Ливию найдут. А еще я позвоню русским коллегам и расскажу о том, кто убил господина Вагнера. Уверена, им будет интересно. В ваших руках не допустить этого. Америго преступник, которого вы сами предали в руки закона, у вас нет повода долго раздумывать. Более того, если операция закончится успешно, вас восстановят на службе. Такой вот приятный личный бонус для вас.

— Вы так мягко стелите, что я начинаю еще больше сомневаться, — говорю я, с отчаянием понимая, что нахожусь в тупике и какое бы решение ни выбрал, для кого-то из моей семьи оно станет провальным.

— Искушать всегда приятно, — Астрид демонстрирует улыбку. — Итак, что вы мне ответите?

— Что соглашусь на весь этот цирк только с одним условием, — подумав, говорю я.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия, — напоминает Астрид, с трудом подавляя раздражение.

— Признайтесь, что я вам нужен больше, чем вы мне. Это же не я к вам с предложением приперся.

— Чего же вы хотите, господин Дорадо? — с насмешкой произносит Астрид.

— Вы не трогаете моего брата. Мне все равно, что вы сделаете с другими отверженными, но он должен остаться неприкосновенным.

— Какая трогательная забота, — смеется Астрид. — Не вы ли не больше двух недель назад лично обвиняли его в шантаже и похищении? Ваша приемная дочь свидетельствовала против него в суде. И вдруг вы просите сохранить ему жизнь…

— У меня к нему личные счеты, но для этого он должен оставаться жив. Не вижу здесь нарушения логики.

— Черт с вами, я принимаю ваше условие, — вполне дружелюбно улыбается Астрид. — Подпишем бумаги?

— И как можно быстрее, — отвечаю я. Не могу избавиться от ощущения, будто только что добровольно сдался дьяволу. Что, в общем-то, не далеко от истины. Неужели моя участь — быть предателем?