Вереск на камнях - Ульяна Гринь Страница 14

— Что там? — спросила я.

— Надо кусать, кусать, гнать! — и поскакал по лугу.

Ох ты ж… Я бросилась за Лютиком, перепрыгивая через мотья травы. Юбка платья мешала, и я подобрала её, подоткнула за пояс. Чуть не упала пару раз — щенку-то хорошо скакать, а я непривычная! Вот камни всё ближе, ближе, а я уже выдыхаюсь… И вдруг!

Лютик остановился, как вкопанный, шерсть на его загривке вздыбилась, из горла вырвалось глухое, хоть ещё и не взрослое рычание. Он был готов вступить в бой, хотя и отчаянно трусил, не смея переступить линию, где заканчивалась дикая трава. Я стояла рядом и тоже не решалась двинуться дальше. Но просто из опасения. Ничего мне не мешало. Разве что просмотренные фильмы о всяких ужастиках…

Огромный земляной круг, огороженный высокой травой, по центру — менгиры из высоких камней. Небольшими плоскими камнями выложена земля, да не просто в хаотичном порядке, а спиралью. Между этими полосками — кустики какой-то странной травы, похожей одновременно на тисовые ветки и на недоразвитый папоротник. Они тоже не сами по себе тут выросли, их явно кто-то сажал. Лабиринт получился большой и длинный. Вёл он к менгирам.

И именно на лабиринт скалился мой храбрый маленький защитник.

— Лютик, здесь есть кто-нибудь?

— Есть. Но я его не вижу. Я чую!

— Ладно, — задумчиво сказала я. — Для кого-то же и для чего-то делали этот лабиринт… Надо посмотреть.

— Не ходи! Я первый!

— А ну! — прикрикнула я на щенка. — Ты уже первый по мосту прыгал! Теперь стой и жди.

— Нет!

— Да. Со мной ничего не случится.

Лютик дрожал меленько, поджимая хвост, и всё порывался пойти к камням, но не мог преодолеть инстинкт. А бросить меня одну ему, наверное, собачья совесть не позволяла. Чтобы помочь щенку, я велела:

— Иди приведи сюда князя.

— Хозяина?

— Да, хозяина. Иди!

Он бросил на меня взгляд, полный сомнений, но послушался и нырнул в траву. А я выдохнула и ступила на первый плоский камень.

Он тоненько звякнул. Я отдёрнула ногу. Тишина. Только насекомые жужжат и вдали слышны голоса дружинников. Набравшись решимости, я встала на камень, и тот зазвенел на одной ноте. Как и в городе, камень беззвучно пел. Лишь я могла его слышать. Второй тоже запел — уже по-другому. И эта песня сопровождала меня, пока я шла к центру по аллейке между папоротников, которые оказались совсем не папоротниками, потому что расцветали с каждым моим шагом мелкими розоватыми цветочками. Это было очень странно, но у меня в голове творилось что-то ещё более странное. То ли мысли путались, то ли кто-то пытался в них влезть. Но я боролась с этим, как могла. Дышала глубоко и считала камни. Сто пятьдесят, сто пятьдесят один, сто пятьдесят два… На сто пятьдесят девятом лабиринт закончился.

И я вступила в круг из менгиров.

Та самая ниточка, которая встретила меня в городе, натянулась между мной и огромными гладко отёсанными валунами, когда я оказалась в самой середине круга. И услышала словно вздох. Словно кто-то был здесь, невидимый глазу. Я обернулась, скользнув взглядом по камням. На них были вырезаны стилизованные цветы — как те, которые росли в лабиринте. Но никого живого.

— Тут есть кто-нибудь? — чувствуя себя последней дурой, спросила я тихо. И получила ответ — не вслух, а в голове: «Ты и сама знаешь».

С ума сойти!

А может, я и схожу с ума? Может, у меня галлюцинации? С самого начала, с самого прихода в город? То мне камушки звенят, то голоса в голове звучат…

«Люди не меняются. Сомнения, сомнения».

— Кто вы?

«Тот, кто решает, кому жить, а кому умереть».

— Бог, что ли? — хорохорясь, фыркнула я. — Бога нет! К тому же, знавала я одну богиню…

«Нет. Я не являюсь тем, кто в твоём сознании несёт значение этого слова».

— Тогда кто?

Мне стало зябко, пока я ожидала ответ. Поёжилась, обняла плечи руками. Оглянулась туда, откуда пришла. Над цветочками колебался воздух, как будто от жары. Никаких звуков, кроме тоненько вибрирующей ниточки, связавшей меня с камнями этого места… И голос:

«Я вижу среди вас мёртвых и живых»

— Мы все живые!

«Ты живая. Есть мёртвые».

Апрель 25 число

— Я не понимаю… Я ничего не понимаю! Вы говорите о тех людях, которые пропали? — выкрикнула я в отчаяние, шаря взглядом по камням в поисках того, кто говорил такие страшные вещи.

«Пропали, умерли, разговаривают, едят, спят — нет никакой разницы. Есть живые, есть мёртвые. Ты прошла круг, ты наследница Кайа-Тиля. Ты можешь остаться ненадолго».

— Почему ненадолго? Нам нужно уходить? Нужно искать другое место?

Странный разговор. Очень странный. Этот голос ходит вокруг да около, не говоря ничего конкретного…

«Нет. Всё случится вне зависимости от того, в каком месте ты будешь находиться. Будущее уже написано, и я читаю его на свитке моего сознания».

— Мы умрём?

«Люди рождаются, живут, умирают. Это свойство людей. Мы тоже умираем, и это неизбежно. Мёртвые уже умерли, не думай о них. Думай о живых, которые умрут не скоро».

— Зачем мне эти загадки? Разве нельзя сказать всё прямым текстом? — я обиделась и разозлилась. Даже развернулась, чтобы выйти из круга, но голос догнал меня:

«Ты не должна знать будущее, ты для этого слишком слаба. Первая жизнь в тебе, ты можешь пользоваться благами Кайа-Тиля. Помни о живых, только о живых. Иди в дом, который не принимал тебя. Там ответ на твои вопросы».

В дом? Голос хочет сказать, что теперь домовой мне откроет?

Я обернулась, спросила нерешительно:

— А я могу ещё прийти к вам, чтобы спросить ещё что-нибудь?

Голос помолчал, потом отозвался в моей голове:

«Можешь. Но у тебя не будет времени».

— Почему?

«Ты не можешь знать будущее, ты слишком слаба. Иди, наследница Кайа-Тиля».

Твою мать… Неужели нельзя сразу сказать всё чётко и ясно? Надо загадки загадывать… Вот как так? Хотелось вернуться, спросить ещё раз, кто этот голос, но я только вздохнула и вышла из круга камней.

Солнце стояло высоко в зените, цветы между дорожек лабиринта испускали пьянящий аромат, и я медленно пошла обратно, следуя спирали, к тому месту, где оставила Лютика. По мере приближения к краю окружающий мир словно начал проявляться, как древняя плёнка, и я увидела Ратмира с парнями, которые пытались пробить невидимую защиту и прорваться ко мне. Лютик только прыгал рядом, подтявкивая, словно подбадривал. Я поспешила к ним, крича: