Хроники Путеводной звезды - Мария Шмидт Страница 14

– Антош, это все. Все закончилось, – остановила эвакуацию Виктория.

Она взглядом показала на бьющуюся в истерике Элину, Андрей с Колей быстро сообразили, повели ее в другую комнату.

– Ты здесь? – спросила она.

– Ненавижу собак.

– Рада тебя слышать. Спасибо.

– Налари, девочка моя, просыпайся, – позвала тихонько Виктория, убирая спутавшиеся пряди с личика.

Ресницы дрогнули.

– Ма-а? – Налари еще еле шевелила языком.

Взгляд мутный, но постепенно начал проясняться.

Арадак убрал телефон и опустился перед ними на колени. Заговорил с девочкой на драконьем наречии.

– Она очень рада, – начал переводить, – что мы прочитали ее мольбу о помощи и смогли спасти от тех людей. Она ничего не помнит с момента, как ее завели в пещеру. Думает, что это произошло только что, и мы успели ее забрать.

По лицу Арадака потекли слезы. Виктории стало неловко, она попыталась подняться и посадить девочку на кровать, но та вцепилась в нее мертвой хваткой. Девочка начала что-то говорить Виктории.

– Налари считает тебя доброй волшебницей и просит не отпускать, потому что она все еще очень боится. Она отпустит тебя только когда мама за ней придет.

Ощутив комок в горле, Виктория несколько раз глубоко вдохнула.

– Давайте-ка отсюда выбираться, что-то мне надоел отдых у моря, – улыбнулась Антону.

Антон начал собирать вещи, стараясь на наступать на осколки.

– Она понимает межмировой? – спросила Виктория у Арадака.

– Я понимаю, – ответила за него Налари.

– Налари, девочка моя, пойдем отсюда. Обещаю, я буду крепко держать тебя за руку и никому не отдам.

Спустились вниз.

– Ребят, мы свой портальный перенос пропустили, следующий только завтра. Предлагаю воспользоваться моим, но надо как-то с арендованной машиной уладить.

– Я останусь, – ответил Вениамин.

– Спасибо.

– Виктория Витальевна, я все сделаю, вам надо срочно прилечь. Вы потратили слишком много сил, а теперь еще и эмоциональный фон резко отрицательный.

Еще один перенос, Налари снова вцепилась в Викторию.

– Налари, девочка моя, ты у меня дома. Здесь тебе ничто не угрожает. Я немного полежу, но не буду выпускать твоей руки. Садись рядом.

– Солнышко мое, а как остальные, где они?

– Антош, они уже в агентстве, – ответила Виктория, опуская голову на подушку.

– Виктория Витальевна, простите, но вам срочно нужен отдых.

«До чего же ты болтливый», – успела подумать она до того, как провалилась в сон.

Часть шестая

Следующим утром проснулась Виктория в самом прекрасном настроении. Выходной, никуда не надо спешить. Только почему-то спала в одежде и под пледом, а с кухни голоса доносятся.

– Дядя Антон, так сколько мне лет тогда сейчас, семь или двадцать семь? Я уже запуталась.

От такого вопроса у Виктории даже сердце ухнуло. У ребенка психологическая травма, тут хороший психолог нужен, шутка ли пережить нападение, похищение, да еще не в своем времени оказаться. Мамы нет, отец – старик больной.

– Ну ты и глупышка, – засмеялся Антон, – конечно, тебе еще семь. Ты же теперь как спящая принцесса, только тебя не принц, а добрая тетя Виктория разбудила. Сама подумай, стал бы принц целовать принцессу, если бы ей и в самом деле сто семнадцать лет оказалось?

По кухне разлился звонкий детский смех.

– А как же мои мама с папой? – спросила Налари, просмеявшись.

– Молоко допивай и помолчи немного. Мне надо подумать. Столько проблем сразу, я тебе что, Дедушка Всезнай, что ли, у меня и бороды-то нет.

Снова засмеявшись, Налари поперхнулась и теперь закашлялась.

– Доброе утро, – вышла к ним Виктория.

– Моя Виктория проснулась! – обрадованно кинулась к ней Налари.

– Та-ак, – протянула Виктория, когда обнимашки затянулись, – кто-то, кажется, уже лет двадцать не мылся. Шагом марш в ванную, покажу, что и как.

Оказалось, что Налари совершенно не самостоятельная, Виктории самой пришлось ее помыть, завернуть в свой халат и вручить Антону. Потом быстро сполоснулась сама, сели мультики смотреть.

– Девочки, – вошел Антон в комнату, – нам пора.

– Куда пора? – насторожилась Налари.

– Увидишь… – Антон сделал загадочное лицо, отчего Налари снова рассмеялась.

Немного бытового волшебства, и одежда Налари сияет чистотой. На улице давно уже не лето, одну из своих кофт Виктория ловко перемагичивает в розовую девчачью курточку с капюшоном.  С обувью тоже что-то надо делать, жертвует кроссовками. Виктория улыбается, видя восхищение в глазах малышки. Спускаются на стоянку.

– Ой, а что это? Это твоя машина?

– Да, – довольно отвечает Антон.

– Какая красивая. А можно это потрогать? А это? Ой!

– Лучше не надо, а то мы никуда не доедем, по дороге все колеса растеряем, – серьезно ответил Антон.

– Ой-ёй, – Налари села и зажала ладошки коленками.

Приехали в большой торговый центр, машину Антон на теплую стоянку поставил, все-таки ребенок не привык к холоду, из лета забрали.

– Как тут весело, как тут красиво! – крутит во все стороны головой, пока поднимаются на эскалаторе.

Недалеко от входа двое молодых мужчин. Одного Виктория знает, это Арадак, драконий генерал и средний сын императора, благодаря которому и удалось спасти ребенка. Второго Виктория видит в первый раз, хотя черты лица кажутся знакомыми.

– Виктория, это же… мой папа!   – замирает малышка.

Мужчина идет навстречу.  Отпустив руку, Налари летит к отцу и дикий счастливый визг заглушает даже музыку, доносящуюся со всех сторон. Добежав, малышка запрыгивает в объятия мужчины.

– Антош, он ведь молодой! – не понимает Виктория.

– Солнышко мое, он же дракон, а они практически не стареют, – отвечает с улыбкой Антон.

– То есть это правда? – обрадовалась Виктория.

– Вик, ты ведь в магической академии училась.

– Так у нас там драконов не было, я их вообще в первый раз на этой неделе увидела. Слушай, так значит, когда Налари повзрослеет, Арадак еще не будет старым?

– Конечно, нет, – Антон нежно приобнял ее и поцеловал в висок.

– Виктория, Антон, это мой папа! – подвела за руку отца Налари.

Они немного посидели в ресторанчике, Налари совсем как маленькая уместилась у отца на коленях. Время от времени бывший император прижимал к себе непоседу и целовал ее шелковистые волосы. И хотя выглядел он довольно молодо, его глаза выдавали человека, прошедшего долгий тяжелый путь.