Путь одиночки - Антон Кравин Страница 14

Он пересек небольшое болото и двинулся на запад. Места по пути попадались все больше гиблые: мертвые, почерневшие рощи и мох, толщи мха, усыпанного незрелой клюквой. Кустарники уже сбросили листву и хватали за полы куртки. У берегов надувались пузыри, лопались, источая вонь тухлятины. Вдалеке пела девочка переливчатым голоском, и от ее песни волосы вставали дыбом, потому что никакая это была не девочка, а что за тварь такая — не хотелось и думать. Несколько раз Данила видел темные тени в мутной воде. Неведомые твари резвились, и листья кружились в водоворотах. Теперь он старался держаться подальше от воды.

Преследователи отстали, и ощущение опасности ослабло. Все чаще Данила вспоминал о тварях Сектора и чувствовал спиной недобрый взгляд, но когда оборачивался, позади никого не было. Казалось, что Сектор — огромное живое существо. Деревья и кусты — его шерсть, ветер — дыхание, а твари — глаза, уши и лапы. Человек здесь чужак, абсолютный чужак, на него смотрят в лучшем случае с подозрением и недоверием, а в худшем — с кровожадной ненавистью.

И это здесь, в Первом поясе, а что происходит в Глуби? Мрачная, недоступная область в сердце этих земель, откуда катятся Всплески и расходятся хамелеоны, словно там находится некий странный источник, порождающий их… Туманный, загадочный центр Сектора, откуда, по сведениям капитана Астрахана, не возвращался еще никто.

Потеряв направление, Данила остановился, чтобы отдышаться и свериться с картой. Он в Тверской области, но Тверская область большая. Если прикинуть по времени и средней скорости бега, получается… а чупакабра его знает, что получается, не по прямой ведь бежал. Допустим, вот это болото — Чистый мох, до города — двадцать шесть километров на север. Тверь — не деревня, ее трудно не заметить, значит, единственный путь — очень быстро идти вперед, сверяясь с компасом. Если повезет, встретится патруль, хотя вряд ли, не любят они здешние места, всё больше у Барьера промышляют.

В обычном лесу Данила точно добрался бы до Твери до темноты, но вокруг — Сектор, прямых дорог нет, искажения приходится огибать. Вещи бы просушить, сожрать что-нибудь, так ведь нет ничего… «Ладно, мы тренированные, просто так не сдохнем».

Кое-как отчистив грязь с лица и одежды, он пошел не прямо на север (там поля, заросшие за прошедшие годы молодыми березами и осинами, не пролезешь), а на северо-запад, по нормальному древнему лесу. Если верить карте, вокруг полно заброшенных деревень. Они еще до того, как Сектор появился, вымерли: молодежь разъехалась по городам, старики — по кладбищам. Но что-то осталось, срубы так быстро не гниют, значит, можно забиться в угол, развести костер.

Сперва Данила подумал, что вышел на опушку. Потом понял, что судьба вывела его к заброшенной деревне.

— Спасибо тебе, Сектор, — пробормотал он, озираясь.

Сады разрослись и закрыли дома, заборы упали, деревенская улица была неотличима от просеки в лесу. Впереди обозначились зубцы разрушенных кирпичных стен то ли школы, то ли магазина и темные бревна сруба под провалившейся крышей.

Прислушался: собак не слышно. Сильно отстали. Надолго ли?..

После купания в топи бил озноб. Перед глазами всплыло кровавое месиво, в которое превратился Виталик Лазебный. Сунуть гранату себе за пазуху… Мерзкая смерть. Врагу не пожелаешь. А ведь Виталик сделал это сам. Собственной рукой. До какой же степени Сектор способен выворачивать наизнанку мозги?..

И ты, боец Астрахан, сейчас в самой заднице этого самого Сектора. Один. Без связи. Без снаряжения. Без оружия. Мокрый и голодный. С ножом и острым желанием выжить.

Огонь бы развести… Но некогда. И нечем. Поэтому будем греться движением.

С шага Данила перешел на легкую трусцу. Болото, слава богу, осталось позади, под ногами опять была твердая почва. Даже больше того — дорога. По крайней мере, когда-то это было дорогой, в меру убитой грунтовкой. По которой никто не ездил… давно. Лет десять, а то и все тринадцать. И в деревне никто не жил где-то столько же. Видимо, жители ушли отсюда сразу после землетрясения на Могилевском или же были эвакуированы годом позже, когда военные начали возводить Барьер.

Кто теперь обитал в почерневших, покосившихся избах, оставалось только догадываться… Но кто-то там обитал, точно — Данила это загривком чуял. Он шел по центральной улице деревеньки мимо заброшенного магазина с вывеской «Гастроном», мимо опорного пункта полиции с выбитыми стеклами, полусгоревшего (молния, наверное) здания сельсовета — и никак не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают.

Такое уже бывало с ним пару раз на Кавказе и на Памире. В стрессовой ситуации чувства обостряются до такой степени, что начинаешь ощущать пристальное внимание снайпера еще до того, как краем глаза заметишь блик прицела на склоне горы.

Похожее было и тут. Только не снайпер, что-то другое. Хищное. Быстрое. Опасное.

Все мышцы напряглись, по спине прошел холодок. Древние инстинкты требовали бежать, немедленно, сломя голову, куда глаза глядят. Усилием воли Данила инстинкты подавил. В интуицию как сверхспособность он не верил, считал ее просто способом подсознания обрабатывать массив информации, на которой не акцентируется внимание. Очень полезное свойство.

Вот только что он такое заметил — услышал? унюхал? — от чего его напрягло, как охотника перед волчьим логовом? Данила еще больше сбавил скорость, по возможности незаметно озираясь по сторонам.

Что-то там было. Вон там, за избой, в запущенном палисаднике. И вон там тоже, на заросшем бурьяном огороде. Движение, очень быстрое, практически неуловимое глазом.

Какой-то зверь. Кошка? Да ну, какая кошка в Секторе?.. Нет, это местная живность, твари-мутанты. А они опасны все, без исключения. Понять бы, что именно там бегает. Ну-ка, тварь, покажись!

Но прежде чем Данила сумел разглядеть загадочного зверя, что-то ударило его в спину — несильно, но неожиданно, сбивая с ног. Отточенные рефлексы превратили падение в кувырок, и только благодаря этому тварь, прыгнувшая на Данилу с крыши ближайшей избы, не удержалась на его спине.

Данила прокатился по некрупной твари, придавив ее своими семью десятками кило (а если считать с бронежилетом, то и больше), поэтому когда он вскочил на ноги, выставив перед собой нож, пришибленная зверюка с трудом поднялась на четыре лапы.

Голое пятнистое тело, мощные задние лапы с загнутыми когтями, узкая хищная голова. Длинный бледно-розовый хвост нервно хлещет по бокам. Размером — с некрупную дворнягу, весит килограммов пятнадцать, не больше.

«Чупакабра. Отличается злобным нравом и высокой прыгучестью. Что логично — задние лапы вон какие здоровые. Охотятся стаями, поодиночке — крайне редко. Будем считать, повезло».

Чупакабра по-собачьи встряхнула головой и вся подобралась, как сжатая пружина. Сейчас прыгнет. Данила провернул нож в руке. «Пентагон» — обоюдоострый кинжал, но одна кромка у него простая, а вторая — зазубренная. Когда речь идет о вспарывании чего-то живого — с костями, сухожилиями и внутренними органами, вторая предпочтительнее.