Месть князя - Юрий Маслиев Страница 14

Самолет поднялся в воздух с рассветом, когда еще не растаял утренний туман, нежно искрящийся в лучах восходящего юного солнца. Михаил сидел рядом с аристократично-надменным Вертинским. Тот курил французский темно-коричневый горьковатый табак и сквозь презрительно кривящиеся губы цедил слова:

– Это быдло, атаман Семенов, возомнил о себе Бог знает что… Носится с идеей создания русского государства в Приморье и Забайкалье с собою во главе, помыкает российскими эмигрантами, запугивая и даже уничтожая строптивых. Да со мной даже большевики не смели так разговаривать, как позволяет себе этот пузатый кукловод… А пока ничего не поделаешь… – он, как-то по-детски непосредственно-раздраженно развел руками, одновременно пожимая плечами, – приходится пока терпеть…

Вертинский умолк, сумрачно уставившись в иллюминатор на проплывающую далеко внизу грязно-коричневую землю.

Напротив сидели Лопатин с Крыловым, дружно потягивая маслянистое, янтарное бренди. Их прошлая распря, возникшая под Челябинском, была давно забыта. Правоту их действий в те кровавые годы, когда злоба и ненависть являлись путеводной звездой многих, сейчас никто не взялся бы определить. А прошедшие годы покрыли это все мудрой пылью забвения. Один Александр спокойно спал, свернувшись на кресле и подложив ладонь под щеку.

Полет обещал быть долгим. Самолет летел с посадками во всех крупных аэродромах – в Нанкине, Сюйчжоу, Цзинани, Тяньцзине…

После Нанкина зеленая долина Хуанхэ сменилась скалистыми горами, подобными пикам сонных великанов, как будто стремившихся отогнать этот самолет-муху, нарушивший их вечный покой.

Ужинали поздно в Тяньцзине, так как задержались в Цзинани, ожидая заправки самолета. После ужина, перед сном, гуляли по цветущему городу. Одна из центральных улиц – Нанкин-роуд – сияла огнями совсем по-европейски, отражаясь в зеркальных витринах шикарных отелей и магазинов.

Евгений шутил по этому поводу, что, несмотря на древность цивилизации, в названиях китайцы – далеко не консерваторы. Почти в каждом городе, где они были, есть улица Нанкин-роуд.

Правда, стоило отойти пару кварталов в сторону набережной Пейхо, как с реки, забитой баркасами, сампанами, маленькими пароходами, потянуло зловонием.

Стоя на дамбе, предохранявшей город от наводнений, циничный Крылов указал на видневшуюся недалеко группу строений с загнутыми, подобно буйволиным рогам, концами крыш:

– Это резиденция последнего китайского императора Цинской династии Генри Пу И. В три года эта обезьяна стала императором, а через два года его свергли, и теперь он сидит на государственном пансионе. Видели бы вы рожу этого экс-императора… Растянутый, как у клоуна, рот, огромные очки вполморды, даже щек не видно под подслеповатыми глазами, кривые, крупные, как у осла, зубы… Сам болезненный, безвольный… Я как-то был у него на приеме…

Крылов в своем хвастливом всезнании чем-то напоминал гоголевского Хлестакова.

– К сожалению, это беда всех императорских фамилий как Европы, так и Азии. Вырождаются… После свержения этому уроду платят до трех миллионов китайских долларов в год. Традиция!.. И хотя заправляют здесь всем японцы, каждый китайский генерал мечтает: Чан Кайши, Чжан Цзолинь – коммунисты, сделаться императором ради каких-то эфемерных божественных почестей. Но многие из них живут недолго, – закончил Крылов и, глубокомысленно подняв палец, добавил: – Конкуренция!..

И хотя он говорил правильные вещи, его хвастливо-менторский тон начал раздражать Муравьева, который пока не мог разобраться во всех политических течениях, бушевавших в Китае: японцы, французы, англичане, немцы, американцы, императоры, вице– и экс-императоры, Гоминьдан, Красная армия, атаман Семенов… Было от чего пойти кругом голове. И этот Крылов, тот еще мутный тип, зачем-то крутится вокруг них.

Михаил, показательно зевнув, извинившись, предложил закончить прогулку – поздно. Остальные, по-видимому разделяя его чувства, с радостью согласились.

В Мукден прибыли под вечер. Город был наполнен войсками, и только в отеле «Ямато» – в самом центре, где находился также атаман Семенов, они узнали о покушении на маршала. Чжан Цзолинь погиб при взрыве бронепоезда, в котором он направлялся в Мукден.

Крылов, на некоторое время покинувший их для доклада атаману Семенову, вернувшись, сообщил, многозначительно и цинично улыбаясь, когда они сели ужинать в громадном банкетном зале отеля с зелеными лепными потолками:

– Другой конец бикфордова шнура нужно искать не в Мукдене, а в Токио.

Жизнь на Востоке приучила Крылова выражать свои мысли, когда это было нужно, цветистыми иносказаниями.

– Атаман Семенов примет вас завтра вечером, после похорон. Не обессудьте…

Закончив с друзьями ужин, он быстро откланялся, разведя руками:

– Дела.

Сотрудник японской службы безопасности «Кемпейтай», начальник второго отдела разведывательных операций и диверсий разведки Квантунской армии полковник Ямамото осторожно подошел к открытому окну кабинета и глянул из-за шторы вниз. Гроб с телом маршала Чжан Цзолиня покоился на артиллерийском лафете, который через запрудившую улицу толпу любопытных тащила упряжка армейских коней одной вороной масти.

В траурном молчании за лафетом следовали родственники, друзья, соратники погибшего, официальные лица. Особенно выделялся наследник маршала – молодой Чжан Сюэлян, впервые надевший военную форму. Рядом шли командующий Квантунской армией, офицеры его штаба и даже капитан Кингоро из отдела Ямамото. Змеиная улыбка тронула узкую щель рта полковника – командиром диверсионной группы, которая произвела этот террористический акт, был его капитан Кингоро. По левую сторону от сына маршала шел глава японской делегации. Черный цилиндр дипломата возвышался над фуражками цвета хаки. Чуть позади дипломата шел, осторожно придерживая рукой блестящую саблю, военный советник покойного маршала – генерал Итагаки, сотрудник японского генерального штаба. Сзади почтительно тащился адъютант советника.

В общем, колонна провожающих внушала восхищенный трепет толпе зевак, стоявших вдоль движения траурной процессии. И только уже совсем в конце, затерявшись, шли, на время прекратив свои давние распри, представители русской эмиграции: дородный, с кривыми ногами кавалериста, обутыми в блестящие японские сапоги, атаман Семенов и бывший дальневосточный промышленник, экс-глава приморского правительства, один из братьев Меркуловых, поставлявший теперь мясо для Квантунской армии.

Неслышной поступью к Ямамото подошел хозяин кабинета, председатель совета директоров акционерной компании Южно-Маньчжурской железной дороги Такахаси. Он, глянув из-за плеча полковника на медленно двигавшуюся торжественную процессию, произнес своим высоким лающим голосом:

– Интересно, как будет вести себя этот сопляк? – Он кивком головы указал на наследника, юного Чжан Сюэляна.

– Этот мальчишка сейчас стал властителем трех восточных провинций. И хотя он недавно закончил японскую военную школу… власть сильно меняет людей.