47 ронинов - Джоан Виндж Страница 14

Спрятав неуместную улыбку, Мика изящно поправила рукав, чтобы был виден мон клана Асано – скрещенные ястребиные перья. Тикара вскоре заметил его, и по просиявшему лицу юноши она поняла, что новости хорошие и потому могут немного подождать.

От внимания некоторых советников тоже не ускользнула словно бы нечаянная демонстрация эмблемы клана Асано. Эмблема символизировала славную историю рода и восходила к тем временам, много поколений назад, когда ястребиное перо получал самурай, заслуживший свое звание на поле боя, или одержавший победу полководец.

Мика вернулась к плану размещения хозяев и почетных гостей за столом. Советники ждали ее решения.

– Где вы намерены усадить канцлера? – спросила она, словно ничего важнее в этот момент не занимало ее мысли.

– Между его превосходительством и господином Асано, моя госпожа, – ответил один из советников, указывая пальцем, – но план пока еще не утвержден вашим отцом…

– Считайте, что утвержден, – веско проговорила Мика, приподняв веер, тоже носивший на себе мон клана, и резко закрыв его. Жест напоминал – отец в свое отсутствие оставил ее следить за всеми приготовлениями и принимать решения. И не просто по прихоти – дочь даймё исстари обладала правом управлять замком и землями. Советники знали это не хуже ее самой.

Отец вручил ей все бразды правления, а сам спешно отправился в поход против нежданно объявившегося в его владениях чудовища. Зверь вторгся на земли Ако, сея ужас среди крестьян и уничтожая посевы. Визит сёгуна оказался под угрозой.

Приглашенным советникам лучше было ничего не знать – во всяком случае, до удачного завершения охоты. Стоит им услышать о происходящем – удерут обратно в безопасную столицу, а приезд сёгуна будет немедленно отменен.

Набрав побольше воздуха, Мика твердо добавила:

– Единственная поправка. По другую руку моего отца будет сидеть князь Сакаи, а не господин Кира.

– Господин Кира – один из могущественнейших людей в государстве! – запротестовал кто-то из советников.

«Точнее, самый влиятельный интриган при дворе», – поправила про себя Мика. Отец презирал его, и не без причины. Но вслух она только промолвила с улыбкой – будто это все объясняло:

– Князь Сакаи – друг моего отца.

И верный союзник, с чьей помощью можно будет обуздать неприкрытые притязания Киры. Стремление того прибрать к рукам наследственные земли ее клана не было секретом ни для кого из даймё, вынужденных приезжать ко двору, тратя на это немало денег, куда чаще, чем выбирался из столицы сам сёгун.

Как человек вроде Киры – его крохотный, незначительный удел ничего не давал стране, кроме вида на горные вершины, – приобрел столь высокое положение в Эдо, для Мики долгое время оставалось загадкой. Позднее она научилась прислушиваться, играя роль хозяйки дома, к разговорам гостей отца, и многое для нее стало ясно. Когда лилось сакэ, языки у мужчин развязывались, на женщин же – даже на дочь князя Асано – при этом обращали не более внимания, чем на мебель. Кира в их рассказах представал человеком невероятного обаяния, обладателем острого политического ума и полностью лишенным совести. Оставалось только желать, чтобы сёгун обуздал его амбиции… Впрочем, Мика знала, что такое случается редко.

Она начала скатывать свиток с планом. Подоспевший наконец Тикара почтительно согнулся в глубоком, обращенном ко всем сразу поклоне и уверенно повернулся к Мике – она велела докладывать без промедления, если будут новости об охоте.

– Моя госпожа, – проговорил юноша с раскрасневшимся от возбуждения лицом, едва сдерживая рвущиеся с языка слова, – ваш отец вернулся!

Уже не скрывая счастливого облегчения, Мика лучисто улыбнулась ему и застигнутым врасплох советникам. В изысканных выражениях попросив извинить ее – отец наверняка захочет немедленно увидеть дочь, – она с радостью их покинула. Пусть узнают о том, куда князь уезжал, от него самого – тем сильнее будет впечатление. Не дав Тикаре произнести больше ни слова, девушка поскорее двинулась в его сопровождении туда, где ждал отец.

Князь Асано перекинул ногу через седло и соскочил на булыжник нижнего двора замка. Охота была наконец завершена, и с души у даймё будто камень свалился. Зато тело ломило до последнего сустава – возраст давал себя знать.

– Отец!

Вскинув голову, он увидел спешащую навстречу Мику. Лицо ее сияло, как весенний день, глаза лучились от радости. На мгновение она напомнила Асано жену. Ему хотелось надеяться, что, где бы ни обреталась теперь ее душа, она тоже видит это – их любовь, воплощенную в чудесной дочери. При виде ее ушли боль и усталость, рассеялись невеселые мысли о старости. Глядя на Мику, князь знал: все, что он делает для Ако, – не зря. Честь, справедливость, отвага, любовь – все это получит продолжение в ее прекрасном будущем.

Дочь крепко обняла отца, не обращая внимания на острые края доспехов. Разжав наконец руки, она отступила назад и окинула взглядом охотников. Ее улыбка, в которой светилась гордость за них, озарила всех. Но отцу Мика все же шепнула:

– Я так волновалась. Мы ждали вас домой вчера вечером.

Даймё пожал плечами.

– Охота потребовала больше времени, чем мы планировали.

Он отдал поводья конюху и с Микой под руку двинулся через двор.

Девушка оглянулась через плечо, и на ее лице появилось напряженное выражение – она заметила нескольких раненых, которых несли на носилках или вели, поддерживая, к замковым лекарям.

– Кто-нибудь пострадал серьезно?

Асано успокаивающе потрепал ее по руке.

– Только несколько носильщиков, – ответил он и, желая отвлечь внимание дочери от покалеченных и вернуть его к положительному исходу охоты, повернулся в другую сторону. – Ясуно показал себя доблестным воином. Это он в одиночку убил чудовище. – Князь указал на самурая в окружении толпы наперебой поздравлявших его друзей.

Мика слегка нахмурилась, заметив, что от безудержных похвал Ясуно явно не по себе. Это было крайне странно – меньше всего она ожидала бы увидеть его смущенным, скромностью он никогда не отличался. В конце концов, Ясуно ведь и вправду в одиночку одолел кирина!

Она вновь оглянулась – ее внимание привлекла еще одна группа израненных крестьян и носильщиков.

– Ты кого-то высматриваешь? – спросил отец.

У Мики перехватило дыхание – как он догадался? Она ведь и сама только теперь сообразила, кого бессознательно отыскивает глазами. Не глядя на отца, девушка опустила голову и покачала головой.

– Нет, господин.

– Ты, кажется, переживаешь? – В голосе князя чувствовалась озабоченность.

Мика снова качнула головой, заставила себя поднять глаза и улыбнуться.

– Только из-за приготовлений, – ответила она, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы объяснить ее рассеянность.