Вторая клятва - Сергей Раткевич Страница 14

"Я надеюсь, что ты не знаешь, что у меня нож в рукаве. Я очень на это надеюсь…"

— Правильно делаешь, что не спишь, — сказал Шарц. — Поднимайся, и пойдем.

— Куда? — спросил Эрик, послушно вставая.

— Как куда? Гулять, конечно, — усмехнулся Шарц. — Ночь — лучшее время для бесед и наставлений. Наставник я или нет, в конце-то концов?

"Вот оно", — подумал Эрик. И нож в рукаве сделался теплым и тяжелым. Куда теплее и тяжелее, чем до того.

"Если бы я мог… если бы я мог поверить, что ты и в самом деле живой… что ты настоящий… что ты есть… что вся эта реальность вокруг меня не рассыплется вдруг на бессмысленные осколки… Здесь нет ничего настоящего, Эрик. Все, что притворяется белым и пушистым, на самом деле тусклое и острое. Или бесполезное".

— Ну, пошли, — сказал наставник, открывая дверь. — Сейчас только оденемся потеплее…

Лестница уютно поскрипывала под ногами. Как кошка мурлыкала. Лестница была настоящей, но от этого было только грустнее.

"Если бы я мог…"

* * *

Едва за двумя бывшими лазутчиками тихо закрылась уличная дверь, Полли встала. На ощупь нашла трут, огниво и кремень, зажгла свечу и опустилась на колени. Она будет молиться, пока не услышит тихий скрип входной двери и шаги мужа вверх по лестнице. Тогда она поблагодарит боженьку и всех святых заступников, погасит свечу и быстро-быстро юркнет в постель.

Он, конечно, поймет, что она делала. Он всегда все понимает. Но ведь поэтому она за него и молится. За это и любит. Он понимает ее, она — его. Нельзя любить того, кого не понимаешь. Можно понимать кого-то и ненавидеть, а вот не понимать и любить нельзя. Тем, кого не понимаешь, можно восхищаться, это другое. А любовь… любовь требует понимания с той же силой, с какой дети и больные требуют заботы.

* * *

Это хорошо, что наставник такой низенький. Ударить в основание черепа будет легко. Легко и наверняка. Повернуться и ответить наставник уже не успеет.

Именно так он убил двух жрецов в фаласском Храме. Первый беспечно повернулся спиной к тщедушному юнцу. Он так ничего и не понял. Осталось испуганно позвать второго. Второй в ужасе уставился на мертвое тело. Шаг за спину. Короткий взмах рукой. Еще один удар в основание черепа…

Так все и будет.

Еще несколько шагов по скрипящему снегу… тропа здесь узкая, наставник идет впереди так беспечно, словно за спиной у него и вовсе никого нет…

Еще несколько шагов по скрипящему снегу… заученный взмах, удар… то, с чем не справились две разведки, то, что показалось невозможным, свершится сегодня? Это даже странно, что все так просто…

Еще несколько шагов по скрипящему снегу…

"Ты же всемогущий… ты же чудовище… ну так останови меня… предвосхити…"

Короткий замах, и рука пошла вниз, неотвратимо вниз. За миг до удара Шарц вдруг задрал голову, уставившись на что-то в ночном небе, и нож, направленный точно в основание черепа, безвредно скользнул по широкой и твердой затылочной кости гнома. Гномья голова странно, противоестественно дернулась — кисть и пальцы, сжимавшие нож, свело жуткой болью. Эрик все-таки удержал оружие. Что толку! Противно щелкнув, лезвие сломалось у самой рукояти. Эрик уронил бесполезный обломок, с ужасом глядя в спину наставника. Вот сейчас он повернется и…

— Эрик, ты только посмотри, какие сегодня звезды! — негромко воскликнул гном, продолжая таращиться в небо.

В его голосе прозвучало такое восхищение, такая неодолимая властная сила, что Эрик, позабыв обо всем — о том, что он натворил, о том, что с ним сейчас что-то будет, и вряд ли хорошее, — посмотрел в небо. Туда, где его ждали совершенно невероятные звезды. Виденные тысячу раз, такие же, как всегда… да что там, он в Фалассе и покрупней видал! И все-таки не такие. Совсем-совсем другие, небывалые. Прекрасные как никогда… Ведь их окрашивало восхищение учителя.

— Нигде в Олбарии больше нет таких звезд! — сказал Шарц. — Только здесь. Я проверял.

— Да, наставник… — завороженно отозвался Эрик и тотчас опомнился.

Таращась эдак в небо, он представлял собой идеальную мишень для атаки. Для атаки в любую точку тела. Лучше и не придумаешь. Вот сейчас… сейчас… сейчас последует возмездие… не может не последовать. Мелькнуло запоздалое сожаление, что наставник взял его на такую вот примитивную хитрость. Это не делало чести ни ему, так глупо попавшемуся, ни наставнику… зачем великому мастеру столь мелкие хитрости, чтоб одолеть всего лишь какого-то ученика? Тело судорожно дернулось, совершая привычные с детства движения, прикрывая наиболее уязвимые места, необходимые для дальнейшего выполнения задания.

"Никакого задания нет!" — одернул себя бывший ледгундский лазутчик, а ныне — ученик лекаря, поднявший руку на своего учителя.

"Никакого задания нет…" — от этой ледяным лезвием промелькнувшей мысли стало совсем пусто. Нет никакого задания. Совсем нет. И жить дальше незачем. И прикрывать наиболее уязвимые места — незачем. Они не нужны, ведь и сам ты больше не нужен. Незачем… незачем… незачем… Ты выполнил свое предназначение. Ты — мертв.

— Потрясающие звезды, — промолвил учитель, все еще не оборачиваясь, и тем же тоном спросил: — Нож на кухне украл?

— Да… наставник… — помертвевшими губами ответил Эрик.

"Вот и все. Звезды звездами, а…"

— Зря. Нужно было взять один из моих скальпелей. Для такого удара они подошли бы намного лучше.

У Эрика отвисла челюсть. Чего угодно он мог ожидать, но такого ответа…

И проклятый гном все еще стоял к нему спиной! Это было… унизительно. Так, словно гном совсем ничего не опасался, словно за его спиной не стоял один из лучших агентов ледгундской секретной службы… ну и что, что бывший? Агенты «бывшими» не бывают!

"Он просто не хочет меня пугать!" — внезапно понял Эрик.

— Все никак не могу уговорить замкового эконома покупать для кухни нормальные гномские ножи, — пожаловался учитель, наконец поворачиваясь. — Дорого ему, видите ли… да к тому же поварята пальчики порезать могут. И ведь говорил я ему, что гномы давно наловчились делать ножи необходимой людям остроты, да все без толку. Как брал у одного здешнего кузнеца, так и берет. А ими ни морковку толком почистить, ни человека заколоть… Безобразие, одним словом!

Эрик, вытаращив глаза, пялился на учителя, которого только что пытался убить.

— Одним словом, ты применил негодное оружие, Эрик, — добавил гном. — Я уж не говорю о том, что этот кусок ржавчины завтра может кому-нибудь понадобиться на кухне.

Эрик молчал. Он просто не знал, что можно на такое ответить. Каждая последующая реплика учителя сбивала с толку все сильнее и сильнее. Да что ж это такое делается? Он что, вообще ничего всерьез не принимает? Я его убиваю, а он мне выговаривает, что я неправильно это делаю?! Оружие, видите ли, негодное! А было бы годное, он что, остался бы доволен?! Поблагодарил бы меня за правильно проведенный прием и умер?! Единственное, что его, видите ли, беспокоит, — это что на кухне завтра ножа не хватит!