Добрый мэр - Эндрю Николл Страница 14

«Однако не то чтобы его имя было совершенно незнакомо суду», — подумал Тибо.

— …и он готов трудоустроить моего подзащитного на условиях полной занятости и регулярной заработной платы.

— Так что штраф он выплатить сможет? — спросил Тибо.

— Да, ваша честь, мой подзащитный готов возместить нанесенный им материальный ущерб.

— Очень хорошо. Господин Стопак, встаньте, пожалуйста. В свете обстоятельств дела и принимая во внимание тот факт, что вы уже не первый раз совершаете правонарушение, суд налагает на вас штраф в сто марок. Хозяин «Трех корон» уверяет, что вы нанесли его заведению ущерб на сто марок, так что пусть будет шестьдесят в его пользу и еще шестьдесят — тому бедолаге, которому вы сломали нос.

— Он уже был сломан, — сказал Емко.

— Тогда давайте сойдемся на пятидесяти. В общей сложности получается двести десять марок.

— По десять в неделю, ваша честь?

— Нет, господин Гильом, пусть лучше будет тридцать, раз уж ваш клиент имеет теперь достойную работу, — сказал Тибо, и, склонившись в сторону скамьи подсудимых, предупредил: — Пропустите хоть одну неделю, господин Стопак, и будете раскрашивать стены камеры!

На этом заседание суда было закрыто.

Когда Тибо закончил разбираться с судебными документами и отправился в Ратушу, было уже почти три часа. Сандор, рассыльный, уже принес вечерний выпуск «Ежедневного Дота», и Агата, не сказав ни слова, вручила его мэру, когда тот проходил мимо ее стола.

Тибо развернул газету. Аршинный заголовок гласил:

Мэр Крович дает отпор Умляуту

И ниже, не такими большими буквами, рядом с фотографией нахмурившегося Тибо:

Достойный ответ на оскорбление

И еще ниже, совсем мелким шрифтом:

Эксклюзивный материал Барни Кноррсена

Статья под этими заголовками представляла собой развернутый пересказ письма Тибо.

Агата поставила на стол рядом с газетой чашку кофе и блюдце с двумя имбирными печеньями. Тибо поблагодарил.

— Господин Стопак — обойщик, не так ли?

— Да, у него есть свой магазин. А почему вы спрашиваете?

— Так просто. У него сегодня было много дел?

— Не знаю. Но думаю, да — он ушел из дома очень рано, я еще спала. А что, у вас есть для него какая-нибудь работа?

— Нет-нет, не думаю. Но у меня самого, кстати, есть кое-какая работа, и сейчас самое время к ней приступить.

Прежде чем уйти, Агата постучала ярко-красным ногтем по газете.

— У них неправильно написано слово «бордель». Нашли, где делать опечатку! А вы так тщательно его подбирали!

И она вышла, закрыв за собой дверь и оставив легкий аромат духов в воздухе.

Тибо тут же встал и снова открыл дверь. Прежде чем приступить к работе, он посидел немного, попивая кофе и любуясь видом на фонтаны и собор. Агата подготовила ему на подпись целую стопку писем. Была еще груда документов в красной кожаной папке, ему и их придется прочитать; затем контракт на строительство нового полицейского участка в северном округе, и еще он обещал даме с красным зонтиком разобраться с тем делом о школе. Но пока Тибо медленно потягивал кофе, глядя на кружащую над собором стаю голубей.

В окно подул ветерок. Тибо видел, как он приближается: шевелит листву вязов на набережной, играет струями фонтанов, раздувает легкие занавески на окнах кабинета, шуршит бумагами на столе и, невидимый, проникает за дверь, туда, где сидит Агата, — и наверняка трогает ее, овевает ее губы, залетает в рот… Должно быть, она вдохнула его и даже не заметила.

— Госпожа Стопак, как называются ваши духи?

— Боже мой, зачем вам это знать, господин мэр?

— Так просто. Извините. Считайте, что я не спрашивал.

Тибо открыл красную кожаную папку и начал читать.

— Они называются «Таити», — сказала Агата.

Сидя за работой, Тибо время от времени повторял про себя это слово: Таити, Таити, Таити. Оно сплеталось со стрекотом пишущей машинки, с плеском фонтанов, с дребезжанием трамваев… Начало темнеть.

Если бы он попросил, Агата осталась бы помочь ему с работой хоть на весь вечер, но он не попросил, поэтому вскоре после пяти она убрала все со своего стола. Она чувствовала, как в груди скапливается холодное отчаяние и гладкими камушками падает, задевая ребра, на дно желудка. Идти домой незачем, но и не идти смысла нет. Запирая ящик стола, она вдруг поняла, что повторяет про себя одну и ту же фразу: «Дом — это там, куда тебя не могут не впустить». В устах бабушки эти слова звучали успокаивающе, как обещание, что от нее никогда не отвернутся, — но сейчас они походили на угрозу тюремного заключения. «Какой, черт возьми, смысл?»

Долгая дорога домой. Вчера это была веселая прогулка, а сегодня — утомительный пеший путь по пыльным жарким улицам после тяжелого рабочего дня. Она не торопилась. От каждого шага ныли и саднили ноги — как будто кожа на подошвах вот-вот оторвется.

Дойдя до кулинарии на углу Александровской улицы, Агата увидела хозяйку, госпожу Октар, — она вытирала тряпкой пространства между открытыми ящиками с фруктами и смахивала уличную пыль с яблок. Госпожа Октар помахала Агате рукой, та помахала в ответ.

Из-под ящика с апельсинами выглянул котенок, игравший накануне у подъезда.

— Он ваш? — спросила Агата.

— Нет, — ответила госпожа Октар. — Здесь всегда полно кошек. Они плодятся. Днем полеживают на солнышке, а всю ночь напролет делают котят. Неплохая жизнь, я сама от такой, наверное, не отказалась бы — но мне нужно оплачивать счета, и я не могу позволить себе изводить копченого лосося на таких вот бездельников.

Агата нагнулась, достала котенка из-под ящика, поднесла к лицу и подула на него, взъерошив шерстку.

— Он мне нравится, — сказала она, — я возьму его домой. Ему нужно немножко любви.

— Как и всем нам, — заметила госпожа Октар. — А еще ему нужно немного молока, копченого лосося и средство от блох.

Госпожа Октар была замечательным, даже выдающимся коммерсантом, — но, как и все мы, в то же время была она и жертвой обстоятельств. Ибо, хотя она и владела кулинарией, это была все-таки именно кулинария, и, как во всякой кулинарии в Доте, средство от блох здесь не продавалось.

— Молоко у меня есть, копченый лосось тоже найдется, но средства от блох нет. На вашем месте я бы пока оставила котенка здесь. Ничего с ним до завтра не случится.

— Он мне нравится, — сказала Агата, — и я возьму его с собой. Молоко и лосося куплю сейчас, а средство от блох — завтра.

— Ну и глупо. Пеняйте потом сами на себя. Послушайте, госпожа Стопак, старую мудрую женщину: во всех местах, куда нет доступа мужчине, если это не господин Стопак, у вас будут эти блохи. И когда вы будете завтра покупать средство от блох для господина Кота, вам, вполне вероятно, придется купить его и на свою долю.