По вашему желанию - Фабрис Колен Страница 14

— А где Пруди? — спросил Глоин, семеня позади меня.

На нем была совершенно безвкусная зеленоватая пижама.

— Где ты откопал этот ужас? — поинтересовался я, изучая внутренности продуктового шкафчика.

— У Пруди, — ответил карлик, пережевывая свою бороду.

— Понятно, — кивнул я. — Черт возьми, неужели не осталось ни кусочка окорока?

— Ты шутишь? — удивился Глоин.

Я провел рукой по лицу и, наконец, выбрал бутылку сервуаза, ломоть белого хлеба, миску с остатками мяса (возможно, утки) и несколько листиков салата, после чего направился к гостиной.

— А когда вернется Пруди? — спросил мой компаньон.

— Завтра.

Я рухнул на диван, поспешно сделал бутерброд с салатом и мясом, откусил его и начал пережевывать с задумчивым видом.

— Не могу себе представить, как ты можешь есть утку, — заметил Глоин, который, как большинство карликов, был вегетарианцем.

— А мне вот не удается себе представить, как ты можешь носить пижаму гнома, — отпарировал я, — не говоря уж о том, что она зеленая.

Большой глоток из поднесенной к губам бутылки с вином смочил мое горло.

Похоже, прозвучавшие слова опустили Глоина на дно бездны раздумья.

— Джон, — сказал он после продолжительной паузы, — я знаю…

Мне пришлось остановить его жестом руки, чтобы одним глотком до конца осушить бутылку. Алкоголь начал оказывать на меня свой эффект, но этого еще было недостаточно. Я встал.

— Ну, Джон, — повторил карлик.

— Минуточку, — прервал я его и снова направился на кухню.

Впрочем, мое отсутствие длилось всего несколько секунд: они ушли на то, чтобы поставить на стол в гостиной четыре новые бутылки сервуаза. Две из них были уже открыты и тут же приведены мной к состоянию опустошенности.

— Слушаю, — наконец-то сказал я.

Глоин три раза проглотил слюну, которая наполнила его рот.

— Может быть, это поможет?

Предложенная мной бутылка сервуаза соблазнительно закачалась перед его носом.

Карлик стеснительно принял бутылку.

— Как провел сегодняшний вечер? — поинтересовался он, сделав несколько глотков.

— Полагаю, можно сказать, что это самый худший из всех вечеров, которые у меня были, — вздохнул я. — Еще вопросы есть?

— Вы… вы проиграли?

— Меня уволили.

Похоже, мой ответ оказался для него слишком многозначительным. Глоин еще несколько раз приложился к бутылке, но после этого быстро вник в суть дела.

— Джон, — пробормотал он. — Джон я знаю, что…

— Да?

Все было спокойно, мрачно и тихо. На улице пошел еще более густой снег.

— В конце концов, я не знаю, может не…

— Какие симптомы?

— Чего?

— Я тебя спрашиваю, что ты испытываешь. Какие симптомы. Сам понимаешь, это вроде болезни.

Карлик утвердительно кивнул.

— Ну что ж, у меня больше нет аппетита, — начал он.

— Дьявольщина.

— Да. У меня часто болит живот, и временами я теряю нить своих рассуждений.

— Под комодом не смотрел?

— Чего?

— Шутка такая.

— Совсем не смешно.

— А в довершение ко всему, ты окончательно потерял чувство юмора.

— Я…

— Именно, старик Глоин, это все признаки, в которых нельзя ошибиться.

— Ты…

— Я опечален, Мак-Коугх. Но знаю, что ты влюблен.

Бедное существо задрожало так, словно ему объявили о близкой смерти.

— О, Джон… я… Ты думаешь, у меня есть шанс? Хотя бы самый маленький?

Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Во всем этом было ужасно трудно разобраться до конца. Я только что потерял свою работу. Мое имя стало синонимом поражения во всех пивных Ньюдона. А в данный момент карлик, который только и умеет, что убивать растения, спокойно пришел ко мне без всякого приглашения для того, чтобы объявить, что он безумно влюблен в мою служанку-гнома. Будто бы я этого и так не видел. Не сомневайтесь, ему не потребовалось много времени для того, чтобы попросить меня уладить это дело. Но, черт побери, я не знаю, как делаются такие дела. Почему судьба так ко мне безжалостна? Катей Плюрабелль жестоко бросила меня: она даже не стала ждать того времени, когда дети Челси начнут кидать в бывшего возлюбленного камнями.

— Джон, может быть, ты бы смог с ней поговорить?

— А что мне ей сказать? Сначала Вауган Ориель, а теперь Мак-Коугх… Неужели я могу намного удачнее решать проблемы своих друзей, чем свои собственные? Эй, Мун, вот что я тебе скажу! Не хочешь ли помочь мне стать миллиардером? Ах, Мун, задача именно для тебя: я влюблен, тебя не слишком затруднит, если ты наилучшим образом устроишь мою жизнь?

Все это начинает в какой-то мере раздражать. И все же…

— Может быть, она не знает, что я богат? — высказал предположение Глоин.

Тем не менее это могло несколько изменить дело.

— О, уверен, что она не обратила бы внимания на деньги, — заметил я, осушая последнюю бутылку сервуаза. — Думаю, все можно устроить в полном соответствии с твоими интересами, да и с интересами всех остальных.

Испытывая легкое опьянение, я поднялся и подошел к окну. Снег начал редеть. Все тротуары были уже белыми и пушистыми, покрытыми прекрасной пеной. Ньюдон спал, девственно чистый и безмолвный. Фонари бросали ласковый свет на ледяную лакировку.

Все тихо, мирно и спокойно.

— Нам надо поспать, — сказал я.

И повернулся. Удобно развалившись в одном из моих кресел, Глоин Мак-Коугх задумчиво изучал когти на своей левой ноге. Он поднял свои большие глаза, полные надежды.

— Ты думаешь, у меня есть шанс?

Я кивнул головой и улыбнулся.

Как ни странно, мое самочувствие было почти отличным. Поражение в нашем последнем матче, последовавшие за этим вопли болельщиков и эвакуация со стадиона, не говоря уж о измене Катей, казались мне далекими и нереальными. Завтра настанет новый день. Не знаю уж почему, но я мог побиться о заклад, что он принесет что-то новое и интересное. Черт подери, — воскликнул я про себя, поднимая и смотря на просвет старую бутылку, — благословен тот тип, который выдумал этот яд.

— Знаешь, Глоин, жизнь может оказаться очень приятной штукой, особенно для тех немногих, которые удовлетворяются минимумом.

Он посмотрел на меня с таким выражением лица, что я тут же почувствовал, что мне надо бы его успокоить.

— Не волнуйся, — сказал я, выливая остатки вина на паркет, — Это была шутка.