Цитадели - Евгений Шалашов Страница 14

Но просто так складывать лапки не хотелось. Вспомнился рисунок, который я как-то видел в автобусе: аист глотает лягушку, а та изо всех силенок сдавила ему горло задними лапками. И подпись: «Никогда не сдавайтесь!» Значит, завтра, с утра пораньше, мне нужно отправляться в путь. Двадцать километров? Или тридцать? Да и не хрен ли сколько! Пусть даже и с больной ногой, и с температурой.

Доползу, как-нибудь. А если и не доползу, то все — равно, в дороге и помирать легче. По крайней мере попытаюсь что-то сделать. А загадку этой полянки я все равно раскрою. Отлежусь, отъемся. Возьму у родственников денег взаймы, накуплю продуктов. И снова вернусь!

…Под утро меня разбудили. На сей раз не белка, не завывание ветра и не снег, попавший на голову. Я почувствовал, как сильные руки перекладывают мое застывающее тело на что-то упругое. Потом поднимают. Будь это дома, я даже не обратил бы внимания и даже не проснулся бы, потому что действовали очень мягко и деликатно. Но жизнь в лесу приучила реагировать на малейшие шорохи, звуки. Сквозь легкий бред я приметил несколько полуразмытых фигур, которые что-то несли. Видимо, меня. Значит, полковник все-таки поспешил на выручку и прислал людей. «Интересно, как они меня дотащат до трассы? Вряд ли у них снегоход или вертолет. На носилках тащить — замучаются. Или на санки положат?» — подумал я и провалился в окончательное беспамятство. Очнулся спустя какое-то время. Может, через несколько часов. Или дней? Удивительно, но нога не болела. Нос дышит. Голова тоже не болит.

Попал-таки в цивилизацию… Чистые простыни, да и сам весь такой чистый. Свежее нательное белье, типа рубахи и кальсонов (или — кальсон?), которые давненько не нашивал… На ощупь — натуральный лен. Может быть, в больнице переодели? Но помещение не похоже на больничную палату. Нет грязно-белых потолков, облупленных стен и прочих больнично-госпитальных убожеств, присущих районным здравницам. И что самое главное — нет характерных больничных запахов. Пахнет смолой и чистотой… Дощатый потолок. Бревенчатые стены. Скорее всего, меня разместили в каком-то деревянном доме. Наверное, полковник решил соблюсти полнейшую секретность. И где же он такой дом-то откопал? Что-то я не помню, чтобы в деревнях были последователи архаичности. Обычно стены клеят обоями, а потолок — бумагой. Хотя, может быть, это теремок или охотничий домик. А молодец, вовремя вытащил. За это я простил Унгерну все свои лесные злоключения. Все-таки никто меня силком в эту авантюру не пихал. Уже большой мальчик… Да и возможность запустить ракету имелась. Полковник здесь совсем даже не при чем. Это уж я сам, пытаюсь крайнего найти. А все сводится к тому, что сам — дурак! Но нужно будет переговорить, а не положена ли мне премия за вредность?

Повернув голову, я обнаружил, что нахожусь в помещении не один. Возле кровати сидел здоровенный мужик, одетый так, что позавидует режиссер исторического фильма. Белая холщовая рубаха, белые штаны. На плечи небрежно наброшен серый кафтан с жарко начищенными пуговицами. Возраст улавливался с трудом — что-то от сорока до пятидесяти. Определить точнее мешала густая седоватая борода.

— Оклемался? — густым басом спросил мужик. — Ну и славно. Ты уж не обессудь, паря, но одежка-то твоя тогось… Сожгли мы ее. Уж очень в ней насекомых много. Развел, понимаете ли, зверинец. Ну ежеля, конечно, они тябе дороги, то можешь потом снова развести. Эт несложно.

— Вы от Унгерна? А где он сам?

— Ну наверное, там же, где и был. Дома сидит, вестей от тя ждет. Только долгонько ему теперь их ждать.

Говор собеседника отдавал архаичностью. «Долгонько», «то», употребляемое где надо и не надо. И «оканье» слишком манерное. Смешение вологодского и рязанского говоров. Но произношение звуков было чистым, нехарактерным для данной местности. На территории Грязовецкого района, бывшего на стыке Центрального и Северного регионов, народ злоупотреблял «аканьем». Почти как в Москве.

— Виктор Витальевич дома… А где же я? — заторможенно спросил я. Фраза, как из еврейского анекдота: «Абрам — это ты?! А с кем же я?»

— Сейчас нужно поесть. А вопросы будешь задавать позже.

Он встал и придвинул к моей постели столик. Сухарики, пара яиц и дымящаяся чашка с бульоном. НАСТОЯЩАЯ ЕДА! Какими-то невероятными усилиями я попытался соблюсти приличия, а не запихать в себя все и сразу. И у меня получилось. Почти… Когда догрызал последний сухарик, бородач вышел и вернулся с подносом, на котором стояли кофейник, сахарница и две крошечные чашечки. Ловко разливая напиток, бородач сказал:

— Ну вот, теперь можно и поговорить, и кофейку попить. Кстати, меня зовут Ярослав. Можно на «ты». «Выкать» у нас не принято. Твое имя я уже знаю. Так вот, у меня всего один вопрос — что ты делал в лесу?

Из его речи пропала вся архаичность. А в голосе и интонациях появилось что-то такое, специфическое. Как будто я разговаривал с кем-то.

— А в лесу обязательно что-то делать? Может быть, я так, гулял. Или участвовал в конкурсе. Если уж знаете мое имя — значит, мои вещи и документы у вас. Миллион рублей — это деньги.

Кажется, Ярослава позабавила «легенда», но он постарался сохранить серьезный вид:

— В лес обычно идут с целью. За ягодами, за грибами, за дичью. Даже за реликтовыми гуманоидами. А ты просто сидел и ждал. Конкурс, говоришь? «Последний герой в сугробах!» Звучит. Только, вот какая странность. Объявление о конкурсе публиковалось лишь в местной газете и нигде больше. Какие напрашиваются выводы? Отмазка для обывателей да милиции, чтобы лишние вопросы не задавали…

— Кстати, нападение и кража вещей — ваша работа? — опять ответил я вопросом на вопрос.

— Естественно. Думали, уберется незваный гость подобру-поздорову. Ну а все-таки — зачем ты тут сидел?

— А куда делись две группы людей? — ответил я вопросом на вопрос. — Тех, что за снежными людьми охотятся.

— А, так ты их высиживал? — заулыбался Ярослав. — Знакомых потерял? Или так, задание выполняешь? Того самого, полковника Унгерна? В принципе, мы так и предполагали. Виктор Витальевич — человек в наших кругах известный. Мастер своего дела. Но ты-то на специалиста тайной войны не похож.

— И на кого я похож? — уязвленно поинтересовался я.

— Скорее, на учителя русского языка и литературы.

— Истории, — уточняющее буркнул я. — А куда люди делись?

— Никуда они не делись. Все здесь, при деле. Ребята крепкие. Нам такие нужны. А вот, что касается тебя… Парень ты упертый. Но! — вскинул он палец. — Для нас — неподходящий. Не обижайся. Дело не в твоих личных качествах — мол, шляпа интеллигентная. Не шляпа ты, отнюдь… Дело в другом. В принципе, сюда ты попасть не мог. Не должен был попасть.

— Но ведь попал же…

— Попал, — кивнул Ярослав головой. — Как уж умудрился — еще думать и думать. Но ведь никто не знал, что ты сможешь сюда пройти. Мы поначалу считали, а стоит ли вообще этого дурака спасать?